Бешеный куш

Но, сколько он ни вслушивался, не смог уловить никаких звуков, если не считать шума ветра, свистящего в кустах и шуршащего в палой листве.

Выпрямившись, повернулся. Стал медленно, боком передвигаться вдоль стены. Он двигался осторожно, старательно ощупывая при каждом шаге землю вытянутой стопой — чтобы не наступить ненароком на сухую ветку или камень. В конце концов, бесшумно проскользив вдоль стены, он остановился у дальнего угла здания.

План имения, вывешенный для всеобщего обозрения в холле внизу, он помнил наизусть, поэтому отлично представлял себе, куда должен двигаться. Он знал, что западная и южная части поместья перекрыты полицейскими постами, стоящими у входа в имение и на пирсе. Но на северной и восточной сторонах сейчас никого нет, во всяком случае, никого нет, по словам сержанта О'Клуни. Обе эти стороны отгорожены от лежащего за ними заповедника невысокой каменной стеной, сооруженной около пятидесяти лет тому назад. Заповедник, созданный для любителей природы и рыбной ловли и принадлежащий городу, невелик; если пройти по нему с полмили, можно быстро выйти к шоссе «Атлантик-Бригантин бульвар». Еще через полмили от шоссе ответвляется к океану улица Харбор-Бич, та самая, на которой расположена фирма по продаже подержанных автомобилей «Глоуб люкс-кар». Она-то ему и нужна.

Постояв и прислушавшись к свисту ветра в кустах, подумал: с одной стороны, ветер ему помогает, потому что скрывает неосторожный шум, который он может издать, с другой — тот же самый неосторожный звук, который может издать человек, сидящий в засаде, он при таком ветре просто не услышит.

Преодолеть восточную стену он сможет довольно легко, это он знал, потому что первое, что сделал, попав вчера в поместье, — поинтересовался мерами безопасности. Стена невысокая, чуть выше двух метров, на ней нет никаких предохранительных устройств. Помешать ему уйти незаметно может либо скрытая засада, либо какое-то техническое приспособление, установленное в последние часы полицией или ЦРУ.

Выждав очередной порыв ветра, начал осторожно, короткими бесшумными перебежками, перемещаться от куста к кусту в сторону восточной стены. Он двигался, рассчитывая, что у самой стены, где кусты кончаются и начинаются деревья, он сможет спокойно осмотреться, чтобы понять — не следят ли за ним.

Ему оставалась еще одна перебежка, как вдруг из-за туч выглянула луна. Прижавшись к кусту, он беззвучно выругался. Луна осветила ровным серебристым светом все вокруг, в том числе и куст, за которым он спрятался. Если при таком освещении он попробует преодолеть расстояние до деревьев у стены в полный рост, наблюдатель сразу же его заметит.

Подождал и лег на коротко стриженную траву. Вытянулся во весь рост, упруго уперся двумя руками в землю — и, сделав резкий рывок, перекатился к деревьям. Затем, уже скрытый деревьями, еще метра три прополз по-пластунски.

Теперь он находился примерно в двух метрах от стены. Он лежал на голой земле, но все пространство дальше, до самой стены, было густо усыпано сухими листьями. Подумал: ползком передвигаться нельзя, шорох сразу же его выдаст.

Он лежал, вглядываясь в сухие листья, которые слабо шевелились под ветром, — и вдруг заметил, как где-то среди листьев, в крохотном промежутке между ними, блеснул металлический предмет. Подтянувшись на руках ближе, понял: это проволока. Тонкая стальная проволока, аккуратно присыпанная сухими листьями.

Осторожно сдвинув верхние листья, убедился: проволока тянется в обе стороны. Встав, несколько раз повторил ту же операцию на разных участках. Да, сомнений нет, проволока тянется вдоль всей стены. Все правильно, подумал он. Зачем выставлять засаду, когда можно обтянуть все поместье по периметру проволокой, в нескольких местах соединенной с сигнальным устройством. И присыпать эту проволоку сухими листьями, которых вокруг в избытке. Как только кто-то заденет проволоку, сигнал тут же отзовется писком в наушниках. Просто, надежно. И никто не обвинит в нарушении прав частной собственности.

Снова засыпав проволоку листьями, аккуратно перешагнул через нее. Подпрыгнув, ухватился руками за верхний край стены. Подтянувшись, поднялся, присел на стене на корточки.

Территория заповедника выглядела как девственный лес. Сразу от стены начинался глухой кустарник, за ним уходили ввысь кроны деревьев всех видов — кедры, клены, сосны, ели. Вглядевшись в землю внизу, увидел: здесь, на стороне заповедника, сухие листья у стены не навалены ровным слоем, а лежат вразброс, так, как решили природа и ветер. Сколько он ни всматривался, никаких следов проволоки в просветах между листьями видно не было.

Убедившись в этом, осторожно спустился вниз. Постоял, прислушиваясь. Нет, никаких подозрительных звуков слышно не было.

Сориентировался по луне и звездам — и, огибая встающие на пути деревья, двинулся точно на восток.

Минут через десять он вышел к указателю, сообщавшему, что границы заповедника здесь кончаются. Пройдя еще немного, услышал шум несущихся по шоссе машин. Вскоре, почти у самого шоссе, увидел огромный щит, надпись на котором уведомляла, что до Морского музея — ровно одна миля.

Как он понял, от щита на север и юг уходило шоссе «Атлантик-Бригантин бульвар». Слева тянулся узкий пролив. Двинувшись на север, убедился, что блеснувшая слева вода — в самом деле пролив. Вскоре увидел отходящую от шоссе направо, на восток, улицу. На указателе было написано: «Харбор-Бич».

Улица была совершенно пустынной. Пройдя по ней в сторону океана, наконец увидел то, что ему было нужно, — кирпичный двухэтажный дом в голландском стиле с цифрой 387 на входной двери. Рядом с домом был расположен ангар. Огороженный высокой чугунной решеткой двор возле ангара был заполнен легковыми автомобилями всех видов. Над узорными чугунными воротами красовалась огромная призывная надпись «Глоуб люкс-кар, Инк. Самые лучшие машины, самые лучшие цены».

Местность вокруг была освещена лишь уличными фонарями, все окна в доме и в ангаре были темными. Посмотрел на часы — без трех минут пять. Оглядевшись, увидел телефон-автомат. Опустил двадцатипятицентовик, набрал номер.

Трубку долго не снимали. Наконец мембрана щелкнула, женский голос сказал хрипло:

— Да?

— Простите, мэм, я мог бы поговорить с мистером Солом Стокхаузом?

— Кто просит?

— Меня зовут Джордж. Мистеру Стокхаузу меня рекомендовал мистер Чарльз, дворецкий имения «Бут-Айленд».

— Рекомендовал зачем?

— Как покупателя.

— Как покупателя… О мой Бог… Джордж, вы хоть знаете, который сейчас час?

— Пять утра.

— Именно, пять утра. Хорошо, что вы не позвонили в три…

— Мэм, страшно извиняюсь… Но клянусь, беспокойство будет оплачено дополнительно…

— Оплачено дополнительно… — Прокашлявшись, женщина помолчала. — Вам что, дать Сола?

— Если можно.

— Ладно. Подождите, его еще надо разбудить.

Некоторое время он слышал в трубке голос женщины, повторявшей:

— Сол… Сол, проснись… Сол, проснись же… Тебя к телефону…

Наконец мужской голос что-то ей ответил. Через несколько секунд Седов услышал тот же голос, но более явственно:

— Да?

— Мистер Стокхауз, приношу извинения за столь ранний звонок. Меня зовут Джордж, о моем появлении сегодня вас должен был предупредить Чарльз, дворецкий «Бут-Айленда».

Трубка долго молчала. Наконец голос пробурчал недовольно:

— Да, Чарльз говорил мне о вас… Но он не говорил, что вы позвоните в такую рань.

— Мистер Стокхауз, обещаю, беспокойство будет оплачено дополнительно. Просто я хотел бы получить машину пораньше.

— Машину пораньше… Где вы сейчас находитесь?

— Внизу, у вашего дома.

— Ах, вы уже здесь…

— Да, мистер Стокхауз.

— Ладно. Вы можете подождать еще минут десять?

— Конечно.

— Подождите. Я оденусь, глотну кофе и спущусь.

— Хорошо, мистер Стокхауз. Я буду стоять прямо у ворот вашей фирмы.

Повесив трубку, Седов увидел, как в одном из окон дома № 387 на втором этаже зажегся свет. Примерно через пятнадцать минут парадная дверь открылась, из нее вышел приземистый мужчина в комбинезоне. Когда он спустился по ступеням и двинулся к нему, Седов увидел, что это мулат лет пятидесяти, с курносым носом и круглыми, как у совы, глазами, под которыми намечались мешки.