Том 25. Полицейский и призрак

— Проследите только, чтобы ваши люди не сбились с дороги во время марша во избежание неприятностей, — дал я совет.

Лиза съехидничала:

— Лейтенант знает, о чем говорит. Только вслушайтесь в его командирски властный тон. Сразу видно — порядок на дорогах всегда был его коньком.

Я сделал сладкую мину:

— Не умничайте, это может и по вас срикошетить.

— Ах, Господи, — прикинулась она удрученной, — я что-то не то сказала?

— Я пошел, — бросил Эрнандес.

Лиза проводила его до видавшего виды фургона, я тем временем удостоверился, что спальня пуста. Взревел мотор, и девушка вернулась, прикрыв за собой дверь.

— Он очень хороший человек — в этаком крестьянском духе, — сказала она. — Но до того упертый, просто с ума сойти!

— Что с остальными девочками? — спросил я. — Тренируются на пляже перед завтрашним маршем?

— Услыхав новости о Чаке, они решили вернуться домой, составить Роне компанию. Но поскольку должен был прийти Хуан, кому-то надо было остаться и встретиться с ним.

— Это для вас важно? Я имею в виду, оказать помощь со стороны Школы любви на демонстрации, — спросил я.

— Не думаю, что эти чертовы плантаторы так легко сдадутся только потому, что лишились Мендозы.

— Может, вы и правы, — ответил я вежливо. — Жаль, я упустил остальных двух девочек. Надеюсь, они с пути не собьются.

— С какой стати? — Она была сегодня на редкость терпелива.

— Ну, у них такая скверная память. Когда Стефани обнаружила в прошлую пятницу тело в спальне, то даже не вспомнила, что оно принадлежит ее подруге Элис Медине.

— Я говорила вам об этом.

— Говорили, — подтвердил я. — Потому что боялись, что выйдут на след школы. Вот думаю, почему Мэриан Нортон запуталась с фотографией Элис Медины на столе Чака Генри, опознав ее как его сестру.

— Я надеялась, это вполне очевидно даже для таких куриных мозгов, как ваши, — усмехнулась она.

— Видите ли, — отвечал я дружелюбно, — у меня возникло подозрение, что вы мне наговорили кучу всякой чепухи, чтобы я меньше размышлял о деле.

— Не совсем вас понимаю, но звучит красиво!

— Думаю, что я с самого начала недооценивал Школу любви, а именно этого вам от меня и надо было.

— Устала я от пустых разговоров, не пойму ни слова! Мне надо выпить. — Она кивнула в сторону ротангового кресла. — Если вы желаете остаться, лейтенант, присядьте и освежите мозги, пока я принесу выпивку.

Выпивку она готовила очень долго. Я сел в кресло и принялся потягивать то, что на вкус было хорошим шотландским виски со льдом. Наконец появилась Лиза и судорожно протянула мне свой стакан.

— Подержи-ка, — скомандовала она. — Мне надо в туалет.

— Будь как дома. У меня вся ночь впереди.

Это явно ее разозлило, она быстро ушла в спальню.

Я лениво размышлял на тему, поносит ли меня все еще шериф Лейверс или же плюнул и пошел домой. Передав единственного выжившего после перестрелки Тони ближайшей патрульной группе и попросив их позаботиться обо всех прочих формальностях, сам я направился на Пайн-стрит. Тони божился, что ничего не знал о планах Мендозы ни по поводу демонстрации, ни насчет убийства Элис Медины. Он так клялся, что, кажется, разуверился в собственном имени. А посему я великодушно скинул все это на шерифа, а сам покатил восвояси.

— Я тут вдруг припомнила, нам осталось кое-что доделать с прошлого раза, — раздался гортанный голос Лизы. — Отчего бы не начать прямо сейчас, с того момента, где мы остановились?

Она возвышалась в дверном проеме в одних черных сапогах, подчеркивающих белизну ее кожи и рыжеволосый конус лобка.

— На этот раз я надела сапоги. Подумала, ты сочтешь это более пикантным.

— Не думай обо мне, — прохрипел я сдавленно.

— А я и не думаю. Просто хотела посмотреть на твою реакцию. — Она шагнула в комнату. — Я рада, что ты не отказался от моего предложения в прошлый раз. Надеюсь, не откажешься и сейчас.

Рыжий треугольник сверкал как рубин. Зрелище было неотразимым.

— Ты требуешь? — осведомился я потрясенно.

— Требую.

— К сапогам, верно, хорошо подойдет хлыст, — сказал я. — Для полноты картины.

— Тебе это нравится? Полегче или посильнее?

— Нет, нет. Не обязательно. Так просто, разные мысли лезут в голову. Бывает, знаешь.

Уголки ее рта опустились книзу. В зеленых глазах зажегся недобрый огонек, она двинулась мне навстречу, покачивая тяжелыми грудями.

— Чего ты ждешь, лейтенант? — требовательно спросила она. — Разденешься, наконец, или нет? — В ее тоне явственно послышался свист воображаемого хлыста.

— Что это с вами, девками? — задумчиво спросил я. — То есть что это я вдруг стал такой соблазнительный? То Мэриан Нортон из кожи вон лезла, мол, я вся твоя, а когда не сработало, явилась ты. Сегодня вечером Рона молила о любви, и я не поддался, теперь опять ты с сапогами и прочим выдаешь неприличные авансы.

Она остановилась примерно в двух футах от меня. Большие коралловые соски набухли и отвердели, клитор наверняка налился от желания, или, может, мне застило глаза, поскольку я тоже стал ощущать яростную неудовлетворенность. Она произнесла насмешливо:

— Будешь вести себя хорошо, лейтенант, а не нести околесицу, тогда позволю тебе лечь и отдаться мне. Выпустишь таким образом свой пар.

— Вот спасибо! — Я надеялся, что выказал нужное смирение.

— Ну так оставь стаканы и приступим. — Она захохотала низким грудным голосом, так что по спине прошел холодок.

Потянувшись, я осторожно поставил стаканы на пол, но выпрямиться не смог, потому что что-то твердое треснуло меня по затылку. Я вылетел из кресла на пол, ткнувшись головой в ноги Лизы. Все еще ощущая всполохи боли в голове, успел расслышать ее дьявольский смех:

— Даже стыдно. Надо бы немного подождать. Он не такой уж дурак, хотя и с большим самомнением. Может, когда все кончится, кто-то из нас по-честному раскроет ему все ловушки. Будет приз простаку.

Глава 11

Затылок у меня болел дьявольски, а нос чесался. По крайней мере, решил я в приступе философской отстраненности, могу заняться чесанием носа. Как бы не так! Левую ногу свело сильнейшей судорогой, облегчить которую можно было, наверное, лишь вытянувшись. Я с трудом приоткрыл глаза, убедившись, что свет не чрезмерно ярок.

«Ты все еще в пляжном домике. В спальне, так? — вопрошал жалобно мой мозг. — Лежишь на постели, очевидно спиной к стене, поскольку можешь лицезреть остальную часть помещения.

Руки связаны у тебя за спиной, ноги тоже связаны. Мало того, кто-то больно ловкий связал еще запястья и щиколотки — так что весь ты перевязан, как рождественская индюшка перед тем, как ее засунут в духовку!»

— Ты еще жив, а? — спросил я сам себя нравоучительно. — Помни, Уилер, нельзя иметь все сразу!

Несколько минут я тихонько сочинял яростный гимн против всего мира в целом и Школы любви в частности. Внезапно дверь отворилась, и вошла Лиза Фрейзер. Она была одета полностью, хотя мне было на это абсолютно наплевать. В тот момент сексуальных желаний во мне было не больше, чем у кастрированного петуха. Что меня действительно встревожило, так это шприц в ее правой руке.

— Вижу, вы проснулись, лейтенант, — заговорила она благодушно. — Надеюсь, вам не слишком неудобно.

— Вы забыли клюквенный морс, — прохрипел я.

— Опять ваши дурацкие шуточки. — Она поморщилась. — Ну, больше вам не придется беспокоиться. — Жестом доктора Франкенштейна она указала на шприц. — Скоро вы будете во власти Морфея.

— Я буду мертвецом?

— Я имею в виду, — она была по-прежнему иронична, — что в этом шприце достаточно демерола, чтобы вы уснули сном невинного младенца. Каковым вы и являетесь, полагаю. — Она залилась дурацким смехом, а я жалостно возмечтал, как бы добыть нож потупее да поковыряться у нее…

— Ну а потом? — спросил я.

— Завтра пополудни нас унесет ветром, — отвечала она бесстрастно. — Ну а где-то по пути кто-нибудь из нас надумает звякнуть шерифу и даст ему знать, где им подобрать своего давно пропавшего лейтенанта.