ПСС, т. 10. Стерильно чистые убийства

Я распахнул дверь. Мартинелли вышел первым, следом за ним, склонив голову к плечу, шагал Эд.

— Гейб! — Джорджи выбежала за ними и вцепилась в руку Мартинелли. — Мне все равно, как это выглядит. Все, что мне надо помнить, это что он твой брат. Как же близкий тебе человек может напугать меня, ведь верно, Гейб?

— Ну ладно, доставь себе удовольствие, Джорджи, если уж так хочется, — рассеянно буркнул он. — Сейчас у меня голова забита другими вещами.

Я попросил Аннабел раздобыть нам машину с водителем, и она послушно подняла телефонную трубку. Мы в полном молчании ожидали несколько минут, потом я увидел, как машина остановилась перед входом.

— Ну так пошли, а? — не терпелось Мартинелли, и он вышел из офиса с Джорджи, упорно цепляющейся за его руку и бежавшей слегка позади, чтобы не отстать.

Эд взял со стула белую трость, где, должно быть, припарковал ее, входя в кабинет шерифа, и довольно уверенно направился к двери. Я догнал его и взял под руку.

— Благодарю вас, лейтенант. — Голос у него был мелодичным, как у благочестивого монаха. — Я мог бы справиться и сам, но ценю вашу помощь.

— И давно это с вами? — невольно вырвалось у меня.

— Я ослеп пятнадцать лет назад. Со временем с этим смиряешься, хотя никогда не можешь привыкнуть.

Мы добрались до машины, где Габриель уже сидел на заднем сиденье с тесно прижавшейся к нему Джорджи. Я помог Эду сесть рядом с ним, сам устроился с водителем. По дороге к моргу никто не проронил ни слова.

Когда мы ввалились в просторный, выбеленный мелом офис, Чарли Кац удивленно заморгал.

— Эй, лейтенант, — зашелестел его своеобразный голос. — Вы становитесь регулярным посетителем. Может быть, мне следует присмотреть здесь для вас постоянное местечко, а?

Он расхохотался от собственной шутки, которая была придумана в тот самый день, когда соорудили первый в мире морг.

— Чарли, — заговорил я любезно, одновременно оскалив в улыбке зубы, дабы предупредить возможные эксцессы, — это мистер Мартинелли. Он полагает, что сможет опознать голову.

— Джона? Моего Джона?

На физиономии Каца появилось тревожное выражение.

— О чем это он, черт побери, бормочет? — нахмурился Габриель.

— Не обращайте внимания, — прошептал я, как мне показалось, успокоительно. — Проработайте в морге столько лет, сколько он, и тоже начнете считать все, что здесь находится, своей собственностью… станете со всеми разговаривать…

Но Чарли не успокаивался. Он быстро-быстро заморгал и покачал головой.

— Должно быть, произошла ошибка, лейтенант… — Голос у него слегка дрожал. — Наверняка ошибка! Кому понадобился Джон спустя столько лет?

— Хватит, Чарли, — произнес я излишне громко, — давайте-ка приступим к делу. — Я свирепо схватил его за локоть и заставил идти вперед к мертвецкой, шагая так быстро, что остальные оказались позади. — Заткнитесь немедленно, Чарли! — пригрозил я. — Этот Мартинелли убежден, что голова принадлежала его младшему брату, так что не распускайте язык!

— Но это безумие! — воскликнул Чарли. — Джон принадлежит мне одному и больше никому!

— Повторите еще раз это дурацкое имя, — зашипел я ему в ухо, — и я велю завтра же уволить вас отсюда!

— Вы не можете так со мной поступить, лейтенант!

Его кадык запрыгал.

— Держите, сказано вам, язык за зубами! Если откроете еще раз рот, именно так я и сделаю!.. А теперь живо несите этот сосуд, чтобы Мартинелли мог на него взглянуть.

Кац скрылся с глаз, как перепуганный кролик. Вообще-то мне его стало вдруг жалко, но в тот момент у меня было полно совершенно других забот. Трое моих спутников подошли ко мне и остановились. Джорджи дрожала с ног до головы, лицо у нее было белее горного тумана.

— Так где же это? — спросил Мартинелли.

— Он отправился за ним, — объяснил я. — Подождите немного.

— Здесь так холодно. — Зубы у Джорджи громко стучали. — Почему тут не могут хотя бы изредка протапливать?

— Потому что от этого оттают покойники, — равнодушно объяснил Габриель. — В мертвецкой их постоянно держат на льду, верно, Эд?

— Правильно, — с легким вздохом ответил слепец, — в мертвецкой лежат замороженными невостребованные трупы всяких бедняков и бездомных.

— Эд! — захныкала Джорджи. — Не надо!

Чарли Кац медленно вошел в помещение, прижимая обеими руками к животу огромный сосуд, почти целиком закрывая его. И к тому моменту, когда он добрался до нас, он задыхался от натуги, с трудом ловя воздух широко раскрытым ртом.

— С вами все в порядке, мистер Мартинелли? — осведомился я.

— Конечно! Покажите его мне!

— Поднесите его к свету, Чарли, — сказал я, — чтобы мистер Мартинелли мог его хорошенько рассмотреть.

Чарли громко застонал, затем приподнял сосуд вровень со своим лицом. Красивая голова слегка качнулась вверх и вниз, ее полные губы чуть насмешливо улыбались нам. Джорджи тихо застонала и неожиданно свалилась без чувств на холодный цементный пол. Мне показалось, что Мартинелли этого даже не заметил. Все его внимание было сконцентрировано на страшном «экспонате» в стеклянном сосуде. Эд неподвижно стоял рядом с ним, его лицо не выражало ничего, кроме вежливой скуки.

Я не спускал глаз с лица Габриеля, стараясь уловить на нем какую-то реакцию, но так ничего и не заметил. Время остановилось, как будто не желая тревожить участников этой противоестественной живой картины, пока я наконец не нарушил молчание.

— Вы его узнаете, мистер Мартинелли?

Он как бы нехотя кивнул.

— Да-а, это Тино, вне всякого сомнения. Я его узнал, как только взглянул на снимок в газете.

— Вы ошибаетесь! — раздался пронзительный вопль Чарли Каца. — Вы не рассмотрели его как следует. Как может быть мой приятель Джон вашим братом?

Габриель с минуту оторопело разглядывал Чарли, потом повернулся ко мне:

— Что это за фрукт? Какой-то псих, как мне кажется?

— Заткнитесь, Чарли! — вкрадчиво посоветовал я. — Вы не забыли, что я вам говорил только что?

Кац с трудом проглотил комок в горле, затем как-то конвульсивно закивал.

Мартинелли обтер рот тыльной стороной руки.

— Это несправедливо! — напряженно выговорил он. — Мне совестно смотреть на него. Ведь это все, что осталось от моего брата, лейтенант! Я хочу получить его голову и позаботиться о том, чтобы брат был похоронен надлежащим образом.

— Разумеется, — ответил я. — Придется выполнить кое-какие формальности, но мы постараемся все это сделать как можно быстрее и…

— Нет!

Я буквально подскочил, увидев яростное выражение Чарли.

— Вы не можете этого сделать! — исступленно вопил он. — Джон, он же мой друг, никто не отнимет его у меня, никто!

Он опустил сосуд до уровня своего живота и снова обхватил его обеими руками, пытаясь прикрыть склоненной головой.

— Вы никогда не посмеете забрать его у меня, слышите?

С Кацем случилась настоящая истерика. И, резко повернувшись, он побежал в дальний конец мертвецкой.

— Он же псих! — недоумевал Габриель. — Помните, я вам сразу об этом сказал. Ну и что мы теперь будем делать?

— Вам лучше увести отсюда девушку, — посоветовал я. — Заберите с собой и Эда, а я попробую утихомирить Чарли. Вероятно, человеку вредно слишком долго работать в таком месте.

Мартинелли подхватил Джорджи под мышки, поднял ее на ноги, покачал головой и словно пушинку перебросил себе через плечо. Она повисла безжизненным кулем, и можно было предположить, что ее сейчас выбросят за ненадобностью в ближайшую помойку.

— Ну как, Эд? — обратился он к слепому. — Если хочешь, цепляйся за меня, я помогу тебе выбраться отсюда.

— Спасибо. — Потянувшись вперед, Эд нашел его руку. — Так это был несчастный маленький Тино? Я оплакиваю его вместе с тобой, мой дорогой друг. Мое сердце рыдает и…

— Прекрати молоть чепуху! — сурово оборвал его Габриель. — Я вовсе не намерен рыдать над Тино, я уже сделал это вчера, увидев его лицо в газете! Его кто-то убил, Эд, как ты думаешь? Вот что меня сейчас интересует. И эти люди все еще разгуливают на свободе и радуются жизни спустя пять лет, как будто ничего и не произошло.