Том 26. Вояж на Гавайи

— Не беспокойтесь об этом. Просто завтра сядьте в самолет, отлетающий в Нью-Йорк, а я прослежу, чтобы Стоунли не забыл о чеке.

— Вы распоряжаетесь всем в Санта-Байе или только делаете вид?

— У меня достаточно влияния в этом городе, чтобы решить судьбу частного детектива из Нью-Йорка, такого как вы, — ответил он сквозь зубы.

— Я откажусь от своих поисков не ранее, чем меня об этом попросит клиент.

— Вы сами лезете на рожон, Бойд.

— Он нас не уважает, мистер Пемброк, — вмешалась девица самым вульгарным и безапелляционным тоном. — Это нельзя оставить безнаказанным.

— Вы правы, мисс Эплби. — И он кивнул: — Дайте ему урок в такой дозе, чтобы завтра он был рад-радехонек прыгнуть в самолет.

— К вашим услугам, сэр.

— Предоставляю его вам. Действуйте.

— Все понятно, сэр. — Она расплылась в улыбке, не предвещавшей ничего хорошего. — Мы дадим ему понять, что такое настоящее смирение.

Пемброк кивнул и вышел из комнаты. Карл снова взялся за свою пушку, притом раньше, чем мне пришло в голову его ударить. Тут я подумал, что пора бы мне переменить работу.

— Я покажу вам дорогу, — сказала девица.

Я вышел вслед за ней из комнаты. Карл со своим пистолетом шел позади. В глубине соседней комнаты находилась лестница, спускавшаяся в подвал. Про него можно было сказать, что это настоящий зал для игр, голые стены его были освещены лампами.

В большом стенном шкафу помещалась целая коллекция хлыстов, палок и других инструментов, еще более, зловещих. Посреди зала находилось треугольное устройство, изготовленное из блестящих металлических стержней, вмурованных в бетонный пол. Пара наручников свисала с острого конца тяги. Сбоку расположился верстак с грудой блестевших светлой кожей ремней.

Мисс Эплби закрыла дверь и повернулась ко мне.

— Раздевайтесь, мистер Бойд, — внушительно приказала она.

— Не стройте из себя идиотку.

Двумя секундами позже голова у меня гудела как колокол. Карл снова ударил меня по кумполу своим пистолетом, не так сильно, как в первый раз, но все же достаточно, чтобы вызвать резкую боль.

— Вы слышали, что она сказала? — прошипел он.

Это была моя минута, это был момент, когда я должен был прыгнуть на Карла, не обращая внимания на его два метра и пистолет.

Тогда что же меня остановило? Уверенность в том, что я получу пулю в живот раньше, чем успею приблизиться к нему? Я подумал об этом с огорчением и стал раздеваться.

— Привяжи его к треугольнику, — Приказала она.

Холод пистолета, упертого мне в живот, лишал меня выбора. Я подошел к треугольнику, поднял руки, и Карл заключил их в наручники. В течение нескольких секунд я испытывал ощущение индейки, которую готовятся посадить в печь перед Рождеством.

— Все, Карл, ты мне больше не нужен, — сказала брюнетка своим твердым голосом.

— A я не имею права тоже слегка позабавиться? — обиженно спросил он.

— Я сказала, что это все, — внушительно повторила она. — Где ключи от наручников?

— Вам не нужны ключи, — проворчал он. — Они на пружинах. На каждом есть рычажок, достаточно их только встряхнуть.

— Спасибо. Теперь ты можешь оставить нас наедине.

Карл вышел из подвала, волоча ноги. Мисс Эплби закрыла за ним двери и задвинула засов, потом с улыбкой повернулась ко мне. Мне очень не понравилась ее улыбка.

— Вы мазохист, мистер Бойд?

— Скорее я нервный.

— Жаль. Это было бы забавно, если бы и вы могли испытать удовольствие. Но мне будет еще приятнее, если вы не почувствуете удовольствия.

Не торопясь, она сняла с себя блузку, потом наступила очередь юбки. Тут мне стало понятно, почему ее груди не колыхались при ходьбе. Она носила бюстгальтер и каучуковый пояс, охватывающий ее так крепко, что ничего под ним не могло шевелиться. Она подошла к стенному шкафу и стала рассматривать коллекцию садистских инструментов. Наконец она сделала выбор и спросила меня:

— Знаете, что это такое, мистер Бойд?

— Хлыст.

— С семью кожаными узкими ремешками. Вы будете счастливы узнать, что он не повреждает кожу, конечно, если им пользуется человек опытный и не очень сильный. — Тут она довольно усмехнулась: — Но это производит сильнейшее впечатление.

— Значит, это восхитительно! — Я усмехнулся в ответ.

Она подошла к треугольнику и остановилась, глядя на меня широко открытыми фиолетовыми глазами.

— Я даю вам возможность испытать это восхитительное ощущение, мистер Бойд, — проворковала она, — от самых плеч до колен. Что вы скажете на это, мистер Бойд?

— Признаюсь, немногое. А зачем вы носите этот бюстгальтер и пояс?

— Я терпеть не могу, когда меня трогают, — призналась она честно. — Я обожаю чувствовать на себе каучук. Это так тепло и прекрасно.

Ее голос сорвался и завибрировал, а глаза заблестели и увлажнились.

— Особенно в сочетании со стимуляторами, не так ли?

Легкая краска появилась на ее лице.

— Вас это не касается, мистер Бойд. Вы задали нескромный вопрос и должны быть за это наказаны.

Ее рука потянулась и схватила мой член, немного погладила его и поцарапала ногтями. Помимо моего желания он встал и напрягся. Страшная боль заставила меня заорать, и девица удовлетворенно засмеялась.

— Надеюсь, это научит вас не задавать грубых вопросов, мистер Бойд, — проговорила она прерывающимся голосом. — Теперь я буду…

Она остановилась, потому что кто-то начал колотить в дверь.

— Проклятье! — вырвалось у нее. — Кто это может быть?

— Вы это узнаете, если откроете дверь, — вполне логично предположил я.

После некоторого колебания она отвернулась от меня и направилась к двери.

Так как мои запястья были прикованы к вершине треугольника, то ноги едва касались пола. Я неуклюже рванулся назад, моля небеса, чтобы наручники не звякнули. Ни звука.

Пока мисс Эплби медленно шла к двери, я сделал еще шаг назад и два быстрых вперед. Я повис, пользуясь наручниками, широко раздвинул ноги и прыгнул. Мои ноги, как ножницы, сомкнулись на талии брюнетки, потянув ее назад, и это движение лишило ее опоры. Она громко закричала от страха, но я еще крепче сжал ее ногами. У нее почти прервалось дыхание.

За дверью продолжали стучать, но мне на это было наплевать. Я сильнее сжал ноги, и брюнетка стала задыхаться.

Я немного отпустил ее, и она застонала.

— Вы поднимете руки и отстегнете мои наручники, — сказал я. — В противном случае я вас задушу.

— Я до них не достану, — жалобно проскулила она.

Я дал своим ногам соскользнуть с ее талии на бедра и, зажав их ногами, повис всем телом на запястьях.

Она подняла руку, дотянулась до наручников и нашла рычаг. Я резко раздвинул ноги, и она упала на пол с глухим звуком. Я с трудом дотянулся, чтобы освободить свою вторую руку, и сразу почувствовал себя много лучше. Не без нежности поставил я брюнетку на ноги. Она продолжала стонать. Я проворчал:

— Хватит ныть, делайте то, что я вам скажу, а не то убью!

Она со слезами кивнула:

— Понимаю…

— Снимите бюстгальтер и штаны.

Она хотела протестовать, но я схватил ее за горло и начал давить. Все проблемы тут же исчезли. Она сняла с себя лифчик и пояс быстрее, чем можно было ожидать. Ее груди были похожи на большие спелые плоды, а между бедрами у нее была густая черная растительность. Но сейчас было не время заниматься инвентаризацией. Я толкнул ее в центр треугольника и сковал наручниками. Из-за разницы в нашем росте кончики ее пальцев едва касались пола и все тело было напряжено. На ней по-прежнему были черные очки, которые довольно эротично контрастировали с бело-розовым телом.

Я подобрал оброненный ею хлыст и встал позади нее. Я был почти уверен, что не пострадал от ее экспериментов, но все еще чувствовал себя неважно. Она должна была заплатить за все. Все семь ремешков, просвистев в воздухе, обрушились на ее округлые ягодицы. Она закричала.

Я бросил хлыст посреди зала и подошел к стенному шкафу. Свой выбор я остановил на тяжелой палке с наконечником. Я взял ее и несколько раз взмахнул ею в воздухе. Наконечник мог служить отличным оружием. Я вернулся к двери, в которую кто-то продолжал усиленно колотить. Отодвинув засов, я сделал шаг в сторону. Дверь широко распахнулась. Карл в два огромных шага оказался на середине комнаты и внезапно остановился при виде голого тела девушки, висевшего на треугольнике. Она была так поглощена своими стонами, что, кажется, не замечала его. Но он ее видел. Его глаза неожиданно заблестели, и он провел языком по нижней губе.