Танец Лакшми

— Нет, я уже проснулась. Войдите, миссис Достен.

— Благодарю, — экономка держалась с достоинством, — мистер Стептоун попросил передать вам, что ждет вас через час в зале. У него очень важное сообщение.

— Хорошо, — недоуменно пожала плечами Лара. — Я выйду. — Миссис Достен исчезла.

Из ванной вышел Максим, вытирая полотенцем влажные волосы.

— Миссис Достен сказала, что Стептоун ждет нас через час, — поведала ему Лара, — думаю, он скажет, что нам пора.

— Мы могли бы уехать и без его напоминания, — Максим наклонился к Ларе, — мне здесь порядком надоело.

— Мне тоже, — призналась она, — надеюсь, что попрощается он вежливо.

— Мы тоже будем вежливы и поблагодарим его за приглашение пожить в его доме. А что, — Максим улыбнулся, — цивилизованные люди и должны вести себя цивилизованно. Вставай, принцесса, ты должна выглядеть ослепительно.

— А сейчас как я выгляжу? — лукаво спросила Лара.

— Как сонный котенок, — ответил он, целуя ее, — времени мало, вставай, дорогая.

— Хорошо, иду, — Лара спустила ноги с кровати. — Да, мы должны быть с мистером Стептоуном предельно вежливы. Лишь бы Крон чего не выкинул.

Жил близ Гаталаны бедный пастух. Целый день под палящим солнцем пас он своих овец. И на обед пищей ему служила горсть фиников и глоток теплой воды из тыквенного сосуда. Однажды отдыхал пастух в обед под тамариндовым деревом. Вдруг раздвинулись его ветви и на землю спрыгнул прекрасный юноша в блистающей одежде. «Должно быть, это сам бог Индра», — подумал пастух. «Чего ты хочешь, добрый человек, — обратился к пастуху незнакомец, — говори, и я исполню твое желание». — «Хотел бы я угостить тебя на славу, прекрасный юноша, — ответил пастух, — да нет у меня ничего, кроме горсти фиников и глотка воды в тыкве». Юноша махнул рукой, и появился прекрасный шатер. Вошли они в него и увидели богатый стол с разной едой. «Скажи, что у тебя на душе, — продолжал юноша, когда утолили они голод и жажду, — я помогу тебе». — «Сколько лет пасу я овец, — сказал пастух, — но не могу выбраться из нищеты. Нет у меня денег, чтобы поставить новую хижину, не могу я жениться на любимой девушке. А совсем рядом живут мудры — воины, и у них дома ломятся от богатства». «Хорошо, — сказал юноша, — вот тебе орех плода тамаринда. Подержи его во рту, и тогда твое желание сразу исполнится». В тот же миг исчез он, подобно сверкающей молнии. Долго думал пастух, сон это был или явь, но орех тамаринда лежал у него на ладони. Стал пастух воином. Появился у него богатый дом, жена-красавица, слуги, теперь за него пасли овец оборванные пастухи. Шло время, стал бывший пастух скучать. Взял он орех и подумал, что хорошо бы быть купцом. Стал он купцом. Потекло богатство в его сундуки, стал он носить богатую одежду и жить в огромном доме. Прошло время, и снова заскучал он. Орех тамаринда сделал его брахманом, а затем царем. Сидел царь на крыльце своего дворца однажды, смотрел, как бойко гоняются в небе ласточки, и думал: «Я совсем стар, не заметил, что жизнь пролетела, много ли я видел радости в жизни? Я ведь был счастлив только тогда, когда пас овец у Гаталаны». Кряхтя поднялся он и пошел искать орех. Взял он орех и попросил: «Верни мне молодость». И стал он снова молодым пастухом и увидел, что лежит под деревом тамаринда, а рядом пасутся его овцы.

Сомадева. «Океан сказаний».

ГЛАВА 32

В назначенное время Лара с Максимом были в зале. Здесь уже находились племянницы Стептоуна, сэр Ральф и Бриген, Бартенсон и Резерфорд, который был необыкновенно бледным. Хмурый Крон кивнул им издали. Дверь открылась, и появился Стептоун. Был он в черном костюме и выглядел неожиданно и резко постаревшим. Сразу за ним появился Дональд и незаметно проскользнул внутрь.

— Я недаром просил вас собраться, — начал Стептоун, — дело в том, что произошло ужасное несчастье. Мой внук Виталий, который жил в России, приехал навестить меня. Я собирался представить его вам, но смерть Виталия неожиданно разрушила мои планы. Я распорядился, чтобы подготовили фамильный склеп. Мой внук будет похоронен там.

— А почему мы ничего не знали о твоем внуке? — спросил сэр Ральф, который с утра был лишь слегка пьян.

— Я не хотел говорить о нем до поры до времени, — ответил Стептоун. — Просил молчать и друзей моего внука. Но теперь скрывать что-то бессмысленно. Похороны состоятся сегодня в полдень, а вечером я просил бы всех прийти на ужин. Хочу сделать заявление. Я понял, что уже стар и, наверное, тоже скоро сойду в могилу. Мне необходимо кое-что сказать вам о своем завещании.

С этими словами Стептоун повернулся и вышел. Присутствующие стали переговариваться.

— Интересно, — послышался голос Бригена, — а может, у сэра Уильяма есть еще один внук, и он собрался ему завещать свое имущество? Зная дядю, я бы, например, не удивился.

— Помолчи, Бриген, — остановила его Флора.

— А чего мне молчать, — задирался молодой человек, — старик совсем из ума выжил, придумал себе какого-то внука из России, теперь пугает нас завещанием. Не стоит, закон есть закон. Да явись хоть десять внуков, и не только из России, но и с Луны, закон будет на нашей стороне.

— Вот именно, — резко оборвал его Бартенсон, — закон всегда будет на стороне наследника, а это обговаривается в завещании. Если ваш дядя оставит дом со всем имуществом какому-нибудь бродяге, то бродяга и будет жить в нем, а если вам он оставит дырявый горшок, то придется довольствоваться дырявым горшком, и ни один суд, даже если ваша тяжба будет тянуться сто лет, не вынесет приговор в вашу пользу.

— Вы, конечно, опытный адвокат, Бартенсон, — сказал Бриген, — но я тоже кое-что понимаю в законах. Любое завещание может быть оспорено, если старик не в своем уме. А как можно его считать нормальным после заявления о внуке из России?

— Остановитесь, — вмешался Крон, — а если будет доказано, что внук в России у мистера Стептоуна действительно был?

— Так был же, — Бриген махнул рукой, — но ведь он умер. Не говорите только, что у него внуков пол-России.

— Я и не говорю, — не отступал Крон, — вот только я не спешил бы обвинять мистера Стептоуна в сумасшествии. Вы же еще не знаете, что он собирается вам сообщить?

— Думаю, что ничего хорошего он не скажет, — проворчал Бриген.

— Ничего хорошего для тебя, но не значит, что ничего хорошего для себя, — сказал вдруг Дональд.

— Опять ты лезешь, братец, — поморщился Бриген, — и как всегда городишь всякую чушь. Может, ты пойдешь, поговоришь с дядей? Вы друг друга поймете.

— Что дядя хотел, он уже сказал, — заметил Дональд, — и незачем его сейчас тревожить. Подожди немного.

— Дядя ведь не поступит с нами жестоко? — спросила Дебора высоким голосом. — Он ведь так не сделает?

— Вот еще одна плакальщица по наследству, — фыркнул Бриген. — Хотя я вообще не понимаю, зачем такое наследство никчемным людям? Разве вы сможете распорядиться деньгами, имуществом, коллекцией?

— Не думай, что это доступно только тебе, — оборвала его Флора, — всех вокруг себя ты считаешь никчемными, а сам готов перегрызть глотку любому, кто встанет на твоем пути. Ты готов взбираться наверх по трупам.

— По крайней мере, не сижу сложа руки, как этот дурачок Дональд, и хватит меня попрекать! — рявкнул Бриген. — Предупреждаю всех, что от своей доли наследства я не отступлюсь.

— А никакой твоей доли и нет, — лениво проговорил Дональд, — что завещает дядя, перейдет сначала к нашему отцу. А там… там видно будет.

— Замолчи, идиот! — Бриген не мог больше сдерживаться и выскочил из зала.

Крон хмыкнул, сделал знак Ларе и Максиму и тоже вышел. Никому больше не хотелось препираться, все быстро последовали его примеру. Остался лишь бледный Резерфорд, который сжимал виски руками и все повторял: «Боже мой».

Лил дождь. У Лары жутко болела голова, и она попросила извиниться за нее перед Стептоуном.