Пуля для бизнес-леди

— Это мой телохранитель, — объяснила Настя.

— А у меня телохранителей никогда не было, — с намеком сказал Главный. — Даже в войну.

— Я понимаю, что вы хотите сказать — вас лучше телохранителей оберегал общий порядок в державе.

— Вот именно.

— Вы из партии вышли?

— Нет, я убеждения не меняю. Но и на демонстрации с этими впавшими в истерику не хожу.

Пора было прощаться, но оставалось ещё одно важное дело. Настя увидела, как живет ныне Главный — бедно живет. На выцветших обоях светлели светлые прямоугольники, там были картины, которые он собирал всю жизнь, а теперь продавал. Зияли пустотой книжные полки — что там стояло: редкие книги, сувениры в память о странствиях по миру? Да и ремонт давно не делался — не с чего.

— Не посчитайте наглостью, — сказала Настя, — то, что я предложу. В моей «Африке» работает несколько журналистов из вашей и моей газеты, мои лучшие и профессионально подготовленные помощники. Это вы их воспитали… И если наши нынешние руководители-демократы не могут или не хотят позаботиться о тех, кто безответно десятилетиями работал на страну, то это должны сделать мы. «Африка» устанавливает вам ежемесячную персональную пенсию в пятьсот долларов.

— Нет! — вскинулся Главный. — Мне подачек не надо!

— Это не подачка, — мягко объяснила Настя. — Это возмещение долгов. Вы прожили большую жизнь и я хочу, чтобы она завершилась достойно.

Вмешалась Синичка:

— Анастасия Игнатьевна, дорогая, спасибо вам. Но можно не в долларах? Он не хочет потому, что в долларах…

— Конечно. Хотела, как лучше, доллары стали свободно ходить по стране, сняли с них узду. Тогда — по курсу на день выплаты. Деньги вам будут привозить на дом.

В самом деле, если её наследство пополнялось партийными деньгами, прикарманенными Строевым и Юрьевым, то почему бы малую их толику не пустить на пенсию «верному сыну партии»?

Настя оставила Фаине Львовне визитную карточку:

— В случае какой надобности — звоните немедленно. Ваш муж не позвонит, я его знаю, он — гордый…

Привет свинцом издалека

Настя попросила Никиту забросить её в редакцию, были неотложные дела, да и, как говорится, ещё не вечер. Никита всю дорогу сосредоточенно молчал, очевидно, в кухне, где он пил чай, был слышен весь разговор и он произвел на него впечатление.

Настя с удовольствием уселась в кабинете за свой огромный стол, придвинула к себе верстку новой книги, попросила Нину приготовить крепкий чай. Вечер — очень хорошее время для работы — постепенно на офис надвигается тишина, никто не мешает. Было около девятнадцати часов. И вдруг в вестибюле, внизу, на первом этаже раздались выстрелы. Глухие, негромкие, будто кололи орехи. Но это были выстрелы, Настя в том не сомневалась. Она выскочила из-за стола, но в дверях уже вырос Никита с пистолетом в руке.

— В угол! — скомандовал он. — В тот, не просматриваемый с окон!

Настя машинально отметила, как он почти мгновенно изменился: подобрался, сгруппировался, готовый стрелять и убивать.

— Нина Геннадиевна, — негромко сказал он куда-то в пустоту приемной, туда, где за своим столом притаилась Нина. — Звоните в милицию, 02, вооруженное нападение на офис «Африки»… и сообщите им адрес. Срочно! Нет, вначале позвоните по номеру — он назвал номер, — …Скажите им это, а потом в милицию…

Он приказал Насте:

— Выйдете, когда разрешу. Михаил Иванович уже там, внизу.

Из ФСБ, как теперь именовалось КГБ, и милиции приехали одновременно. Тут же взвыла сиреной «Скорая помощь» и только после этого Никита выпустил Настю из кабинета.

— Я хочу посмотреть, что там произошло, — Настя пыталась держаться, но голос у неё предательски дрожал.

Никита переговорил по мобильному телефону с Кушкиным и разрешил:

— Теперь можно. Идемте. Но я — впереди вас.

Вестибюль был наполнен людьми в штатском и в форме. Какой-то человек лежал ничком на полу, лицом вниз, вокруг головы паркет быстро закрашивался в красный цвет. «Администратор» — капитан навалился на конторку, на полу Настя увидела выпавший из его руки пистолет. Он не шевелился и то, как он лежал, не оставляло сомнений — мертв. Феэсбешники и милицейские о чем-то тихо переговаривались, они уже приступили к обычной для них в последние месяцы работе.

К Насте подошел Кушкин, тихо рассказал:

— Наш охранник, вон тот, его сейчас расспрашивает старший группы, выскочил из дежурки на первый выстрел. Пришли двое… Охранник увидел, что капитан первым выстрелом был ранен и завалился на конторку. Но тот ещё смог выхватить пистолет, уложил одного и ранил второго. Второй добил его и выскочил на улицу, там стояла его машина, «шестерка». Вон капли крови тянутся к выходу. Кровь алая, значит, пуля вошла в мякоть…

— Кушкин, чего они хотели? — испуганно спросила Настя. Ей, действительно, было очень страшно. Два трупа — вот они, а третий, подранок, ушел, отлежится и может снова придти. Какая же сволочная жизнь у неё пошла!

— Не строй иллюзий, Настя… Они шли к тебе. Зачем? Не знаю. А капитан заподозрил неладное, наверняка они отличались от обычных наших посетителей. Или документы у них были не в порядке. Словом, что-то насторожило его и, наверное, он пытался их задержать.

— Погиб за меня… А я даже не знаю его имени, — растерянно сказала Настя.

Следователь уже очертил мелком контуры трупа, лежавшего на полу и врачу «Скорой помощи» разрешили его перевернуть.

Настя всмотрелась в лицо убитого и разъяренно зашипела:

— Падаль вонючая…

Ее услышал старший среди феэсбешников:

— Вы его узнали, госпожа Соболева?

Настя уже проклинала себя за то, что не сдержалась. Она беспомощно посмотрела на Кушкина. Тот дал понять взглядом, что лучше ответить.

— Когда я была в Швейцарии по делам наследства, мой муж, полковник Юрьев, он недавно трагически погиб, нанял для меня двух телохранителей. Это один из них, его звали Юрием.

Настя внимательно всмотрелась в лицо убитого:

— Да, это он, я не ошибаюсь.

Кушкин снова взглядом дал ей понять, что следует остановиться, подробности не к месту.

— Вам придется проехать с нами, госпожа Соболева, — решил чекист.

— Ничего госпоже Соболевой не придется, — спокойно сказал Кушкин.

Рядом с Настей с двух сторон тут же встали Никита и Артем.

— Оказываете сопротивление? — зло поинтересовался старший группы. Он побагровел, ибо не допускал и мысли, что кто-то может не подчиниться его приказу — такого ещё не бывало. Его унизили, — так он посчитал — и это было тем более неприятно, что произошло на виду у подчиненных и милиции.

— Пока ещё не оказали, — хладнокровно ответил ему Кушкин. — Просто уберегаю вас от незаконного шага. И советую, бывший коллега, немедленно позвонить генералу Еремину. Уверен, генерал немедленно приедет сюда, чтобы побеседовать с госпожой Соболевой лично.

Он распорядился:

— Анастасия Игнатьевна, поднимитесь, к себе. Зрелище здесь — не для вас. А мы уж сами разберемся…

Генерал приехал через двадцать минут, уверенно вошел в кабинет к Насте и произнес:

— Нам пора познакомиться, Анастасия Игнатьевна.

— Если собираются знакомиться — вначале здороваются. — Настя не демонстрировала раздражение, она просто преподала генералу урок хорошего тона.

— Вы правы, — покладисто согласился генерал. — Огрубел я малость среди своих мужиков.

— Так уж? — с усмешечкой произнесла Настя. — Небось, какую-нибудь смазливенькую сержанточку держите на ближних подступах к своей персоне?

Генерал расхохотался:

— Ваш характер в наших, гм… документах выписан правильно.

Был генерал не из молодых-ранних, солидный мужчина в летах, с благородной сединой и живыми глазами. В меру коренастый, широкоплечий, но не настолько, чтобы это бросалось в глаза, в костюме родного отечества, а не всяких там заграничных версаче или как их там… Держался вполне непринужденно и сурового чекиста из себя не корчил.

— Что там ещё выписано в ваших документах? — Настю одолевало вполне объяснимое любопытство.