Куколка для монстра

Он коснулся рукой моего холодного лба. Рука была нежной. Кажется, он поверил. Первый раунд я выиграла, ликуй, Костя Лапицкий…

– Где вы живете?

– В Новогирееве. А что?

– Нужно же присматривать за котом…

– За кошкой…

Присматривать за кошкой, отличная мысль. Кто-то из твоих людей отправится в Новогиреево, по адресу секретарши. Там они найдут незапертую дверь, лужу подсохшей крови на кухне, развязанный страховочный трос у батареи, работающий телевизор, беспорядок, имитирующий следы борьбы. Кровь они замоют, а двери захлопнут. Там они найдут соседскую квартиру, за которой ноет белая персидская кошка. Там они найдут все, что подтверждает мой сбивчивый рассказ…

– Только не покупайте ей все эти сухие корма. Лучше рыбу…

– Понял. Треска ее устроит?

– Вполне.

Он все еще не отнимал руку от моего лба, и я не могла понять, чего же больше в этом жесте: сдержанного уважения или благодарности за информацию, которая досталась такой ценой.

– Мне нужно позвонить на работу. Сказать, что меня не будет ближайшую неделю. За неделю все пройдет, как вы думаете?

– Наплюйте, – просто сказал он.

– Я не могу наплевать. Это мой единственный источник существования. Мне и так с трудом досталась эта работа. Я не могу…

– Наплюйте, я вам сказал. Неужели вы не понимаете, что после всего, что произошло, вам нельзя там появляться?

– А когда будет можно? – неплохо отыграно, Анна, смесь наивности и целеустремленности женщины, которая привыкла полагаться только на себя.

– Когда будет можно – я скажу, – похоже, он уже, незаметно для себя, принял ответственность за мою судьбу. Что ж, оказаться под крылом – мечта любой обыкновенной женщины. Да и необыкновенной тоже, даже Марго в свое время не устояла перед Кожиновым… Хорошо, что я свободна от всех этих патриархальных представлений.

С восьми начал непрерывно звонить телефон. Лещ отвечал на звонки, с кем-то о чем-то договаривался, на ходу решал какие-то вопросы, касающиеся компании и ее повседневной работы. Он привык говорить громко и резко, это было видно по его манере разговаривать. И в то же время он постоянно приглушал свой раскатистый мягкий баритон, сдерживал себя, понимая, что рядом находится человек, которому необходим покой. Лучшего и пожелать нельзя, должно быть, я все-таки произвела на него впечатление. Я то проваливалась в дрему, то снова открывала глаза, а он все ходил и ходил по своему ангару. Несколько раз в разговоре с кем-то прозвучал город N. Значит, машина должна завертеться… Около девяти он тронул меня за плечо:

– Анна, я уезжаю. Буду только поздно вечером. С вами останется Андрей. Он и жнец, и швец, и на дуде игрец. Вы его не бойтесь, он сделает так, как нужно. Вечером сдаст вас с рук на руки.

– Кому? – Я даже не успела испугаться.

– Мне. В общем, не стесняйтесь к нему обращаться в случае чего. Я буду вам звонить…

– Но…

– Я же сказал, все в порядке. Все кончилось. Во всяком случае, для вас. Вы верите мне?

Когда-то я тоже задала такой вопрос Фигаро. И сейчас ответила сама – как раз в его духе:

– Мне ничего не остается, кроме как верить вам.

– Вы в безопасности. Андрей спецназовец, он прошел все горячие точки, он лучший в своем деле, с ним и связываться никто не будет, уж поверьте.

– У вас все – лучшие в своем деле. И врачи, и спецназовцы…

– И журналисты тоже. И все остальные. За ним вы будете как за каменной стеной. К тому же есть еще один сторож. Старик, иди сюда, – позвал он.

Деликатный Старик, которого до этой поры не было ни видно, ни слышно, подошел к кровати и протянул морду к хозяину.

– Я вас еще не познакомил. Анна – это Старик. Старик – это Анна. Не стоит его бояться, он только с виду такой большой и грозный.

– Так же как и вы?

– Ну… Я вообще большой и грозный. По определению.

– Странная порода.

– Он дворняга. Так же как и я. Потому его и люблю.

– Только поэтому?..

– Ему уже десять лет. Старик. Старик уже старик. Это почти каламбур. Неудачный.

Придется обрабатывать и собаку, подумала я. Задача несколько усложняется, но все равно остается разрешимой. Если собака меня примет, то Лещ тем более. Остается только надеяться на свое природное обаяние…

Старик неожиданно решил все сам: он подошел поближе и лизнул мне руку. Лещ даже вскинул брови от удивления:

– Похоже, он принял вас сразу, вот это да! Собаки тоже могут ошибаться, тем более такие старые. Но тебе везет, тебе страшно везет, Анна…

– Теперь я спокоен. До вечера, Анна.

Лещ ушел. Сейчас он сядет в свой раздолбанный «Лендровер», отправится в компанию и целый день будет заниматься проблемой города N, московскими концами аферы с техникой, убийством Егора Самарина… Мне остается только ждать вечера.

Через полчаса ключ в замке повернулся, и Старик затрусил к двери, виляя седым хвостом. В квартире появился парень, груженный пакетами. Он покровительственно похлопал Старика по мощному загривку и прошел ко мне.

Видимо, это и есть Андрей, самый лучший из бывших спецназовцев. Хотя ничего героического в сухой и поджарой фигуре Андрея не было. Он оставил пакеты на столе в кухне, подошел к кровати и просто сказал:

– Я Андрей. Михаил Юрьевич должен был вас предупредить, что я приду.

– Да, я в курсе. Меня зовут Анна, – я протянула ему руку, и он аккуратно пожал ее. Ладонь у Андрея была твердая, как кусок листового железа, не отражающая никаких эмоций.

– Вам что-нибудь нужно?

– Нет. Нет, спасибо.

– Сейчас я приготовлю завтрак.

– Я не хочу есть.

– Юрьич сказал, чтобы я тут за вами присматривал.

– Присматривайте, – я улыбнулась Андрею, совсем мальчишка, который не умеет вести себя с женщинами. У меня есть день, чтобы научить его этому.

…В десять часов по каналу Меньших прошло сообщение об убийстве n-ского журналиста Егора Самарина: значит, Лещ уже начал артподготовку, скоро материалы выплывут наружу, и высокопоставленная голова скатится на плаху – в кампании по борьбе с коррупцией это неплохая козырная карта… Телевизионная стена фонила целый день, но дыхание большого телевизионного мира не долетало до нас с Андреем. Очень скоро мне удалось разговорить его: Андрей оказался милым застенчивым парнем, за плечами которого были почти все горячие точки. Лещ познакомился с ним в Югославии, куда Анд-, рей, уволившись из спецназа, уехал добровольцем. Он был фанатом Сербии, его любимая девушка, журналистка из Белграда, погибла под бомбежкой. Лещ почти насильно вывез полубезумного спецназовца из Югославии, лечил его в лучших клиниках, но от потери возлюбленной Андрей так и не оправился.

Однолюбы – вещь в природе чрезвычайно редкая, с ними нужно быть осторожной, как с экзотическими растениями. Я потратила целый день на то, чтобы хоть чуть-чуть оживить раненую душу Андрея: после месячных занятий по основам психологии я вполне могла получить лицензию психоаналитика. Но дело было даже не в этом: возясь с Андреем, я почти забыла о Леще. Сейчас меня увлек этот надломленный парень, я рассматривала общение с ним как еще один психологический этюд. Но для любой игры, даже такого проходного ее варианта, необходимо вдохновение. И это вдохновение пришло ко мне, как только я нащупала его болевые точки, нащупала интуитивно, хотя судьба Андрея не имела ничего общего с теми схематичными вариантами человеческих характеров, которые я изучала весь март и начало апреля. Мое участие, мои слова, мое молчание как будто прорвали долго сдерживаемую плотину: бывший спецназовец говорил и не мог наговориться. И только на самом закате дня, когда в пуленепробиваемых стеклах поплыла фантастическая панорама Москвы, а мы сидели в сумерках, отключив всю телевизионную стену, он сказал мне: «Вы очень похожи на мою Марию, Анна». Я поняла, что выиграла его душу.

Берегись, Лещ, я уже начинаю уводить из твоего стойла лучших лошадей. Интересно, что ты скажешь, когда опустеет конюшня и запылает скотный двор?..

…Лещ появился около полуночи. Старик, почуявший его шаги, призывно залаял, и я услышала отчаянный и сбивчивый голос Андрея, сидевшего в ногах моей кровати: «Я даже не прогулял пса!»