За секунду до взрыва

— А я тебе показывала здешний душ, с двумя головками? — спросила она тоном уличного зазывалы-торговца. — Все импортное, европейское производство. С переключением давления. Ну как, показать тебе этот душ?

Нет, она просто великолепна, подумал Корт. Отбросил сигарету и пошел к ней. Она прижалась к нему всем телом.

— Ну как, — прошептала она, — пойдем под душ или…

— И то, и другое, — ответил он.

Она укусила его в плечо, и они снова кончили одновременно.

Потом они немного вздремнули, ополоснулись под неисправным душем, в котором не было горячей воды. Медленно, нехотя оделись.

А дальше Корт сделал то, что должен был сделать.

— Кинь-ка мне ключи, — сказал он очень спокойным, уверенным голосом, и ни один мускул не дрогнул на его лице. — Попробую угнать твою машину и раздобыть нам что-нибудь поесть.

— Я поеду с тобой, — сказала она.

— Ни Боже мой! — ответил он. — Ведь тогда мне не удастся тебя удивить.

— Неисправимый ты романтик!

— Стараюсь.

— Да нет, ты не стараешься. У тебя это получается так естественно, само собой. Это меня в тебе и привлекает больше всего.

Естественно?! Само собой?! Знала бы ты, кто я на самом деле! Он мысленно заклинал ее: ради всего святого, не отдавай мне эти проклятые ключи!

Она порылась в сумочке, достала ключи и кинула ему. Он без труда поймал их, посмотрел на связку. Обыкновенная связка обыкновенных ключей. Он мог добыть их самыми разными способами. Но выбрал все-таки этот. Почему?

— Карл! Что случилось?

— Да нет, ничего. Просто задумался.

— Хватит думать, я умираю от голода. Поезжай скорее.

— Как скажешь, — ответил он.

Дальше все оказалось проще пареной репы. Он сделал дубликаты ключей, запрятал свою связку в карман, купил деликатесных сандвичей и картофельного салата, вернулся к машине. Там его ждала награда за все труды. Пустой конверт, адресованный мистеру Кэмерону Дэггету, с его домашним адресом. Кэри написала на этом конверте список покупок. Ну вот, теперь и выслеживать не нужно. На минутку эта находка подняла ему настроение. Однако, когда он подъехал к коттеджу, где ждала его Кэри, радость улетучилась бесследно. Он сидел в машине, не в силах выйти и предстать перед этой женщиной. Он совершил над ней насилие, насилие над ее чувствами, физическое насилие, а вот теперь еще и преступление. Она доверила ему всю себя, а он украл ее доверие. Ему нет прощения. Он ощущал страшную тяжесть и одновременно страшную пустоту.

Он выполнил задачу: ключи теперь у него. Ключи у него. А где его душа? Что стало с его душой?

Глава двадцать третья

Кабинет Мамфорда вместил всех, да еще осталось столько места, что хоть в волейбол играй. Доктор Бен-Дэвид, патологоанатом, Чаз Мичем и Линн Грин разместились на одном из кожаных диванов, Дэггет занял стул подальше от Палмэна, который уселся на втором диване, Мамфорд высился на своем стуле с высокой спинкой, как на троне.

Патологоанатом Бен-Дэвид оказался маленьким человечком с острыми глазками и смуглой кожей. Мичем сегодня выглядел моложе своих сорока с лишним лет, а Линн вообще смотрелась потрясающе, минимум на миллион баксов.

Они собрались здесь потому, что Дэггет не мог больше действовать в одиночку. Для того чтобы помешать Корту осуществить свои планы, ему нужно было задействовать как можно больше людей, а получить их без благословения Мамфорда он не мог. На этой сегодняшней встрече должна была решиться судьба его двухгодичного расследования. Если не удастся сегодня убедить Мамфорда, что катастрофа на «Эм-Эйр-Экспресс»-64 была хорошо спланированной диверсией, а вовсе не несчастным случаем, дело у него заберут. И это за три дня до встречи на высшем уровне в Пентагоне, которая наверняка каким-то образом связана с планами Корта, в этом Дэггет был твердо убежден.

Значит, теперь все зависело от того, насколько убедительно он будет говорить перед собравшимися.

Он хорошо подготовился к этому совещанию. Обзвонил каждого в отдельности, так что теперь каждый из присутствующих знал, что от него требуется. Дэггет очень надеялся на то, что факты, изложенные собравшимися здесь и сведенные воедино, смогут дать убедительное объяснение тому, что же на самом деле произошло с «Эм-Эйр-Экспресс»-64.

Он постучал карандашом по столу, как заправский председатель, вытащил из папки свои бумаги, откашлялся и начал говорить, надеясь, что голос его звучит достаточно уверенно. Вообще-то публичные выступления не его амплуа, искусным оратором он никогда не был и теперь уже, конечно, не станет.

— Прежде всего, — начал он, — я бы хотел задать каждому из вас несколько вопросов. Надеюсь, что это прояснит общую картину. — Он огляделся в поисках стакана с водой. Такового не оказалось, и он продолжил: — Мой первый вопрос к доктору Бен-Дэвиду. Он просматривал протоколы вскрытия и беседовал с калифорнийскими специалистами, проводившими вскрытие. В частности, это касалось признаков токсичности в крови пострадавших. Мой вопрос таков: доктор Бен-Дэвид, есть возможность установить, был ли потерпевший без сознания непосредственно перед смертью?

У доктора Бен-Дэвида оказался неприятно высокий голос и столь же неприятная привычка все время дергать себя за ухо.

— Самое интересное, что точно такой же вопрос возник у нас четыре года назад, и тоже в связи с авиакатастрофой. Тогда тоже была вероятность, что пилот отключился буквально перед самой катастрофой, то есть в самый критический момент. Ведущие патологоанатомы собрались тогда, чтобы выяснить вопрос, был ли пилот в сознании непосредственно перед гибелью или он потерял сознание. Было высказано предположение, что по уровню лактоновой кислоты в крови можно определить степень стресса непосредственно перед смертью. Высокий уровень означал бы, что пилот пытался бороться с обстоятельствами, низкий уровень — что пилот был мертв еще до того, как осознал, что произошло. К сожалению, метод не сработал, нам не удалось получить достаточно убедительные результаты. То есть я хочу сказать: пока во всяком случае у нас нет ответа на ваш вопрос.

Мамфорд, похоже, заинтересовался, и это был хороший признак.

— Что вы можете сказать о причине смерти пилотов на «Эм-Эйр-Экспресс»-64? — задал Дэггет следующий вопрос. — В протоколах она зарегистрирована как результат «фрагментации тела». Вы с этим согласны?

— Нет. Теперь уже нет. Так же, как и сами авторы отчета. Они уже переписали отчет.

— Что? — рявкнул Мамфорд. — Это правда?

— Абсолютная правда, мистер Мамфорд, — ответил Бен-Дэвид.

— Почему же я ничего об этом не слышал?! Что же это такое, Боже правый! — Некоторое время Мамфорд только пыхтел, как паровоз, не произнося больше ни слова. Молчали и все остальные. — Так в чем же была причина смерти, доктор Бен-Дэвид?

Бен-Дэвид взглянул на Дэггета.

— Доктор Бен-Дэвид, — повысил голос Мамфорд, — для ответа на мой вопрос вам не требуется разрешение Дэггета. — Он постучал себя в грудь. — Это мой кабинет. И это мое дело, черт побери!

— Агент Дэггет обратил мое внимание на содержание СО, то есть окиси углерода в крови. Я попросил своих коллег проверить уровень СО. Это в отчете по токсикологии. — Он остановился в нерешительности. Может быть, подбирал термины, понятные для всех. — Вы все знаете, на борту был пожар. — Теперь он взглянул на Линн Грин. Та кивнула. — Первым признаком пожара является обычно наличие моноокиси углерода в крови. В конечном счете она и является причиной смерти. Предполагалось, что именно это и произошло в нашем случае. Предполагалось, в частности, — тут он постучал пальцем по красной папке, лежавшей перед ним, — что два члена экипажа погибли от воздействия СО и последующей «фрагментации тела», как процитировал только что мистер Дэггет. Жертвы аварий в воздухе вообще трудны для патологоанатомических исследований, именно из-за пожаров и фрагментации. Так вот, агент Дэггет увидел в отчете нечто такое, что мы упустили. А именно высокое содержание окиси углерода в крови и полное отсутствие каких-либо биологически токсичных веществ. Пластмасса обычно сгорает до полного испарения, пары проникают в легкие и в кровь. При пожаре частицы сажи и копоти обычно оседают на дыхательных путях. Ничего этого мы не обнаружили в случае с «Эм-Эйр-Экспресс»-64. Зато обнаружили нечто другое. Специалисты из калифорнийской токсикологической лаборатории в Сакраменто обследовали легочные ткани двух членов экипажа, погибших, как считалось, от «фрагментации». Они обнаружили не только чрезвычайно высокое содержание окиси углерода, но и присутствие белого фосфора. Мы проконсультировались со специалистами из «Данинга» и получили ответ: ни в одном из самолетов «данинг-959–600» нет никакого источника белого фосфора. Я повторяю: никакого! После этого мы проверили список грузов на борту шестьдесят четвертого — тоже ничего.