Двойное золотое дно

— Подожди, а это не ты ему ночью звонил и приказывал искать документы? — удивилась я.

— Нет. Думаю, это парни Седого. Они тоже за ним присматривали.

— Да. Наверное. Я же на даче слышала... это они Фаину... — сказала я и поняла, что проболталась. О своих похождениях на даче Щербинина я Шерифу не рассказывала...

— Да, ладно. Прямо сейчас я тебя убивать не буду, — весело заржал Шериф. — Я и так понял, что ты не все рассказала.

— Ну, извини, запамятовала, — только и смогла проблеять я. — В общем, документы могут быть у Фаининой соседки, бабы Веры. Она Файку все карамельками угощала, старая совсем.

— Нет, ну ты совсем дура! — не выдержал Шериф. — Кто же у выжившей из ума бабки такие ценности прячет?

Я немного подумала, как бы мне половчее выкрутиться. Конечно, Шериф прав. Ничего бы не доверила Фаина старухе-маразматичке. Но я ничего другого придумать просто не могла. Баба Вера «выскочила» у меня совершенно случайно из каких-то глубин подсознания. Что же делать?!

К счастью, на память пришел разговор с майором, и я выдвинула вполне приличный аргумент.

— А если она ничего не сказала бабке, просто что-то спрятала в ее квартире?

Настал черед Шерифа глубоко задуматься. Через несколько минут он уважительно протянул:

— А что? Очень даже может быть! Толян, разворачивай. Поехали в гости к бабке. Где Стефка жила?

Я указала адрес. Машина плавно развернулась и покатила в нужном направлении. И тут на меня напали сомнения. Среди ночи (ну, ночь не ночь, девять вечера, но уже темно), к старой и больной бабе Вере я везу отпетых головорезов. Что я делаю? Как можно за счет старухи выторговывать свою жизнь?! Моя совесть проснулась и укоризненно принялась качать головой.

— Шериф, а просьбу можно? — расхрабрилась я от отчаяния.

— Валяй!

— Давай сначала я с ней поговорю. Вдруг она все знает и все сама отдаст?

— Что, сердобольная сильно? — хмыкнул Шериф.

— Ну, вы ж налетите, перепугаете старуху до смерти,все в доме перевернете... Описается старуха от страха. Последние мозги потеряет...

— Да ладно уж, — призадумался Шериф. — Иди. Но удирать не советую, не получится.

— И в мыслях не было, — честно призналась я. Куда же тут удирать, если они обещали добраться до моих близких?

Шериф достал тонувший в его руке миниатюрный мобильник и коротко распорядился, чтобы братва подруливала к такому-то дому.

Разбрызгивая грязные лужи, джип проехал под арку и остановился прямо напротив подъезда, где раньше жила Фая и живет баба Вера.

Мысленно досчитав до десяти, я нажала на ручку двери и вышла из машины. Ну, куда я иду? Что буду говорить?

Без присмотра меня не оставили. Шериф встал у подъезда, а его водитель Толян занял наблюдательный пункт на втором этаже, с которого прекрасно просматривалась площадка.

— Не дури! — напутствовал меня Шериф, и я позвонила в дверь.

В квартире долго царила тишина, лишь после третьего звонка послышались тяжелые шаркающие шаги. Дребезжащий, но громкий старческий голос спросил «кто там».

Откройте, пожалуйста, — громко крикнула я. — Мне поговорить с вами надо, баба Вера.

Дверь со скрипом приоткрылась, и в образовавшуюся щель я увидела сгорбленную седую старуху.

— Чаво надоть?

— Баба Вера, я двоюродная сестра Фаи Остапчук, вашей соседки. Мне поговорить с вами нужно. Нам только вчера сообщили про Фаечку... Все говорят, вы к ней хорошо относились, — что есть силы орала я, рассчитывая на публику. На Шерифа и Толяна, с одной стороны, и на соседей — с другой. Впрочем, расчет на соседей был эфемерным. Никто и носа не высунул из своих квартир. Может, опасались, а может, и вправду не слышали, стены-то тут очень толстые.

— Надось-то чаво? — не унималась глухая старуха.

— Впустите, поговорить нужно! — Да, не сварю я каши с этой бабкой. Прав, видно, был Леха, баба Вера точно уж лет десять в маразме.

Но неожиданно бабка отступила, и дверь передо мной распахнулась.

Войдя в квартиру, я сразу же уперлась носом в сгорбленную старухину спину. Она медленно шаркала ногами по длинному коридору (не мудрено, что долго не открывала), тяжело опираясь на суковатую палку.

— Ну, просто Баба-Яга, а не баба Вера, — чуть слышно пробормотала я себе под нос.

Вот чем-то она себя выдала! По сей день не знаю чем. То ли спина дрогнула, то ли рука крепче сжала палку, но мне показалось, что баба Вера прекрасно слышала мои слова. Решив это проверить, я достала из кармана ключи от своей квартиры и позвенела ими.

— Что, умная сильно? Расколола старуху?! — совершенно нормальным голосом сказала бабка, зло зыркнув через плечо.

Я чуть не упала! Ох, не простая ты старуха, баба Вера!

До комнаты мы добирались, мне показалось, не менее пяти минут. Но добрались. Голова у старухи была ясная, а вот ноги подкачали.

— Садись, — приказала хозяйка квартиры, ткнув костлявым пальцем на древний, но крепкий стул.

— А как ваше отчество? — не найдя ничего лучшего, спросила я.

— Бабой Верой зови, — хмыкнула старуха, тяжело усаживаясь на незастеленную кровать с бельем не первой свежести.

В полутемном коридоре я видела только ее спину. Теперь же восполняла пробелы визуального восприятия.

Когда-то баба Вера была высокого роста, но со временем сгорбилась. На морщинистом, словно печеное яблоко, лице ярким пятном выделялись ничем не замутненные серые глаза. Не потерявшие пышности седые волосы были убраны в небольшой пучок.

— Кто ты? Что тебе нужно? Только не ври, что сестра Файкина. Я их семью хорошо знаю. Нет у нихтаких родственников, — спокойно сказала старуха. Говорила она не громко и не тихо, нормально. И под глухую убогую больше не косила.

— Вы правы, — кивнула я в ответ. — Зовут меня Ксения Панова. Я, конечно, не сестра. Но Фаю немного знала. Послушайте, баба Вера, — не выдержала я, любопытство взыграло. — А что это вы тут... театр одного актера разыгрываете? — Дурака валяю, — хмыкнула старуха, поправляя меня. — С мое поживи... В зоне я в женской работала, больших чинов достигла.

— Ну и что? — ничего не поняла я.

— А то, девка! Не любят у нас конвоиров! Тут, почитай, полдвора сидело. А кто не сидел, так с передачами бегал... Вот только Файка ко мне по-человечески относилась... Пока молодая была — ничего, гавкнуть не смели.

А сейчас... Мне так удобнее, — неожиданно просто объяснила старуха свое поведение.

— Н-да-а, — протянула я в ответ, не зная, как подобраться к сути. По всему видно, умная старуха оказалась.

— Да не тяни, не ерзай, — помогла мне баба Вера. — Неспроста ты ко мне заявилась.

— Баба Вера, но если вы знаете, что у Фаи нет таких родственников, зачем меня впустили?

— А любопытная я! — хитро прищурившись, ответила старуха. — Все мое развлечение — вон, телевизор... Не тяни, рассказывай.

Я обвела взглядом единственную комнату. Мебели было мало, но вся старинная, добротная. Большая железная кровать с блестящими шариками на спинках, старый шифоньер, стол, покрытый застиранной скатертью, несколько

стульев и этажерка с телевизором. И, между прочим, телевизор-то довольно свеженький и марки «Панасоник».

Проследив за моим взглядом, старуха весело хихикнула:

— А у меня пенсия большая, да и Файка иногда деньжат подкидывала, пока не пила. Ну, не тяни, а то тебя уж заждались.

Баба Вера многозначительно кивнула на окно.

Все знает! Старая гвардия!

Не глухая, не слепая и не дурная. Ну и бабка!

— Хорошо. В общем так. Фаина забрала у покойного ныне мужа важные документы, видимо, хотела его шантажировать, — я запнулась на последнем слове, размышляя, как бы подоходчивее объяснить бабке. Но этого не понадобилось. Вспомнив, где она работала, я успокоилась.

— А я ей, дуре, говорила. Нельзя этого делать. Щербинин — зверь, кого хочешь порешит... Правда, сначала его порешили... Жалко Файку. Дурой была, по собственной глупости и померла!

— Бабушка! О мертвых-то! — возмутилась я.