Двойное золотое дно

От залитой чем-то плиты распространялся противный запах, а морда, наконец обретя и тело, с удовольствием наворачивала пригоревшую овсяную кашку. Между прочим, на моей кухне, за моим столом и из моей тарелки.

— Слушай, ты кто? — справедливо возмутилась я.

— Шериф, — ответил мужчина, продолжая процесс приема пищи. Дорогой спортивный костюм сидел на его мощной фигуре, как вторая кожа. Коротко стриженная голова сидела на бычьей шее. Когда амбал наклонялся к тарелке, из-за воротника мелькала толстенная, наверное, золотая цепь. Судя по грязным следам на полу, обувь снимать, заходя в дом, он не был приучен. Короче, элемент предстал моим глазам совершенно бандитский...

— А если я заору?

— Да кто мешает? — пожал он плечами. — При моем желудке нужно питаться по часам. Видишь, какой я нетипичный браток. Вместо того чтобы водку жрать, овсянку наворачиваю. Тоска!

Расфилософствовался, козел!

— Слушай ты, придурок, я сейчас милицию вызову! А ну давай, выметайся из моей квартиры!!! — постепенно приходя в себя от его наглости, .заорала я.

— Хватит, — увесисто стукнул кулаком по столу мой незваный гость. — Ментов я не боюсь, это им меня бояться надо. Я — Шериф.

— Да хоть Папа Римский, мне-то какое дело! Как ты вообще сюда попал? — не сдавалась я. Простоватый, но накачанный мужик, так запросто проникший в мою квартиру, вызывал возмущение и отвращение.

— Жаль, конечно, что народные массы не знают своих героев, — задумчиво протянул мужчина. — Тебе что, Дуб ничего обо мне не рассказывал?

— Какой Дуб, какой Шериф? Да что же здесь происходит, в конце концов?! — взвыла я, окончательно теряя способность логически мыслить.

Шериф отодвинул пустую тарелку и закурил.

— Илюха Ельчанинов — Ель — Дуб, — телеграфным стилем объяснил мне гость. Я задумалась. Получается что Дуб — это кличка Ельчанинова. Ну, допустим.

— Ладно, хорошо, эту часть я поняла. А ты-то сам кто?

— Детка, какая ты все-таки безграмотная, — искренне огорчился Шериф. — Я держу этот город, я его контролирую, я здесь хозяин.

— Ага... — выдохнула я и уселась на табуретку. Мне тут только особо важных персон не хватает! Для полного счастья... — Одного такого, который считал себя хозяином, нашли недавно в белом «Мерседесе» у бассейна.

Новость, которая вовсе не была новостью, очень развеселила «хозяина города».

— Борюсик-то. Да брось ты. Он — мелкая сошка. Шестерка. Но, вообще-то, это так, издержки профессии.

Я поняла, что переливать из. пустого в порожнее Шериф большой мастер и продолжаться никчёмный разговор может до бесконечности.

— Слушай, дорогой. Если ты ко мне заявился, потрудился взломать замки, чтобы проникнуть в квартиру, значит, тебе от меня что-то нужно. Ты не мог бы доходчиво объяснить, что именно?

— Ого, Ксения Сергеевна (или Оксана?), да вы деловая женщина. — Шериф откровенно забавлялся.

— А ты хорошо осведомлен, — мрачно пробормотала я себе под нос. Все кому не лень знали не только мое имя, но и были осведомлены о моей личной жизни едва ли не лучше меня. Пора подписывать контракт с создателями передачи «За стеклом». После всего этого простое любопытство зевак меня уже не смутит.

— На том стоим, — развязно хмыкнул Шериф. — Только сначала я тебе кое-что поведаю, а потом уж ты...

Многообещающее начало не сулило ничего хорошего. Но выбирать мне было не из чего. Если он действительно тот, за кого себя выдает...

— С некоторых пор в моем городе происходит что-то неладное, — неспешно начал Шериф. Я могла только удивляться, как среди своей блатной братии он сохранил достаточно правильный и вполне литературный язык. Похоже, интеллектуальный уровень «русской мафии» стал резко возрастать. — Убрали Борюсика. Ну, это еще ладно, но без моего же ведома! Он, конечно, падла был, каких мало, но так не делается! Кто шмальнул, за что? Непонятно... Поехали дальше. Стефку прирезали. Эту-то дуру за что?! Смазливая дурочка, алкоголичка... И опять без моего ведома. Хахаль ее, Леха Егоров, как сквозь землю провалился... Все без моего ведома. Да где ж это видано-то?!

— А я-то тут при чем? — неподдельно возмутилась я. — Я о твоем существовании полчаса назад узнала!

Шериф невозмутимо поставил мой чайник на мою плиту и проникновенно спросил:

— Детка, где дискета?

— Мама моя! Да ополоумели все, что ли?! Одни дискеты ищут, другие документы. И, главное, все ко мне! Я-то откуда знаю?!! Я не справочное бюро!!! — истошно заорала я.

— Тпру-у, детка! Охолонись! Все дорожки на тебе сходятся. С Борюсиком ты знакома была? Была. Мент майор у тебя был? Был. К Седому тебя возили? Возили. С Князем беседу имела? Имела. Что еще? А, да, Егоров. Так он и вовсе сосед твоей мамаши и друг твоего детства. Правильно? Правильно. Ты пойми, Князь мужик крутой. А уж Седой... Как ни обидно для моего самолюбия, я ему в подметки не гожусь! Однако тебя вычислил я, а не они! — радостно заулыбался Шериф.

— Что-то ты сильно умный, — сдуру ляпнула я. Зря это. Не нужно его злить. — Видимо, ты покруче Седого будешь.

Лесть моя была очевидной и неприкрытой, но Шериф лишь блаженно улыбнулся.

— Они, детка, не видели всей картины, как говорится, целиком. Поэтому тебя и отпустили. А я закономерность просек. Так что ты вляпалась в дерьмо по самые... (Наверное, он хотел сказать яйца. Но остановился, резонно рассудив, что данные органы в мое анатомическое строение не входят, поэтому формулировку изменил)... уши.

— Но я... — как оправдываться, я не знала; но попыталась. Однако он меня перебил.

— Подожди. Пока не навешала лапши с три короба, я тебе еще кое-что расскажу, и ты поймешь, что у меня везде глаза и уши. В тот день, когда испарился Егоров, ты к нему приходила... К нему, к нему, не мотай головой. У твоей мамани вежливо поинтересовались, тебя она в этот день не видела. Ты из дома ничего не забирала в ее отсутствие. Однако же из подъезда вышла с тяжелой сумкой. Жалко, мне поздно доложили... Ну, чего там. Я все понимаю, ты дружка спасала. Одного не пойму, как ты его из дома вывела?

Для верности крепко стиснув зубы, я молчала. Правда, боюсь, что со мной пока не беседовали... по-настоящему... Это же как нужно было расспрашивать мою маму, если она все им рассказала, а мне не позвонила? С ней наверняка поработал человек, сильно подкованный в психологии...

Шериф, глядя на меня укоризненно, покачал головой.

— Не хочешь ты мне, детка, душу свою женскую излить. Не хочешь. Ну, не хочешь, так не надо. Неинтересно мне это!

— Так чего сидишь, не уходишь? — не удержавшись, съязвила я.

— Детка, да ты не смотри, что я такой белый и пушистый... Не стоит со мной так разговаривать, - благодушествовал Шериф. Однако выражение глаз на его простецкой роже никак не соответствовало тону.

— Понятно. Но только зачем тебе Леха? Ты ж, как я поняла, хозяин города. Ну, что изменится, если ты его найдешь? Не знает он ничего, так же, как и я.

-- Ой, Ксюша, Ксюша, Ксюшенька, красиво заливаешь! — прямо-таки восхитился мужчина. — Почему ж я тебе, детка, не верю?! Почему же тобой, голубушкой, так

Борисов Николай Павлович, он же Седой, и господин Князь заинтересовались?

— Ладно. Я расскажу тебе все, что знаю, а там...

«Надеюсь, я свою эпопею рассказываю в последний раз», — подумала я и заговорила. Распиналась я около часа. Вспоминая подробности и тщательно маскируя пробелы. Не хотелось мне говорить, что я знаю, кто и за что убил Щербинина, не хотелось выдавать местонахождение Лехи Егорова, не хотелось афишировать свой визит к Фаине. Вот такой у меня избирательный рассказ получился. Правда, на Парнишу он почему-то не распространился.

— Да нет. Дуб здесь точно ни при чем. Не станет он мараться. Гордый сильно, — задумчиво покачал головой Шериф, когда я закончила свой рассказ.

«Без тебя знаю!» — чуть не выпалила я, но вовремя спохватилась. Молчать так молчать. Пока меня вежливо расспрашивают, а не пытают.

— Теперь-то ты уйдешь? — не выдержав напряжения, взмолилась я.