Бешеный куш

— Где?

— Здесь в некоторых домах есть большие лифты, длинные, где можно выпрямиться на полу во весь рост. Я набирала старых газет, входила попозже ночью в такой лифт, нажимала любую кнопку — а потом нажимала кнопку «стоп». Лифт останавливался, я расстилала газеты и спала. А рано утром, проснувшись, нажимала на первый этаж — и, спустившись вниз, уходила. Ну а потом… Потом я на все плюнула. И продалась в рабство.

Он молча смотрел на нее. Затем шагнул к ней, обнял.

На этот раз поцелуй был настоящим.

Когда они оторвались друг от друга, она, закинув голову, долго рассматривала плывущие по небу низкие облака. Сказала, не опуская головы:

— Давай поедем. Скорей.

— Куда?

Они сели в машину. Обняв его, она прижалась к его плечу. Прошептала:

— Ко мне.

Глава 37

Осторожно передвигая руками наружные ободья, Анри Балбоч подкатил кресло-каталку к самому окну. Не поворачивая головы, зашевелил губами. Луи пригнулся, спросил:

— Анри, вы что-то хотели сказать?

— Да… — Голос Балбоча был слаб, но он его слышал. — Кроме нас, здесь кто-то еще есть?

— Да.

— Кто?

— Медсестра. И Фрида, ваша секретарша.

— Пусть уйдут. Скажи, я чувствую себя лучше. Я хочу, чтобы мы были одни.

Луи сделал знак рукой. Медсестра и секретарша вышли. Балбоч скосил глаза:

— Ушли?

— Да.

— Мне в самом деле лучше. Хороший вид за окном. Красиво. Да?

Луи посмотрел в окно. То, что открывалось там, внизу, он при всем желании не мог бы назвать красивым. Отсюда лес, который подслеповато освещало предвечернее солнце, казался сплошной черной полосой, лишь изредка скрашиваемой темно-зелеными пятнами елей и сосен. Ничего привлекательного не представляли собой и серо-бурая земля с редкими островками снега, серая лента дороги, вороны, вяло кружащиеся над лесом и опушкой.

— Ведь красиво? — сказал Балбоч. — А?

Луи кивнул:

— Да, красиво. Очень красиво.

— Да… — Балбоч пожевал губами. — Когда мы с тобой первый раз встретились, ты был ведь совсем мальчиком? Правильно?

Не совсем, подумал Луи, мне было уже двадцать лет. Но вслух сказал:

— В общем, да. Мальчиком.

— Тебя ведь привел ко мне твой отец. И с тех пор мы не расстаемся. Так ведь?

— Да, так, Анри.

— То есть мы провели вместе всю жизнь.

— Получается.

— Здорово жить в этом лесу.

Если в этом, подумал Луи, то ведь Балбоч и сейчас в нем живет. На всякий случай переспросил:

— В этом лесу?

— Да… — Балбоч задумался. — Принеси-ка мне боржоми.

— Сейчас. — Подойдя к бару, Луи открыл бутылку боржоми. Налил воду в стакан, подошел к креслу-каталке. — Анри…

Не поворачиваясь. Балбоч спросил:

— Что?

— Вот ваш боржоми. Вы просили боржоми.

— А, боржоми… — Балбоч кивнул. — Спасибо. Поставь пока на подоконник.

Луи поставил стакан на подоконник. Откинувшись в кресле, Балбоч сказал:

— Знаешь, мне намного лучше.

Луи молчал. Некоторое время он пытался понять, что же так нравится его патрону в пейзаже за окном. Переведя взгляд на стакан, спросил:

— Подать вам боржоми?

Балбоч не ответил.

Повернувшись, Луи понял, почему он не отвечает. Глаза Балбоча были открыты, но он ничего не видел.

Нажал кнопку на пульте, дождался, пока в кабинет заглянет медсестра. Кивнул:

— Проверьте. Мне кажется, с патроном нехорошо.

Медсестра потрогала пульс, заглянула в широко открытые глаза. Покачала головой:

— Господи… Он мертв… Надо срочно позвать врача…

— Так позовите.

— Сейчас…

Медсестра почти тут же вернулась с врачом. Это был один из лучших врачей Москвы, известный кардиолог. Сразу же за ним два ассистента ввезли аппараты искусственного дыхания и искусственного кровообращения.

Остановившись рядом с Балбочем, врач пригнулся. Достал крохотный фонарик, приподнял веко покойного, посветил. Выпрямившись, покачал головой:

— Луи… Конечно, мы можем опять подключить его к аппаратам. Но я думаю, уже не стоит. Это все. Его сердце не способно уже ни на что. — Луи ничего не ответил, и врач спросил: — Что вы скажете? Я считаю, мы можем сделать только одно: констатировать естественную смерть.

— Значит, так и поступайте.

Подождав, пока врач и медсестра закончат процедуру осмотра тела и напишут заключение о смерти, он вышел в коридор. Сел в кресло. Подумал: интересно, изменилось ли что-то в нем после смерти Балбоча? Ведь и до смерти патрона он прекрасно знал, что он, Луи Феро, фактически может распоряжаться всем его многомиллиардным состоянием.

На стене перед ним висела любимая картина Анри Балбоча, «Веранда в лесу» Пьера Боннара. Буйное, безумное, немыслимое смешение красного, желтого, оранжевого, синего, зеленого, голубого, вольное извержение красок, которое лишь немного упорядочивали изображенная в углу полотна веранда и освещающий ее луч солнца. Он помнит, когда-то за «Веранду» Балбоч отдал почти миллион долларов. Сейчас, конечно же, картина стоит намного дороже. А сколько таких картин у Балбоча по всему миру…

Патрон любил живопись и скупал ее всюду. Теперь вся эта живопись принадлежит ему. «Веранда в лесу» — его картина. Его, Луи Феро.

Вот и все. Согласно завещанию Балбоча, которое лежит в двух сейфах, здесь и в Париже, он унаследовал все его состояние. Но наследство Балбоча — не только деньги. Это пароходы, самолеты, замки, сети всемирно известных магазинов. Огромная империя, во главе которой теперь уже официально стоит он, Луи Феро.

Все-таки что-то изменилось. Он стал владельцем этого состояния официально, на законных правах. А это — совсем другое ощущение.

Глава 38

Хайдаров оглядел лежащий перед ним на столе радиодатчик, посмотрел на Таллаева:

— Все прошло тихо?

— Да, все прошло тихо. В субботу Рахмонулло снял датчик и передал Пулату. После этого он сразу сел в поезд и уехал.

— Куда?

— Как вы сказали, в Хорог.

— Правильно. Что с датчиком?

— Уже через час датчик начали проверять в малой лаборатории. К вечеру у них уже был ответ, но, поскольку вам нужно было знать все точно, я решил дождаться понедельника, чтобы отдать эту штуку в большую лабораторию.

— И что?

— Они подтвердили то же, что установила малая лаборатория. Датчик вышел из строя, потому что через него прошел высоковольтный разряд.

— Высоковольтный разряд… — Хайдаров посидел, почесывая подбородок. — Интересно, где он мог попасть под высоковольтный разряд. В гараже?

— Не знаю, хозяин.

— В гараже, больше нигде. Выехав, они развернулись и поехали по Кутузовскому проспекту. Но на Кутузовском проспекте, внизу, у асфальта, никакого высоковольтного напряжения нет. Хорошо, на проспекте нет — но откуда оно взялось, это напряжение, в гараже?

Таллаев промолчал.

— Мне кажется, это липа, — сказал Хайдаров.

— Думаете, липа?

— Конечно. Ведь он к тому же изменил маршрут. Почему? — Покрутив датчик, отбросил его. — Ладно, хватит. Игру с датчиками кончаем.

— Кончаем?

— Да. Кто-то в его охране все раскусил и пропустил сквозь датчик разряд, рассчитывая, что мы поставим новый. Но мы его не поставим. Вообще мы забудем о датчике. И о снайперах. Мы сделаем вот что… Вот что… — Посмотрел на часы. — У нас пять вечера, значит, в Нью-Йорке сейчас одиннадцать утра. Мне нужен Лапик. Срочно.

— Связаться, хозяин?

— Сейчас, дай подумать… Да, скажи секретарше, пусть свяжется. Лапик сейчас в Нью-Йорке, и скорей всего в банке. Пусть свяжется с ним и скажет, что у меня к нему срочный разговор.

— Хорошо, хозяин.

Таллаев вышел, Хайдаров же, включив компьютер, начал набирать текст на французском языке:

«Владимиру Лапику. Для дальнейшей разработки Феро мы с Вашей помощью должны найти уже не старлетку, но еще не звезду, топ-модель, очень красивую, с очень хорошей фигурой. Уроженку Нью-Йорка, Нью-Джерси, Коннектикута, Пенсильвании, Массачусетса, ради карьеры готовую на все. Не моложе девятнадцати, не старше двадцати трех. Договор на раскрутку и продвижение с помощью нашего банка (под эгидой „Атлантик энтертеймент“) должен быть оформлен с помощью очень хороших адвокатов, так, чтобы мы абсолютно и в любое время владели ситуацией. В договор следует включить пункт о ее материальной поддержке с нашей стороны, в которую должна входить дорогая машина (Вы должны позаботиться, чтобы машина была „с секретом“) и бесплатные апартаменты „люкс“ в одном из наших отелей в Атлантик-Сити, а также определенная, в разумных пределах, сумма денег. Детали — на Ваше усмотрение. После заключения договора и раскрутки необходимо ее появление в Москве для знакомства с Феро. Ваше появление в Москве необходимо также. Эта разработка — рабочая, Вы можете вносить в нее любые дополнения и изменения, но с учетом, что ключ ко всему — машина. С глубоким уважением, Хайдаров».