Соблазны Джулии

Он обратил свой взгляд к Барзанти и спросил его:

- Кто эта женщина?

- Я супруга депутата Фазулло, - вскричала дама. - Что вам от меня нужно?

Сканкалепре вынул из кармана заявление, но он отдавал себе отчет в том, что в данной ситуации оно не больше чем кусок бумаги. Хотя в нем и значилось имя Барзанти, но его нельзя было с уверенностью применить в этом случае.

Он почувствовал себя в щекотливом положении.

Дама, которая понимала причину его замешательства, начала обретать уверенность.

- Что же это происходит? - говорила она. - Уже нельзя в Италии нанести кому-либо визит без обязанности давать об этом отчет полиции!

- Прошу прощения, синьора, - извиняющимся тоном сказал комиссар. - Я действовал во исполнение приказа. Только допущена ошибка. Частичная ошибка, поскольку сам господин Барзанти арестован и должен проследовать со мной в комиссариат. Что касается вас, мадам, я могу только принести вам свои извинения. Для меня вы свободны. Куда я могу вас проводить?

- Не нуждаюсь в том, чтобы меня провожали, - отрезала дама.

И с высоко поднятой головой она направилась к выходу. Сканкалепре повернулся к Барзанти:

- Нам обоим не мешает обменяться несколькими словами в комиссариате.

В одном из кабинетов центрального комиссариата он начал допрос:

- Значит, вы проживали на бульваре Премуда в Милане?

- Да.

- И вы принимали женщин?

- Иногда...

- Вы принимали также и замужних женщин?

- Могло и такое случиться...

- Это случилось, это случилось, молодой человек! Вы принимали синьору Джулию Эзенгрини, и время от времени вы ей писали в город М.., письма, адресованные Терезе Фолетти. Эти все письма у меня. Ну, теперь рассказывайте...

- О чем я должен рассказывать, если вам уже все известно? Это правда. Я познакомился с этой дамой как-то вечером в поезде между М.., и Миланом. Затем, вы знаете, как это происходит... Мы иногда встречались в кафе, симпатизировали друг другу...

- К делу, к делу! Опустим симпатии!

- Это она так хотела. С меня было довольно всего этого, но она оказалась сентиментальной, говорила, что, если я ее брошу, она кинется в озеро.

- Возможно, но в озеро или нет, а синьора Эзенгрини исчезла, и вы должны дать этому объяснение.

- Я? Но что я могу знать? После письма адвоката я выселился из квартиры и переехал в Рим только затем, чтобы не иметь неприятностей.

- Какого письма?

- Письма, которое написал мне муж синьоры Эзенгрини. Он говорил, что в курсе всей истории, что знает все, что выследил нас и что для меня лучше поменять обстановку и забыть его жену... И я понял все с полуслова! Я даже не ждал восьми дней. Квартира была сдана, мебель я продал и приехал в Рим. Как раз за несколько дней до получения этого письма в первый раз синьора не пришла на свидание, ставшее привычным по четвергам. Очевидно, ей помешал муж. Адвокат в своем письме просил меня: "Вы сделаете хорошо, если не скажете моей жене, что я писал вам!" Итак, я написал синьоре, строя из себя идиота. Выражал удивление, что не видел ее на свидании и сообщил, что уезжаю в Рим. Несколько чуть сентиментальных фраз...

- Где письмо адвоката? - вскричал комиссар.

- Письмо? Должно быть, выбросил. Или вы думаете, что я буду хранить подобные письма? Для чего оно мне? Выбрасываю все письма. Даже те, что мне писала синьора Джулия каждую неделю, я выбросил.

Допрос продолжался в течение нескольких часов, и Сканкалепре пришел к убеждению, что Барзанти говорит правду. Из осторожности он потребовал от него сообщать в полицию о всех возможных сменах места проживания, чтобы всегда иметь его под рукой, так как еще может возникнуть потребность в нем. Он тщательно переписал его показания и снабженный этими несколькими листками уныло отправился обратно по пути, который проделал сюда с такими надеждами.

"Теперь, - говорил он себе, между тем как поезд пересекал Аппенины, синьора Джулия окончательно превратилась в призрак. Если она не ушла с Барзанти, она не ушла ни с кем. Наверное, она бросилась в озеро. Но она оставила бы письмо. И потом для этого не нужно было брать с собой два чемодана".

"В дальнейшем, - думал он, - я вычеркну из досье слово "побег" и поставлю "исчезновение".

Утром следующего дня он отправился к адвокату Эзенгрини.

- Ложная тропа, дорогой метр. Никакого намека на след синьоры Джулии. Он был, конечно, там, этот Бразанти, но с другой. Вообразите только - жена депутата.

Комиссар вкратце рассказал о своей римской экспедиции и, дойдя до истории с письмом, спросил адвоката:

- Вы в самом деле никогда не слышали имя Барзанти до того, как я сам говорил вам о нем?

- Никогда.

- Однако, - продолжал комиссар, - вы написали письмо этому Барзанти. Он сам рассказал об этом. Не мог же он придумать это!

- Я? Что вы! Это ложь!

После разговора, закончившегося довольно прохладно, комиссар Сканкалепре понял, что поиски и расследование исчезновения синьоры Джулии ему необходимо направить в другое русло и что адвокат больше не может сотрудничать с ним, находясь в таком состоянии духа.

Он начал с того, что пересмотрел результаты предыдущих поисков. Затем вызвал садовника Деметрио Фолетти. Сначала он убедился, что тому ничего не известно о маленьких почтовых услугах, которые оказывала его жена синьоре Джулии, затем заставил его долго говорить.

Но не услышал ничего нового, кроме того, что ему было уже известно.

Фолетти, мужчина лет сорока с лишним, был искренне предан дому Эзенгрини. Он оставался садовником на вилле со времени, когда были живы родители синьоры Джулии. После их смерти, вот уже десять лет тому назад, он начал часто заходить в кабинет адвоката в свои свободные часы. Заинтересовавшись вопросами юриспруденции, он стал до некоторой степени помощником адвоката. Он выполнял различные поручения, отвечал иногда на телефонные звонки, принимал клиентов и даже, случалось, давал советы по существу закона тем, кто видел в нем, поглощенном разбором и упорядочением пронумерованных дел и гербовых бумаг, воплощение юридической науки или, по меньшей мере, законопроизводства. Он переходил из сада в кабинет, все больше и больше запуская парк, и погружался, с наилучшими намерениями, в почетные обязанности помощника и доверенного лица. Таким образом, после своей жены Терезы, служившей в качестве кухарки и гувернантки, он был более всего в курсе семейных отношений адвоката.

Согласно утверждению Фолетти, синьора Джулия была святой женщиной, а адвокат великим человеком. Однако их супружеские отношения казались ему прохладными и натянутыми. Адвокат был едва ли не медведем, не умевшим говорить любезности, в то время как синьора Джулия имела характер романтический, требующий понимания и любви. Впрочем между супругами никогда не было сцен, а только продолжительные размолвки.

Комиссар также узнал от Фолетти, что дом Дзаккани-Ламберти был старинной фамильной собственностью синьоры Джулии и что ее отец, после своей смерти, завещал дом и парк внучке Эмилии.

Дело Эзенгрини, о котором долгое время писали все газеты, затягивалось. Сканкалепре надеялся, что статьи, иллюстрированные фотографиями старинной улицы Ламберти и парка, прекрасным портретом синьоры Джулии и синьорины Эмилии, в конечном счете попадутся на глаза беглянке, при условии, конечно, что они все еще в состоянии воспринимать свет этого мира. Но Сканкалепре начинал уже сомневаться в этом, и каждый раз, когда получал фотографии неопознанных женских трупов, со всей скрупулезностью изучал лицо, страшась сделать жуткое открытие. По истечении еще одного месяца он вновь изменил свою точку зрения относительно поисков и решил поставить на следствии точку, составив обстоятельный отчет о нем. Затем он отправил пакет в прокуратуру, предоставив заботу о заключении по делу судебным властям.

После прокурорского расследования, которое не могло быть ничем иным, как повторением основных допросов, прокуратура в конце концов отправила дело, касающееся исчезновения Дзаккани-Ламберти Джулии, в замужестве Эзенгрини, в архив.