Ликвидация (СИ)

- Так что за операция?

- Не знаю, - пожал плечами Живчик. - Сказали, срочно.

- «Срочно»! - проворчал Чекан. - Премся средь бела дня, а у меня даже ксивы нету.

- Штехель обещал - к вечеру будет.

Чекан подошел вплотную к Толе, заглянул в его наглые, блеклые, ничего не выражающие глаза.

- Объясни мне, Толя, как получилось, что два честных вора ходят на коротком поводке у какого-то Академика. А?

- А мне, Чекан, с поводком спокойнее, - отозвался Живчик. - Думать меньше… А вы ж вроде с Академиком кореша были, разве нет?

- Так мы с тобой тоже были…

Не закончив фразу, Чекан рывком извлек из-за пояса «парабеллум», выщелкнул обойму, вставил обратно. Живчик спокойно поднял вверх ладони, показывая, что они пусты.

- Где Ида, Живчик?

- Не знаю, - быстро ответил тот. - Ей-богу.

- Толя!…

- Ну, не знаю.

- А кто знает?

- Штехель. Ты у него спроси.

- Я спрошу, - невнятно пообещал Чекан. - По полной!

Он сунул пистолет за пояс, взял полотенце и быстро, умело прошелся по всем местам в комнате, где могли остаться его отпечатки. Дождавшись, пока он отвернется, Живчик быстро выхватил из кармана свой «вальтер» и спрятал его за спину.

- Волыну засунь обратно, - не оборачиваясь, приказал Чекан.

Живчик спешно спрятал пистолет снова в карман, широко улыбнулся подельнику. Чекан пару секунд тяжело смотрел на него, потом бросил:

- Ладно. Пошли.

Глава четырнадцатая

Что в УГРО что-то затевается, Гоцман понял, как только увидел двух лейтенантов МГБ, тащивших по коридору толстые стопки картонных папок. Следом шел третий - конвоир с расстегнутой кобурой. Давида так удивило это зрелище, что он даже головой покрутил, рукой с зажатыми в ней билетами на концерт по лбу постучал. Может, от побоев Максименко что сдвинулось?… С каких это пор личные дела одесских уголовников так спокойно носят по коридору, да еще стопками, да еще посторонние люди?…

В его кабинете также царил хаос. Все члены опергруппы Гоцмана в разнообразных позах расположились кто где и были заняты крайне интересным делом - распределением серых папок с личными делами по буквам. Руководил работой полуседой майор в очках - начальник картотеки УГРО.

- Строго по буквочкам! - приговаривал он. - Не путаем! Строго по буквочкам…

- А шо это здесь МГБ делает? - осведомился Гоцман с порога.

- То УВКР, Давид Маркович, - уточнил с полу Якименко, - контрразведка округа… А это… - он обвел руками происходящее, - это по приказу Андрея Остапыча нам приволокли почти всю картотеку. Сказали, бикицер, отберите самых кто в авторитете и особо опасных. Забрали их дела и унесли.

- Не понял, - Гоцман обернулся к начальнику картотеки, - а нам шо, уже не надо?

- Сказали, к вечеру вернут, - нервно поправил очки тот. - Не знаю. Мне приказали…

- Интересное кино, - пожевал губами Гоцман. В задумчивости коснулся залепленного пластырем носа. И вспомнил про зажатые в кулаке билеты.

- Леша, - тронул он за плечо Якименко, - сделай по дружбе. Один билетик отнеси вот по этому адресу… - Он подсел к столу и быстро накорябал карандашом на обратной стороне билета адрес. - Зовут Нора. Скажи, буду ждать у театра, но, если шо, пусть внутрь заходит…

- Сделаю, - расплылся в улыбке Якименко и, явно обрадованный возможности не копаться в папках, шагнул к двери. Гоцман удержал его за рукав:

- Леша, а шо Омельянчук такой дерганый?

- Так он же с утра по начальству за вас ходил…

- А кроме того, все нормально?

- Не знаю…

- Черт его… - пробормотал себе под нос Давид. - Шо-то чую, а шо - не пойму… И дела все позабирали… Контрразведка ходит…

- А шо такое? - пожал плечами Якименко.

Но Гоцман быстро помотал головой - тебе эта забота не сдалась. И, хлопнув Леху по плечу, подтолкнул его к двери…

Настенные часы мягко, уверенно отстучали время. Гоцман поднял глаза на циферблат и чуть не схватился за голову - мама дорогая!…

- Леня! Тишак!… Остаешься для присмотра! Остальным - быстро со мной до вокзала!

Оперативники с веселым гулом, толкаясь, покинули душный кабинет. Какое бы ни было дело с Гоцманом - это ж дело, а не то что в пыльных бумажках копаться.

В большую фотолабораторию штаба округа офицеры то и дело вносили пухлые штабеля серых папок. Эксперты молча фотографировали первые страницы каждого дела - клички, приметы, анфас, профиль…

Привокзальная площадь была переполнена встречающими. В глубине толпы глухо бухала медь духового оркестра. И только по восторженным крикам и взглядам толпы можно было приблизительно определить, где именно идет Утесов…

- Дядя Ледя! Дя-я-ядя-я Ле-е-едя-я-я!!! - радостно орал Мишка Карась, изо всей силы работая локтями и ногами.

Уже была видна цель. Смеющийся Утесов как раз принимал букет от очередной городской организации, когда Мишку приподняла на воздух неведомая сила. Что-то похожее с ним уже произошло, когда он попрощался с маршалом Жуковым… Мишка поднял глаза и понял, что прав. И в том, и в этом случае причиной был почтенный Давид Маркович Гоцман. Только с носом у него было что-то не то.

- Давид Маркович! - радостно удивился Мишка, попытавшись для начала высвободиться и быстро сообразив, что это не удастся. - А вот вам здрасте! Шо у вас с носом?…

- Пошли, вечный племянничек! - буркнул Гоцман, выволакивая Карася из толпы.

- Утесова же пропустим, Дава Маркович… - заныл Мишка.

Гоцман молча, умело пробежался по его карманам, поцокал языком. На его ладони лежало несколько разнокалиберных часов - от дорогущих дореволюционных «Братьев Одемар» до новейшей московской «Победы», мечты любого модника. Тяжело вздохнув, Гоцман отвесил пацану подзатыльник.

- Фимы мне не хватало, теперь ты… Поехали, лишенец!…

- На машине поедем, Давид Маркович? - радостно встрепенулся Мишка.

- На машине, на машине… На машине под номером 18, пять копеек станция. А будешь и там к чужим карманам присматриваться - пешком побежишь.

- Да ну, трамвай… - разочарованно протянул Мишка.

- Элиту они воспитывают! - гремел Гоцман через час, расхаживая по кабинету директора дипломатического интерната. - Пацан шлендается незнамо где, а они и в ус не дуют! Кто у вас отвечает за то, как пацан себе живет?! Где порядок, где дисциплина?!!

Директор не перебивал, слушал внимательно. Это только раззадорило Гоцмана.

- Мишка у вас казенит третий день - сам мне сказал, - и шо?! При входе мне дежурный честь отдал, и стоит себе спокойный! Будто Мишка только вышел!…

Директор молча сделал приглашающий жест - садитесь, мол. Несколько сбитый с толку Гоцман присел на стул.

- Мальчик на испытательном сроке, - мягко заговорил директор. - Взят по вашей личной просьбе. Курсанта за побег мы бы отправили в карцер или исключили. Можем и его исключить. Но жалко… Мальчишка способный. В хор записался и поет… Вот… Но влиять на него должны в первую очередь вы… Для него, по-моему, нет большего авторитета…

- Так я… стараюсь… - запнулся Гоцман. - Но… Директор молча смотрел на него.

- Я понял. Извините… - неловко произнес Гоцман, поднимаясь. - Я тут пошумел…

Директор протянул ему единственную руку:

- Всего хорошего.

Мишка в ожидании своей участи скучал в коридоре под большим портретом Молотова, болтая ногами на подоконнике. Гоцман подошел к нему и легонько пихнул в бок.

- Директор говорит, шо ты способный…

- Так это ясно, - презрительно отозвался Карась.

- А ты казенишь… Дураком хочешь быть?

- Ты мне не отец, шоб указывать! - сердито ответил Мишка, отворачиваясь к окну.

Гоцман помолчал немного, потом решительно взял Мишку за руку:

- А ну слезай. Пошли.

…В небольшой комнате, плотно уставленной рассохшимися и покосившимися деревянными шкафами, крепко пахло пылью. За кривым столом крошечный лысый еврей с толстенных очках внимательно вчитывался в только что написанное Гоцманом заявление. Мишка вертелся на стуле, время от времени чихая от настоявшейся в воздухе пыли.