Таможня дает добро

— Нет, на ногах, — ответил невидимый абонент.

— Если на ногах — хорошо, а если бы и лежал в кровати, тебя напряг бы.

—Может, не надо, Гена?

— Карпов, напрягись. Я хочу, чтобы сегодня ты мне организовал встречу с твоим Конрадом, или как там его… Сведенборгом…

— Конрад Сведенборг, — уточнил Карпов.

— Ну так вот, с ним и сведи меня. Разговор у меня серьезный, так что место для встречи подбери сам, чтобы можно было с глазу на глаз вопрос перетереть.

— А что за вопрос, если не секрет?

— Тебя, Карпов, он не касается, ты свои комиссионные получишь в любом случае.

— Понял, будет сделано. Где тебя найти можно? Из машины звонишь? Наверное, движешься от Латвии в первопрестольную?

— Почти угадал, — хмыкнул Барановский. — В общем, позвонишь.

Машина уже находилась у кольцевой, когда телефон ожил.

— Слушай, Геннадий Павлович, — сразу же перешел к делу Карпов, — можно встретиться прямо сегодня, у него форточка между двумя и четырьмя. Если тебя устроит, то у меня.

— У тебя дома, что ли? — немного недовольно буркнул Барановский.

— У меня.

— Я подъеду, а там глянем.

— Ты один будешь, Геннадий Павлович?

— Как всегда, со своими ребятами.

Барановский небрежно бросил на сиденье трубку и принялся потирать вспотевшие ладони. Даже на трубке остались влажные следы пальцев. Лицо Барановского сияло, глаза блестели, как у алкоголика в предчувствии утренних ста граммов водки.

Джип промчался по кольцевой каких‑нибудь километров пятнадцать, затем свернул. А через час двух ящиков в темно–синем джипе уже не было. На сиденье, завернутый в газету, лежал один из стержней.

Ровно в два часа джип Геннадия Павловича Барановского был уже на Комсомольском проспекте. Барановский легко, молодцевато, выбрался из машины, взглянул на окна квартиры своего знакомого и взмахнул рукой. Хозяин квартиры смотрел на улицу немного заискивающе и в то же время настороженно улыбаясь.

Дверь открылась словно по мановению волшебной палочки, затем захлопнулась. Два охранника остались в джипе. В руках Барановского был маленький кейс с кодовым замком. Он, даже не воспользовавшись лифтом, поднялся на второй этаж. И здесь дверь отворилась, снова словно бы по волшебству. Хозяин квартиры Кирилл Петрович Карпов, мужчина лет пятидесяти, с довольно заурядной внешностью, но при дорогих часах и перстнях, улыбался, протягивая Барановскому руку.

— Здравствуй, здравствуй, Гена! Ты, как всегда, пунктуален.

— Сведенборг здесь? — спросил Барановский, коротко глянув в глаза хозяину квартиры.

— Здесь, а где же ему быть? Если Кирилл Петрович Карпов берется за дело, то знай, все будет выполнено в срок, как условленно.

— Это ты мне, Карпов, не рассказывай, побереги басни для какого‑нибудь лоха. Я‑то тебя давно знаю, и обещаниям твоим цена тоже невелика.

— Ты, Геннадий Павлович, сильно меня не упрекай, не наезжай, как говорится.

— Ты меня не интересуешь, Карпов. Где швед Сведенборг?

— Проходи, в гостиной швед сидит. Геннадий Павлович Барановский даже не снял

плащ. Он был без шляпы, очки в тонкой золотой оправе поблескивали на сытом, хорошо выбритом лице. Барановский распространял вокруг себя запах дорогого одеколона, изысканный и терпкий. Хозяин квартиры открыл дверь в гостиную, вошел первым.

Швед, худой как жердь, в серебристо–сером костюме, поднялся из глубокого кресла. Улыбнулся несколько дежурно и чуть настороженно. У него были очки, такие же, как у Барановского, и, возможно, только этой единственной деталью они походили друг на друга.

— Это господин Конрад Сведенборг, а это Геннадий Павлович Барановский, — вставил хозяин квартиры, приглашая Геннадия Павловича занять кресло напротив шведа.

Барановский уселся в кресло. Тут же на столе появились рюмки для коньяка, стеклянная тарелочка с лимоном, орешки, шоколад и бутылка дорогого коньяка. Рюмок на столе было две, только для гостей. Барановский посмотрел на Карпова, тот понимающе закивал, не замедлил исчезнуть за дверью. На кухне зашумела вода.

— Господин Сведенборг, — спокойно глядя на застывшее в напряжении лицо шведа, произнес Геннадий Павлович, — мне известно, что ваша фирма интересуется редкоземельными металлами.

— Это так, — сказал с легким акцентом швед.

— Я знаю, что у вас довольно сложное производство, огромное.

— Это так.

— Я хочу вам кое‑что предложить.

— Я вас слушаю, господин Барановский.

— Но может быть, мы поговорим не здесь, а в другом месте?

— Почему не здесь? — насторожился швед.

— Понимаете, господин Сведенборг, разговор чрезвычайно серьезный, и я бы хотел провести переговоры с глазу на глаз.

— Кто вам мешает?

Геннадий Павлович посмотрел по сторонам, его лицо исказила гримаса неудовольствия. Затем он положил кейс себе на колени, покрутил колесики кодового замочка, поднял крышку и подал шведу стержень.

Тот взял кусок металла и будто бы с непониманием посмотрел на Барановского.

— Это что? — спросил швед.

— Там все написано.

Швед принялся рассматривать стержень. На краю была маркировка. Он взвесил на руке металл и подал его Барановскому.

— Да, думаю, поговорить стоит.

— Карпов! — крикнул Геннадий Павлович. — Хозяин появился незамедлительно, словно стоял за дверью. — Мы тебя покидаем.

— Чего так? Коньяк не тронут, вы бы хоть для приличия выпили.

— Это всегда успеется.

Они вышли из подъезда, сели в джип.

— Коля, заедь куда‑нибудь, — сказал Барановский, — где нас никто не услышит.

Через пять минут машина стояла уже в другом дворе. Охранники вышли из нее и устроились на детской площадке рядом с маленьким домиком, выкрашенным ярко–зеленой масляной краской, с металлической горкой, выходящей из чердачного окошка.

— Можно еще раз взглянуть?

— Конечно, можно, — Барановский проделал манипуляцию с кейсом, подал ниобиевый стержень представителю шведской компании.

— Сколько у вас этого металла?

— Сколько вам надо? — задал вопрос Барановский.

— Не знаю, надо уточнить. Сколько вы можете предложить?

— Все будет зависеть от цены, — сказал Геннадий Павлович, облизывая мгновенно пересохшие губы.

— Цена будет зависеть от партии.

— Вот мой телефон, — Барановский подал визитку.

— А вот мой телефон, — швед передал визитку Барановскому.

Они сидели вдвоем на заднем сиденье машины, между ними лежал на примятой газете серый металлический стержень с маркировкой на краю.

— Я бы хотел взять его и сделать анализы.

— Это ваше право, зы покупатель. Стержень перекочевал в кейс шведа.

— Вас куда, господин Сведенборг?

— К такси, — сказал швед.

— Я могу вас завезти.

— Нет, не надо, спасибо. Вы очень любезны, господин Барановский.

На стоянке такси швед покинул джип — высокий, неуклюжий, в своем серебристо–сером костюме и шёлковом галстуке.

— Первый этап пройден.

— Куда теперь? — спросил водитель.

— Домой.

Швед не заставил долго себя ждать. Он позвонил в середине следующего дня. Сведенборг хоть и пытался скрыть волнение, но это ему удавалось с трудом. Встреча была недолгой, швед сел в машину, в руках он сжимал кейс. Джип заехал во двор, стал на площадке, охранники покинули машину.

— Да, это именно то, что надо, — открывая кейс, швед извлек стержень. — Сколько ниобия вы можете предложить?

— Семьдесят килограммов, — глядя в стекла очков, сказал Барановский.

—- Сколько–сколько? — словно не поверив в услышанное, переспросил Сведенборг.

— Семьдесят килограммов, — повторил Геннадий Павлович.

— Семьдесят… — прошептал Сведенборг. — Именно так.

—- За этот стержень, — твердо произнося слова, отчеканил швед, — я готов вам, господин Барановский, прямо сейчас заплатить тридцать пять тысяч долларов.

Барановский вздохнул.

— Сорок тысяч за стержень, сорок, господин Сведенборг.

— Хорошо, сорок. Мы, шведы, не торгуемся. Швед поднял крышку своего кейса и передал четыре пачки долларов Барановскому.