Замок на гиблом месте. Забавы Танатоса

— Отомстила: один — один. Теперь, Галина, надеюсь, успокоишься, — вдруг очень серьезно сказала Ирка и дурным глазом зыркнула на меня.

Не ожидала я от подруги такого. А та как ни в чем не бывало начала звонить Ленке Магомадовой. Поговорив на удивление быстро, сообщила нам, что детей и Ральфика завтра к обеду привезет сам Пронин. Потом схватила Гудкова за руку, отвела в сторонку и что-то забубнила. И он вдруг подошел и встал передо мной соляным столбом. А Агаша и Ирина пошли к воротам проводить Макса и Ромку.

— Прости, Галечка, и позволь сторожевым псом в сенях отоспаться, с ног валюсь.

— Хм, пес сторожевой бдит, а не спит. Ладно, так и быть.

Уловив потепление в моем голосе, Гудков взял меня за руку и, осмелев, произнес:

— Дорогая, давай на речку махнем!.. Перед сном хорошо искупаться.

Я, замешкавшись, посмотрела ему в глаза. Они мне показались преданными, собачьими, как у Ральфика. Кивнув в знак согласия, схватила с перил веранды давно высохший купальник. Но Гудков сказал, что и без него можно обойтись. И мы, обнявшись, пошли на речку. Сбросив с себя все, плавали и целовались. И лишь выйдя на берег, я опомнилась, ведь у моего любимого мента боевое ранение. Повязку срочно нужно сменить, иначе может случиться заражение.

— Нет, Галечка, теперь-то уж точно выживу, и никакая бацилла меня не возьмет! Энергетический заряд, когда ты рядом, — страшная сила!

Эпилог

После всех событий прошла неделя. Но об отдыхе я по-прежнему только мечтаю.

Во-первых, достали журналисты. Мало того что Перелыгин то «подвал», то целую полосу выдает в районной газетенке, так еще притащил московского борзописца с внешностью нахального качка. Эти любители жареного устроили такую вакханалию, что пришлось обоих выгнать, напрочь забыв о гостеприимстве и элементарной вежливости. Даже терпеливой Агаше их мистический триллер о замках, проклятии и возмездии, о вмешательстве высших сил и торжестве справедливости, наконец, о стрельбе и погонях, жертвах и победителях осточертел до тошноты. Главное, преступники предстанут перед судом, доказательств предостаточно, чтобы выдать им по полной программе. Чего еще расписывать неуемным бумагомарателям?!

Участковый Пронин и тот, натешившись обвальной популярностью, забеспокоился, что теперь зачастят к нему комиссии — сначала из любопытства, а там, глядишь, что-нибудь да нароют. Одного тугодум не учел, что копаться-то чиновникам не в чем — документацию и ту старый служака с приснопамятных времен не ведет. А вот его продвинутая дочь Елена уже лихо налаживает производство блузок, маек и даже домашних фартуков с изображением таинственного замка.

И, во-вторых, благодаря столичной акуле пера Андрей и Людмила узнали о жутких, почти батальных схватках в тихом медвежьем углу. Эта новость громом ударила по их розовой мечте — взрастить своего первенца в спокойной, экологически чистой атмосфере. И что самое возмутительное — главными действующими лицами оказались их родные и близкие. И молодые в два голоса выразили нам свое негодование. Надо же!.. Будущая крестная малыша и ее подружка, мать почти взрослого сына, и даже старушка, божий одуванчик, превратились в оголтелых сыщиков.

А вот положительные эмоции свалились как возмещение морального ущерба. Встреча с Олегом Родионовичем Хванским оставила приятное впечатление. Выразив свою благодарность, он искренне поведал нам о будущих планах. Собирается жениться на приемной матери Тани — Марии Логиновой, и будет добиваться, чтобы ее имя не трепали в суде. Ведь она взяла девочку, от которой хотела избавиться Бронислава. Сына Хванский решил отправить в лучшую заграничную наркологическую клинику. Тот, раскаявшись, теперь во всем соглашается С отцом.

Олег Родионович поделился с нами своей задумкой — обратиться в епархию с предложением принять в дар замок для переустройства его в монастырь. Если проект не удастся реализовать, он возведет своими силами на этом месте часовню. Сам Хванский уезжать не собирается. И уже присмотрел место для строительства скромного дома недалеко от нас. И на прощание сообщил, что договорился с местной властью насчет проведения работ по электрификации, вложив в это полезное дело свои средства. Так что в скором времени в нашем медвежьем углу лампочка Ильича будет гореть без передыху.

А мне пришла в голову, думается, неплохая мысль — записать всю эту историю. Схема и рисунки у меня сохранились, и пока ничего из памяти не выветрилось. Более того, все подробности и действующие лица будто перед глазами.

На такой мажорной ноте можно и закончить. Но если кому-то еще интересно, то сообщаю, Поздним вечером нагрянул Гудков с большим букетом полудохлых роз (долгонько добирался) и вручил их мне с признанием и уважением. Не менее торжественно подарил Агафье Тихоновне котеночка — рыжего и смышленого. И уже с готовым именем (правильно сообразили!) Рыжик. И об остальном нетрудно догадаться — Гудков нацелился сделать мне предложение. Уж очень опрокинуто-взволнованное у него лицо. А руки беспокойно сновали по карманам, наконец выудили коробочку. А в ней — верно! — обручальные кольца. Но когда, зашуршав в своей папке деловыми бумагами, он вытащил два чистых бланка заявлений в загс, то, признаюсь, сразил наповал! Хм… оперативно сработал мой любимый мент!

Олег ЕВСЕЕВ

ЗАБАВЫ ТАНАТОСА

Глава первая, в которой читатель имеет удовольствие познакомиться с основными персонажами

Нет, что ни говори, а мы, русские дворяне, вырождаемся. Вырождаемся решительно и безвозвратно, устареваем быстрее, чем успеваем это осознать. Отцы наши со вкусом жили, долги делали, безумствовали по-всякому, но — как жили! Вот взять, к примеру меня. Круглый год принужден прозябать в деревне, страшно сказать — в столице в последний раз был три года назад! Да что в столице! В Москву выбрался только прошлой осенью, вот, судари, каково! А раньше как бывало? Батюшка мой Матвей Ильич чуть только травка зазеленеет — уж велит в имение собираться, вперед нарочного посылает — чтобы, мол, все подготовили, и не дай бог, чтобы по приезде обнаружились какие-либо огрехи… Тут уж разговор короткий — высечь, и все дела! Не то что ныне. Избаловали мужика, что и говорить! При светлой памяти Государе Николае Павловиче пикнуть никто не смел, вот где все сидели, а сейчас? Вольную крестьянам дали, господа Некрасов со товарищи истерику подняли — дескать, ах, бедный русский мужик, каково же ему, горемыке, тяжко приходится, того и гляди, скоро конституцию начнут требовать… Да, так о чем, бишь, я? Проживет батюшка мой в имении до конца августа — и снова в путь, в Петербург пора, пока дороги не размыло! А там уж все съехались таким же манером. А кушали, судари, каково?! Никаких таких салатов не признавали — не наша, не русская это еда, и все тут! Вот, извольте. Супца горячего — два-три вида, ушица какая, щи, еще там чего… Холодного — студни, заливное, грибочки. Жаркое — из дичи отдельно, из домашней живности — отдельно. Сладкое — кисели, компоты, пирожные. Да опять же зелень, фрукты… Во-он там на пригорочке у батюшки оранжерейка была — не поверите, судари, ананасы кушали свои! А яблоки — у нас же свой особый сорт был — «кашинка», заостренные такие, вкуса — необычайного! В одна тысяча восемьсот сорок седьмом повымерзли все яблоньки, да-с! А теперь вот за неимением средств, благодаря полному расстройству дел после смерти Матвея Ильича, живу здесь и пытаюсь утешаться красотами здешних мест да здоровостью здешнего климата, иного плезира — увы, не нахожу! Дом в Петербурге продан уж лет с десяток как, сын — в училище, вот с Авдотьей Михайловной да с Дашей и коротаем дни свои таким образом…