Петля для полковника

— Пишите объяснительную, товарищ Быков, — сухо сказал генерал.

— А что, собственно, я должен объяснять?.. Никаких недозволенных методов… Меня самого насторожила такая быстрая готовность Ильина к признанию. Неестественно…

— Вот об этом и напишите, — заметил секретарь партбюро.

— Не было и не могло быть недозволенных методов! Никогда в моей практике! — повторил Быков запальчиво.

— Поезжайте в прокуратуру, почитайте показания Ильина. Посмотрите данные медэкспертизы… На теле у вашего подследственного — следы побоев.

— Но… — Вячеслав Иванович онемел. Он понял — все это реально и более чем серьезно. И все-таки… Посмотрел в глаза генералу — с Панкратовым они работали столько лет бок о бок, немало выпало на их общую долю…

— Вячеслав Иванович, — генерал наконец посмотрел в лицо Быкова, — что греха таить, арестовали вы Ильина незаконно…

— Но, Василий Матвеевич, неужели вы верите всему этому?

— Скоропалительно вы арестовали Ильина, — с укором повторил генерал. — Да, не сразу он предъявил свое бесспорное алиби, не сразу вспомнил и назвал свидетеля, который подтвердил, что находился вместе с Ильиным весь тот день, в который был убит Киреев. Но ведь и вы не нашли этого свидетеля. Что же касается заявления подследственного, будто вы подвергали его истязаниям.., Допросы шли один на один. У лейтенанта Сиволодского Ильин вины своей не признал. У вас признал. Быстро и полностью признал свою вину в тягчайшем преступлении! Таковы факты, Вячеслав Иванович. И не будем много об этом говорить. Служебное расследование покажет, какова истина. Поезжайте в прокуратуру.

«Почему он со мной так разговаривал? Неужели эти десять лет совместной службы ничего не значат? — тупо глядя на собственный стол, думал Быков. — Почему поверили этому проходимцу, а не мне? Как вообще могли усомниться во мне? Неужели не виден явный оговор?..»

Дверь кабинета тихо отворилась, и вошла майор Левченко.

— Вячеслав Иванович, дорогой, да неужели в это кто- то поверит? Убеждена, служебное расследование все отметет, сразу.

— Не надо, Валя, так легко подходить к этому.

— Следствие, которое вели вы, передадут мне. И надо довести его до конца — тогда все встанет на свои места. И ради вас…

— Не ради меня, ради истины… — глухо уронил полковник Быков.

Левченко заглянула в его лицо и осеклась, побледнела.

— Не верю! Боевой офицер Быков личное оружие в ход не пустит, — сказала требовательно, веско.

— Да, не пустит, — усмехнулся он в ответ. — У меня дети. Какая жизнь дорогая; Марина на свою зарплату да на пенсию за меня, разжалованного, их не прокормит.

— Типун вам на язык, — Быкову показалось, что в глазах у Валентины Михайловны появились слезы. — Надо думать, как выходить из положения. И ради вас, и ради истины, что для нас с Мишей совершенно однозначно.

— Поеду к Анищенко, — перевел разговор Вячеслав Иванович. — Что там этот подонок смог сочинить с такой убедительностью?..

— Следы побоев у него есть. Это верно. Но я обращала внимание Анищенко и полковника Петрова из наших кадров, который возглавляет комиссию служебного расследования, что эти синяки и ссадины — в таких местах, где он мог самотравмироваться. Например, ушиб плеча. Да ткнись как следует о стенку, при хорошем замахе и ключицу можно сломать! Или на шейном покрове.

— А какое вынесла впечатление об Ильине, Валя?

— Не убивал он Киреева, Вячеслав Иванович, — она вздохнула. — Жаль, я раньше к этому делу почти не подключалась. Вы и эксперты настаивали на том, что узел в лассо, которым был задушен Киреев, азиатский… А это узел, каким рыбаки вяжут сети вручную. Сейчас редко кто владеет этим мастерством. Но я вас уверяю — это тот самый узел. Поверьте морячке. У нас в Сосновке каждый подтвердит. Ильин его вязать не умеет и не научится никогда. С этим надо родиться… Я смотрела ваши материалы по Астрахани. Вас не удивило, Вячеслав Иванович, что этот самый Уткин поехал именно в Керчь? А почему не в Батуми? Или не в Баку? И почему в Керчь за ним потащился картонажник? Совпадение? Вряд ли. И еще. Убийца Киреева — рыбак. Умеет сетевой узел вязать. Еще одно совпадение? Когда их слишком много, они перестают быть таковыми. Закономерность начинает просматриваться, как вы любите говорить. Значит, Керчь… И пожалуй, загляну-ка я еще в Астрахань, погляжу, не уехал ли с рыбозавода еще кто-нибудь, в Керчь или дальше. А полковник Быков, пока я буду путешествовать, наберется мужества. Договорились? Кстати, Василий Матвеевич, по-моему, только делает вид, что целиком доверяется факту. Но в душе своей… Уж поверьте моей чисто женской интуиции.

…Поговорив с Анищенко, которая ознакомила его с показаниями Ильина, Вячеслав Иванович понял, что домой ехать просто не в силах. Марина еще не знает, что он вернулся из Астрахани. И не надо ей видеть его в таком состоянии. Она умеет читать в его лице. А сейчас это лишнее. Он не сможет рассказать ей всего — и отмолчаться не сможет. Быков позвонил Павлову и напросился в гости, если можно, с ночевкой — разговор, предупредил, длинный и тяжелый.

— Что с тобой? — увидев полковника, удивился старый друг.

XIV

У Павловых уже все спали. Друзья специально просидели допоздна в прокуратуре, чтобы Быков не встретился с Катей и Димкой.

Быков успел рассказать почти все.

— Плохое дело, брат, — мрачно уронил Павлов. — Нет ни одного довода в твою пользу. Арестовали вы парня зря. Незаконно получается. Я принимаю твою точку зрения, что самого важного свидетеля Ильин специально утаил до поры до времени. Но и ты ведь не искал!

Вячеслав Иванович в ответ на это усмехнулся.

— Но с другой стороны, — продолжал Александр Павлович, — ты идешь по верному пути. Уж я на хозяйственных делах не одну собаку съел. И по логике развития хозяйственного дела, когда любым путем убираются концы, убить Киреева мог человек, причастный к манипуляциям с астраханской рыбой на московском холодильнике. Если много лет завод едва выполняет план, то зачем ему постоянно нужна лишняя упаковочная тара? Две с половиной тысячи коробок с одной тонны осетрины умножь на четыре рубля. Тонна — десять тысяч рублей.

— Это я уже подсчитал, — вяло сказал Быков. — Деньги безумные.

— А теперь высчитывай вот что. Поставки астраханского завода переориентировались с московского хладокомбината в Киев и Новосибирск именно тогда, когда мы этот холодильник очистили от его преступного руководства, в том числе от Преснецова и Балакина. Астраханцам понадобился новый рынок сбыта. Вероятно, они его нашли сами. Но как верно сказал тебе Тофик Садыкович — у них же не частная лавочка. Подобный вопрос мог решить в Москве человек уровня Треухова, не меньше. Но он уже находился под следствием. Самым влиятельным интересантом этого дела, таким образом, остается Киреев.

— Ты хочешь сказать, он был дирижером этой аферы?

— Так или иначе — он держал в руках весь механизм громоздкого дела. За это его убили.

— Между прочим, майор Левченко считает, что узел, которым была затянута удавка на шее Киреева, не азиатский, а рыбацкий.

— Вот видишь, еще одно подтверждение, что ты на верном пути. Но, увы, этот путь непрост, а ты от следствия отстранен.

— Левченко завтра вылетает в Астрахань и Керчь.

— Она тоже может долго провозиться, а служебное расследование твое пойдет куда более быстрыми темпами. Сейчас особенно не церемонятся. Извини, но конъюнктура для тебя сейчас складывается — хуже некуда.

— Это я тоже знаю, — кивнул Быков.

В такси по дороге на Новорязанский проспект, где жили Павловы, они молчали. Каждый думал о своем. Но обоим было одинаково больно.

«Как добраться до истины, — размышлял Павлов. — Как проверить допрос один на один? Когда двое говорят разное, один из них — лжец. Ильин будет твердить одно, Быков — другое. Где взять третьего? Ильин нашел «третьего». Художник Федотов, тоже чеканщик, подтвердил, что Ильин не отлучался из Измайлова в день убийства Киреева, они все время были вместе. И когда спросили уже опрошенных свидетелей, те сказали: да, и уходили, и приходили Ильин и Федотов вместе. У Ильина теперь есть «третий», а полковник Быков остался наедине не то с правдой, не то с кривдой».