Бешеный куш

— Слон — то есть Таллят Ибрагимов?

— Да, Таллят…

— Попрошу рассказать подробней, Алиев. Значит, Ибрагимов сказал вам, что нужно убить одного человека? Так?

— Да, сказал. Потом показал на этого… Ну, на Балмакова. Он как раз в павильоне что-то там покупал. Слон говорит, подготовьте для него один мешок.

— Какой мешок?

— Картошка, которую мы привезли на трейлере, была в больших мешках, длинных… Мы один мешок сняли с трейлера, занесли в разделочную, ну, там, где мясо разделывают, и высыпали полмешка… Там никого не было, у мясников был выходной… Когда Балмаков стал выходить из павильона, Сулик, в смысле Саидов Вагиф, затащил его в разделочную.

— Балмаков не сопротивлялся?

— Сулик его затащил со смешком, будто это его кореш… Тот не просек сразу, в чем дело… А там уже стоял Слон… Ну, Ибрагимов… С ножом… Слон его одним ударом завалил, мы тут же тело положили в мешок, потом туда же засыпали картошку. Мешок зашили, перетащили в трейлер, положили рядом с другими мешками. Потом, ночью, отвезли тело в крематорий. Там сожгли. Все.

Гринев посмотрел на Гущина. Помолчав, Гущин спросил:

— Вы сообщили следователю, кто поручил вашей группе убить Балмакова?

Повернувшись к нему, Зорик резко замотал головой:

— Нет, гражданин следователь. Я не знаю, клянусь, не знаю, вот чем хотите клянусь.

— Не делайте из нас дураков, Алиев. Кто поручил вашей группе убить Балмакова?

— Да говорю же, не знаю, гражданин следователь. Клянусь, не знаю.

— Да все равно придется это сказать.

— Не знаю я этого.

— Знаете.

— Гражданин следователь, откуда я могу это знать? При таких делах знает все только пахан. Остальные выполняют. — Выждав, Зорик отвернулся. Опустил голову. — У нас пахан был только один — Слон. Что он говорил, то мы делали. Он ничего не говорил, кто заказал Балмакова. Клянусь чем хотите.

Показав глазами Гриневу «продолжайте допрос», Гущин вышел.

Когда на следующее утро Дерябко по поручению Гущина позвонил в ИВС и попросил доставить подследственного Алиева на допрос, ему сказали, что сделать этого не могут — час назад Алиев был найден на полу своей одиночной камеры мертвым. Случилось это вскоре после завтрака, который Алиеву принесли в камеру. Поскольку на губах у умершего была обильная пена, у ведущей следствие оперативно-следственной группы есть предположение, что подследственный Зейнулла Алиев, он же Зорик, умер от отравления. Но выяснить, как именно был отравлен Алиев — сам ли он принял бывший при нем яд или отрава была подмешана в картофельное пюре и кофе, полагавшиеся ему на завтрак, оперативно-следственной группе пока не удалось…

Сейчас, в разгар ночи, казино «Огни Тверской» было забито народом. Опытный глаз Чала скользнул по сидящим за столами для игры в бинго и покер крупнякам в коже и вечерних костюмах, по нанятым ими на вечер путанам, по шелупони из шоу-бизнеса, а также их женщинам, пришедшим сюда в основном для того, чтобы поразить всех своими тряпками.

Колесо рулетки остановилось, за столиком зашумели. Не испытывая никаких чувств, Чал увидел: шарик лег на цифру 14.

Крупье, собрав лопаточкой фишки, пододвинул их к Чалу. Сказал бесстрастно:

— Ваш выигрыш.

— Чалик, тебе везет, — проворковала путана, сопровождавшая его сегодня. Он даже не знал, как ее зовут, поскольку взял девчонку в казино лишь для декора.

Выигрыш был крупным, по идее надо было продолжать ловить фарт. Но Чал, бросив путане: «Лапа, получи бабки и свободна», встал из-за стола и двинулся к бару. Показал бармену два пальца, что означало — заказ обычный, оглядел небольшой уютный зал бара. Все столики были заняты, лишь за самым дальним, рассчитанным на четверых, сидел один человек. Чал присмотрелся — это Шлепа.

Шлепу Чал знал давно и охотно с ним общался. Этот невысокий лысоватый юркий и оборотистый парень работал шефом в ресторане «Балчуг», занятом долгопрудненцами, но считавшемся вотчиной его главного врага, Тофика Бакинца. Однако Чал знал, что на Бакинца Шлепа не работает, а если и работает, то никогда не выступает при этом против его солнцевской бригады. О том, что Шлепа любит играть ни нашим ни вашим, придерживаясь нейтралитета, знали, в общем-то, все. Некоторым это не нравилось, но в основном Шлепу уважали и считали честным кустарем. [4]

Показав бармену взглядом, куда нужно подать заказ, Чал подсел к Шлепе.

— Здорово, корефан.

Шлепа заулыбался:

— Кого вижу… Здравствуйте, Василий Петрович.

— Ладно, не пендюрь… Выдумал тоже, Василий Петрович…

— А что?

— Да ладно, пошел знаешь куда… Зови, как все, Чалом. — Подошедшему официанту жестом показал, куда поставить заказ. Переместив с подноса на стол виски со льдом, стакан апельсинового сока и бутерброд с икрой, официант ушел.

— Хорошо, буду звать Чалом.

— И на «ты». — Чал отхлебнул виски. — Что слышно?

— Да много чего слышно.

— Ты вроде редко здесь бываешь?

— Да. Работа не отпускает.

— Ты же шеф? Какая работа у шефа?

Шлепа огорченно покачал головой:

— Чал, кончай шутить…

— Не любишь шуток?

— Ну что ты вообще… Не знаешь, что ли, какая у меня работа?

— Ладно, знаю. Играл здесь сейчас?

— Играл.

— Как?

— А… — Шлепа махнул рукой. — В нулях. Я ж не для выигрыша прихожу. Так, поторчать, расслабиться.

— Что слышно-то? Ты ж среди народа крутишься…

Придвинув стоящий перед ним стакан с коктейлем, Шлепа сделал солидный глоток через соломинку. Посмотрел искоса:

— Много чего слышно… Знаешь, Слона завалили?

— Слона?

— Да. И двух его чумазых.

О том, что кто-то расправился с «дикой бригадой», как называли четверку талышей, Чал узнал одним из первых, поскольку Баковка входила в его сферу влияния. Свой человек в местной милиции, наряд которой первым обнаружил убитых талышей, сразу же ему позвонил. О том, что Слон, Мамо и Сулик убиты, а четвертый из группы, Зорик, бесследно исчез, Чал узнал одним из первых. Информатор, помимо прочего, сообщил Чалу, что на месте убийства найден зеленый «Додж-Караван» и что владельцем машины записан Слон. Для Чала это было важной информацией. В круг людей, которых он подозревал во взрыве желтой «Ауди», входили и талыши. Люди Чала опросили всех, кто был так или иначе связан с подземным гаражом дома на Дорогомиловской улице, где жил Луи. Выяснилось, что там незадолго до взрыва несколько раз парковался «Додж-Караван» зеленого цвета. После взрыва «Додж-Караван» парковаться там перестал. Проверка списков ГАИ показала, что ни у одного из жильцов дома, где жил Луи, зеленого «Додж-Каравана» никогда не было. Дошедшие до Чала слухи, что Слон, уже год ездивший на зеленом «Додж-Караване», в последнее время хотел избавиться от этой машины, привели его к серьезным подозрениям.

— Вообще-то слышал кое-что… — сказал Чал. — Краем уха… А кто их завалил?

— Да разное говорят. Завалила братва, а дальше — марьяж. [5]

Отхлебнув из своего стакана, Чал скривился:

— Шлепа, кончай парафинить. Не знаешь — молчи. Знаешь — скажи, что знаешь. Кто?

— Ну кто… Кто… — Шлепа снова сделал солидный глоток. — Слышал о таком — Феде?

— О Феде? Подожди… — Чал задумался. — Что-то такое слышал… Бодалово вроде какое-то на Бутырском было, вроде какой-то Федя был там замазан… Оно?

— В лист. Слон со своей кодлой хотел угнать оттуда тачку. «Форд-Мустанг». А Федя тогда работал там, у Зани, и в тот день стремил. [6] Ну и когда Слон с кодлой подвалил и стал балдить, он раскидал их по кочкам.

— В смысле, как раскидал?

— До полного отруба. Лежали, как прижмуренные.

— Что, всех четверых? Один?

— Всех четверых. Один.

Чал отпил сок. Взял бутерброд, съел его, затем, достав платок, тщательно вытер рот. Сказал, спрятав платок в карман: