Четвертый под подозрением

Устав от поездок по тату-салонам, он сидел дома и рыскал в Интернете. Вводил в поисковую строку слова из стихотворения, различные сочетания слов, но безуспешно. И только когда он перечитывал список салонов третий раз, взгляд его привлекло заведение под названием «Персональное искусство». От остальных его отличало то, что он находился в Ашиме.

Фрёлик понимал, что действует наугад. С другой стороны, недалеко от Ашима нашли тело Юнни Фаремо. Почему бы не поспрашивать и там?

Он оделся, взял ключи от машины и спустился вниз. Выйдя на улицу, вдохнул полной грудью влажный, душный воздух. Теплело. Дождя не было, но воздух был насыщен влагой, серой моросью, крошечными каплями воды, которые скапливались в виде тумана и мягко, очень мягко опускались на землю.

Сначала он проехал нужный поворот и вместо центра направился к Ски. Пришлось разворачиваться на Сименсбротен. Он проехал по Ворвейен и свернул направо, на Экебергвейен. Притормозил перед самым домом Элизабет. Внезапный порыв чуть не заставил его остановиться. «Ты не умерла! Отказываюсь в это верить!» Глупо, конечно, но чувство было сильным. Фрёлик не сомневался: сейчас она там, в своей квартире. Задним ходом он заехал на автостоянку и спустился по лестнице к квартире Фаремо. Дверь не была опечатана. Он немного постоял, хватая ртом воздух. Позвонил. Ни звука. Он снова позвонил, прислушался, постучал. Тишина — все словно вымерло.

Зато из соседней квартиры звуки доносились. Фрёлик подошел к двери. За ней сразу же все стихло. Он нажал кнопку звонка. Услышал шаркающие шаги. Отверстие глазка потемнело. Через несколько секунд звякнула цепочка, и дверь приоткрылась.

— Рад снова видеть вас, — сказал Фрёлик.

Старик-сосед уставился на него. Губы у него дрожали, лицо перекосилось в гримасе, как будто он щурился на давно закатившееся солнце.

— Мы с вами виделись несколько дней назад, помните? Я наводил справки об Элизабет Фаремо. Вы сказали, что она взяла рюкзак и уехала. Позже вы рассказали о нашем разговоре полиции. Вы меня помните?

Старик кивнул.

— Меня еще кое-что интересует, — продолжал Франк Фрёлик. — Вы ведь поселились здесь раньше Фаремо?

Старик снова кивнул.

— Не помните, сколько времени они здесь живут и когда поселились? Они въехали одновременно?

— Почему?.. — залопотал старик, но вскоре голос его окреп. — Почему вы снова донимаете меня вопросами?

Фрёлик задумался и не сразу ответил:

— У меня есть на то личные причины.

Старик смерил его долгим, тяжелым взглядом.

Видимо, его ответ прошел какой-то фильтр. По крайней мере, Фрёлик не заметил во взгляде своего собеседника никакого скепсиса, когда тот сказал:

— Она въехала первая. Брат появился через несколько лет после нее.

— Вы не помните, в каком году она здесь поселилась?

Старик покачал головой.

— А вы постарайтесь.

— По-моему, лет десять назад, а то и больше. Да, наверное, так…

— И сначала она жила здесь одна?

Старик покачал головой:

— Нет, конечно! До того, как приехал ее брат, с ней жили разные парни, особенно долго один.

— Парни?

— Ну да, она девушка симпатичная, и у нее, знаете ли, были мужчины, но один продержался особенно долго. По-моему, постоянно он здесь не жил, только время от времени. Я запомнил это, потому что у него внешность такая, приметная. Он из этих… так называемых новых норвежцев. Слава богу, потом он съехал. Мы даже решили, что Юнни дал ему под зад коленом, но ведь Юнни — ее брат, верно?

— Что значит «из новых норвежцев»? Иммигрант?

— Да, но не негр. Больше похож на турка или славянина. Голова слегка скругленная и длинный нос. Не помню, как его звали. Что-то на Ай… или на И… Ика? Ака? Нет, не помню. — Старик покачал головой. — Время летит — мы стареем.

Новые сведения оказались не особенно полезными. Зато Франк Фрёлик оживился, вспомнив о том, что он — полицейский. У него появилось дело. «Элизабет Фаремо, бывший любовник, длинные трубчатые кости…» Он больше не слышал никаких голосов в голове, его не трясло, как в лихорадке, перед глазами не всплывали страшные картины пожара. Он ущипнул себя за руку и почувствовал боль.

Когда он пересек Моссевейен, направляясь к Фискволльбукте и Мастемюру, еще не до конца рассвело. На дорогу в Ашим ушло всего три четверти часа. Фрёлик ехал в противоположную сторону от пробок и позднего зимнего рассвета. Проехал Фоссумский мост и дорожные работы. Потом свернул на Эуропавейен, к станции и центру Ашима, — тату-салон оказался прямо перед ним. Он разместился в желтом особняке рядом с парикмахерской. Особняк стоял у самого железнодорожного переезда, разделяющего городок пополам. На той стороне начиналась пешеходная зона. Фрёлик увидел впереди красное кафе, похожее на казарму.

Так как тату-салон еще не открылся, он решил немного прогуляться по городку. Перейдя к пешеходной зоне, он повернул направо на извилистую дорожку, которая заканчивалась на перекрестке, застроенном большими квадратными зданиями. Типичный пейзаж, характерный для любой страны мира: равнина, казарменная архитектура, объявления о распродажах. Но здесь за внешней непритязательностью угадывались далекоидущие планы: на месте бывшей промзоны появился парк развлечений, старый завод компании «Викинг» перестроили в большой торговый центр.

Через десять минут, не спеша переходя железнодорожные пути, он услышал рев мотоцикла «Харлей-Дэвидсон».

Как он и думал, байкер оказался по совместительству владельцем тату-салона и мастером. Полноватый и жизнерадостный татуировщик с длинными курчавыми волосами не опознал Элизабет Фаремо по фотографии. Потом Фрёлик протянул ему закладку с узором. Оказалось, такой узор мастеру знаком.

Глава 22

Фрёлик разлегся на диване и смотрел в потолок. Его внимание привлекла черная точка рядом с лампой. Может быть, муха? Но точка не двигалась. Нет, не муха. Что-то другое. Фрёлик видел эту черную точку, наверное, миллион раз, не меньше, и всякий раз лениво гадал: муха или не муха? Вот и сейчас он не удосужился встать и выяснить, что же там на самом деле такое.

Лежа на спине, он думал об одном и том же. Известно, что татуировку ей сделали в Ашиме лет пять назад. Что еще? Непонятно, что означает странный узор; неясно, почему она захотела увековечить узор на себе. Мастер, который делал ей татуировку, работал по шаблону. Узор клиентка принесла с собой. В общем, хотя Фрёлику удалось что-то выяснить, он не продвинулся вперед ни на шаг. Узор татуировщик запомнил, а клиентку — нет.

Фрёлик понял, что вертит в голове кусочек головоломки, не зная, к чему его присоединить. Надо попробовать посмотреть под другим углом. Но под каким?

С чего все началось? С той ночи, когда в порту убили охранника. И с наводки, после которой арестовали банду Фаремо.

Вопрос. Кто их заложил?

Ответ. Мерете Саннмо.

Вопрос. Почему?

Ответ. Совершенно непонятно. Загадка. Возможно, всему причиной то, что сначала Мерете Саннмо была с братом Элизабет, а потом ушла от него к Видару Балло. Значит, внутри банды мог действовать какой-то неизвестный фактор, внутренняя сила, которая двигала двумя этими событиями: тем, что Мерете Саннмо перешла от одного мужчины к другому, и ее решением выдать полиции своих дружков, когда те убили человека. Хорошо, допустим. Но почему она назвала не четыре, а три фамилии?

На его вопросы мог ответить только один человек — сама Мерете Саннмо.

А Мерете Саннмо работала официанткой.

Лежа на диване и глядя на черную отметину рядом с лампой, Франк Фрёлик понял: поездки в центр не избежать. Фрёлик встал и, подойдя к шкафу, принялся искать подходящий костюм. Единственный приличный надо было еще года два назад отдать в чистку. Поэтому он ограничился темными парусиновыми брюками и пиджаком в тон. Глядя на себя в зеркало, Фрёлик мрачно подумал: чуть-чуть геля для волос — и он завоюет весь мир.