Привет от Вещего Олега

— Макс, перестань. Мне вполне хватило одной криминальной истории. Сейчас я думаю только об истории человечества. И надеюсь заниматься только этим.

— Но местечко тебе подвернулось весьма занятное, — заметил Макс.

— Ты имеешь в виду уровень преступности? Так ты меня обманываешь, и милиционеров все–таки прислали по делу?

— Да какие это милиционеры, — поморщился братец. — Мальчики, лет по шестнадцать. Им еще поступать предстоит через пару лет. А здесь они выроют череп собаки какой–нибудь и будут чувствовать себя Шлиманами, раскопавшими Трою. А про местные происшествия еще Пушкин писал. «Песнь о Вещем Олеге» помнишь? Это ведь здесь все было. «Из мертвой главы гробовая змея, шипя, между тем выползала», — продемонстрировал он знание школьной программы. — Хотя у Пушкина там что–то насчет берега Днепра говорилось, но современные исследователи все увереннее считают, что князь Олег умер именно здесь. Да и в летописях так сказано.

— Змея? — Подала голос Мила. — Вот, Клава, я же говорила тебе, что будет змея! Вот здорово, как сбывается мое пророчество!

— Мила, перестань говорить ерунду! — Возмутилась я. — Та змея, о которой говорит Макс, и сама умерла уже, слава Богу, лет тысячу назад. Тоже мне, сенсация! Да об этом каждый школьник знает!

— Тысячу девяносто один год, если быть точным, — заметил Макс. — И потом, я же и не сказал, что это какие–то откровения. Просто вспомнилось. Я всегда эти стихи вспоминаю, когда здесь приходится бывать. Вон, кстати, и Олегова Могила.

Я повернулась к Арне и показала ему курган, объяснив, что речь идет о знаменитом русском предании, по которому князь Олег, один из легендарных варягов, пришедших на Русь, умер загадочной смертью именно в этих краях и похоронен вот под этой самой сопкой, с видом на Волхов. Мила, с этого года приступившая к изучению шведского и финского, внимательно слушала мой рассказ, пытаясь понять, потом сообщила:

— Если через пять дней после того, как ты подарила мне двух змей, мы приехали в то место, где по вине змеи случилась трагедия, значит, и в нашей жизни случится что–то, связанное со змеями. Они ведь тут не перевелись?

Тут уже и Макс не выдержал:

— Мила, да сколько на земле случается трагедий по вине ядовитых змей! Нет, пожалуй, и вправду не следовало покупать тебе ту книжку! — Покаялся он. — Хотя лично я вот до сих пор не понимаю, почему он умер: здесь же кобры не водятся! А укус серой гадюки не смертелен, тем более она его в ногу ужалила! Впрочем, какая в те времена была медицина, да и иммунитет у дедушки явно был на нуле после всякого там Царьграда и общения с неразумными хазарами!

— Может, у него аллергия была, — предположила я.

— И на что могла быть аллергия в десятом веке? — Усомнился Макс; идея ему не понравилась.

— Не знаю, на что, — ответила я. — Может, на предсказания всякие, — я покосилась в сторону Милы. Пушкин же писал, что он волхва встретил, так тот старик, может быть, оказался занудой вроде нашей сестры. Как там у классика: «Кудесник, ты лживый, безумный старик». — Этой фразой я рассчитывала нейтрализовать предсказательницу хотя бы на время, но куда там! Мила не унималась до самого прибытия в крепость, куда нам надлежало доставить Арне. Вручив его по прибытии заботам пожилой камералки — так загадочно в экспедиции именовали женщину–завхоза, мы отправились осваивать снятый Лизой дом.

Хозяйка Надя, полная, добродушная женщина лет сорока, предоставила в наше распоряжение две комнаты с телевизором и удобствами. Мила немедленно двинулась обследовать двор и сад и вскоре установила факты присутствия в хозяйстве кур, гусей и поросенка, а также, как она выразилась, «следы наличия коровы». Познакомиться с которой ей пока не удалось — животное было на пастбище. Наскоро перекусив, я в сопровождении Лизы снова отправилась в крепость — на этот раз пешком, потому что Макс уехал, намереваясь заглянуть к Валентину Викторовичу и сегодня же вечером вернуться в Питер.

Глава 2

У крепостных ворот нас встретила девица лет двадцати семи — тридцати, полная, белокурая и не в меру говорливая. Высоким, немного визгливым голосом она вещала нам:

— Ой, а ко мне камералка приходит, говорит, иностранца привезли, а я сижу, как жаба на торте! Ногти вот красила! Меня Маша зовут, кстати, — повернулась она ко мне и выставила вперед растопыренные наманикюренные пальцы. — Я его проводила в церковь, он там фрески смотрит. Ой, он по–английски совсем почти не говорит, а я–то в совершенстве, я такая способная к языкам! — Сообщила она, задыхаясь от восторга.

Из всего этого монолога мне понравилось только сравнение с жабой: чтобы отважиться на него, круглолицей толстощекой Маше с низким лобиком и пухлыми губами требовалась определенная смелость. Я раздумывала, не зауважать ли ее за этот самокритичный пассаж, но Лиза бесцеремонно отправила девицу на поиски профессора, и та пошлепала в сторону раскопа на земляном валу.

— Божий одуванчик, — фыркнула Лизка, когда Маша отошла на достаточное расстояние. — Ты, Клава, осторожнее с ней. Сплетница жуткая. И, что самое скверное, болтает все, что в голову придет, не со зла причем, а просто потому что надо болтать. На уровне рефлекса. Как у собаки Павлова. Видит человека, надо о нем что–то срочно узнать. И ему выболтать что–нибудь про других. Вот уж точно жаба на торте.

— А кто она? — Поинтересовалась я.

— Аспирантка профессора Северова, — кисло пояснила Лиза. — Воображает себя молодым перспективным ученым, специалистом по отечественной истории, а сама едва отличает полян от древлян. Не говоря уже о чем–то большем.

Вернувшись из своего рейда. Маша рассказала нам, что оба профессора, дядя Миша и его друг Алексей Михайлович, отправились в монастырь и вернутся часа через два–три. Пока же она взялась проводить нас к Арне:

— А вдруг ему помощь понадобится! Ой, а как здорово, что вы его сегодня привезли! — Щебетала она. — Сегодня посиделки! Правда, милиционеры эти придут, но зато Денис будет для них сообщение делать, он не знал сначала, как интересно все преподнести, но я подсказала, и все просто гениально получилось!

Выяснилось, что профессор Северов решил объяснить юным милиционерам, к какому именно пласту истории им предстоит прикоснуться, и поручил студентам подготовить к вечеру краткий доклад.

Болтая, мы прошли через крепостные ворота и оказались на территории Древней Руси. Здесь мы увидели две маленькие церкви — деревянную и белокаменную — в одной из них обретался наш викинг. Тут Маша вспомнила, что должна отнести реставраторам в деревянный храм какие–то бумаги, и устремилась к маленькой дверце в одной из крепостных башен, самозабвенно вопя:

— Ой, девочки, вы меня подождите пару минуток, я совсем забыла про планы, просто такая жара, такая жара, тут собственное имя забудешь! — Жара действительно стояла прямо–таки атипичная, нечасто в Ленинградской области в июне бывает до 32 градусов! Видимо, под ее воздействием Маша начала бессмысленно, но сильно дергать закрытую дверь, потом вытащила из кармана ключи и стала совать их по очереди в скважину, хотя несоответствие их калибра и размера щели было видно невооруженным глазом. Энтузиастка, не слушая наших с Лизкой вопросов и предложений, налегла на дверь плечом, потом попробовала пнуть ее ногой и вдруг огласила округу диким высоким вокализом, переходившим местами в тривиальный визг. Оказалось, из травяных зарослей около дверцы прямо Маше на ногу выскочила огромнейшая, зеленая в крапинку лягушка, и неожиданный контакт скользкого холодного зверя с обутыми в босоножки–вьетнамки голыми ногами нашего гида породил этот неповторимый звук, еще отдававшийся в ушах жутковатым эхом.

Дикий вопль произвел эффект заклинания: дверь открылась. Из–за нее, как в сказке, появился бородатый всклокоченный мужик и, обнаружив Машу, пару минут просто наблюдал ее как некий природный катаклизм. Потом оглядел еще раз с головы до ног и спросил:

— Девушка, а за сколько вы согласились бы ночевать в моей машине, она тут припаркована, у крепостных ворот?