Правило двух минут

Глаза женщины вспыхнули, и Холмен понял, что совершил первую ошибку. Мария насторожилась.

— Тетя. Она лежит, — ответила она.

Холмен взял ее за руку и провел через прихожую.

— Давайте посмотрим.

— Кто вы? Полицейский?

Холмен знал, что некоторые тихони бывают опаснее опытных бандитов, поэтому крепче сжал ее руку.

— Просто хочу убедиться, что Уоррена здесь нет.

— Говорю же, нет. И вы это знаете. Кто вы? Вы не из полиции.

Миновав прихожую, Холмен сначала заглянул в ванную, затем в ближайшую спальню. Там на постели сидела, закутавшись в платки и одеяла, маленькая сухая старушка. Она что-то сказала по-испански. Холмен не понял. Он смущенно улыбнулся и, прикрыв дверь, повел Марию во вторую спальню.

— Не ходите туда, — попросила Мария.

— Уоррен там? Отвечайте.

— Там дочка. Она спит.

Пропустив жену Хуареса вперед, Холмен открыл скрипнувшую дверь. В комнате стоял полумрак. Он разглядел маленькую девчушку трех-четырех лет, задремавшую на взрослой кровати. Холмен прислушался. Он понимал, что Хуарес может прятаться под кроватью или в кладовке, но ему не хотелось будить девочку. Он слышал, как она тихонько посапывает во сне. Что-то в невинной позе ребенка заставило Холмена подумать о маленьком Ричи. Он попытался вспомнить, видел ли когда-нибудь Ричи спящим, но не смог. Таким воспоминаниям неоткуда было взяться. Он никогда не задерживался дома на достаточно продолжительное время, чтобы застать ребенка в постели.

Холмен закрыл дверь и пошел с Марией в гостиную.

— Вас не было здесь с полицейскими… кто вы? — настороженно спросила она.

— Моя фамилия Холмен. Вам она знакома?

— Убирайтесь. Я не знаю, где он. Я уже говорила. Кто вы? Вы не показали свой значок.

Холмен силой усадил ее на кушетку. Нагнулся, приблизившись к женщине вплотную.

— Посмотрите на мое лицо, — велел он. — Может, видели его в новостях? Не припоминаете?

Мария заплакала. Она не понимала, чего хочет от нее этот странный человек, и ей было страшно. Но Холмен уже не мог остановиться. Он ни разу не повысил голос, говорил почти шепотом. Точь-в-точь как во время ограбления.

— Моя фамилия Холмен. Фамилия одного из тех офицеров тоже была Холмен. Твой сраный муженек убил моего сына. Ясно?

— Нет!

— Где он?

— Не знаю.

— В Мексике? Я слышал, он свалил за бугор.

— Никуда он не делся. Он был с нами.

— Где он?

— Не знаю.

— Скажи, кто его прячет?

— Не знаю. Я говорила. Он был с нами.

Холмен не продумал план действий до конца и теперь чувствовал себя в ловушке. Тюремные психологи утверждают: преступники — люди, которые неспособны или не желают предвидеть последствия своего поведения. Они называют это «отсутствием внутреннего контроля». Неожиданно Холмен вцепился Марии в горло. Его рука словно по собственной воле обхватила ее шею. Он не знал, не понимал, что и зачем творит…

…но Мария зашлась в хрипе, и Холмен моментально увидел себя со стороны. Он выпустил ее и отступил назад, лицо его горело от стыда.

— Мамочка? — позвала девочка.

Она стояла в прихожей, перед дверью в спальню старушки — маленькая, как кукла. Холмену хотелось убежать, он был противен самому себе, понимая, что девочка могла его заметить.

— Все в порядке, милая, — сказала Мария. — Иди, ложись. Я скоро приду. Иди, иди.

Девочка вернулась к себе.

Ричи точно так же уходил, когда Донна клеймила его отца неудачником.

— Извините. Вы в порядке? — спросил Холмен.

Мария молча уставилась на него. Она дотронулась до горла. Убрала прилипший к щеке локон.

— Послушайте, — сказал Холмен. — Мне жаль. Я расстроен. Он убил моего сына.

Мария взяла себя в руки и покачала головой.

— У нее был день рождения. Позавчера. Он сидел с нами. Он не убивал никаких полицейских.

— Ее день рождения? Этой девочки?

— Я могу доказать. Я показывала им пленку. Уоррен был с нами.

Холмен нахмурился, отгоняя воспоминания и одновременно пытаясь понять, о чем говорит эта женщина.

— Что вы мне рассказываете? У вас была вечеринка в честь дня рождения? Гости?

Холмен не поверил бы ни одному свидетелю, не поверили бы и копы, но Мария махнула рукой в сторону телевизора.

— Уоррен принес видеокамеру. Она у меня дома. Мы снимали, как она задувает свечи и играет с нами. Это было позавчера.

— Ну и что?

— Вы не понимаете. Там шло такое шоу с клоунами. Уоррен посадил малышку себе на спину, чтобы она могла ездить на нем, как на ослике, а сам бегал на четвереньках по всей гостиной, и мимо телевизора тоже. Вы бы посмотрели, что у нас творилось. Уоррен был с нами, это каждому ясно.

Холмен понятия не имел, о каком шоу идет речь.

— Полицейских убили в половине второго ночи.

— Да! А шоу начинается в час. Его как раз показывали по телевизору, когда Уоррен катал дочку. Это записано на пленке.

— Вы устраивали вечеринку для маленькой дочки посреди ночи? Да бросьте!

— Уоррена ищут, хотят арестовать, вы разве не знали? Ему приходится вести себя очень осторожно. Мой отец видел пленку. Он сказал, это шоу доказывает, что Уоррен был дома.

Мария, похоже, верила в то, что говорит, и разобраться в правдивости ее слов — минутное дело. Если на видеокассете записаны кусочки шоу, остается только позвонить в телекомпанию и узнать, в котором часу передача вышла в эфир.

— О'кей. Дайте мне посмотреть. Покажите.

— Полиция забрала. Они сказали, это улика.

Холмен серьезно задумался. Копы унесли пленку, но явно не поверили, будто она снимает подозрение с Уоррена, — иначе они не выписали бы ордер. И все же Холмен решил, что Мария не врет ему. Значит, она действительно не знает, где скрывается муж.

— Мама, — позвала девочка.

Она неслышно вернулась в прихожую.

— Сколько тебе лет? — спросил Холмен.

Девочка потупилась.

— Отвечай, Алисия, — строго велела Мария. — Что у тебя за манеры?

Девочка подняла руку с тремя поднятыми пальчиками.

— Мне жаль, что ваш сын погиб, — сказала Мария, — но Уоррен ни в чем не виноват. Я знаю, что сейчас творится у вас на сердце. Поймите, если вы убьете его, ваш сын не воскреснет.

Холмен отвел взгляд от девочки.

— Извините, что я так повел себя, — пробормотал он.

Он вышел на улицу. После царившей в доме полутьмы солнце слепило глаза. Холмен направился к машине Перри, чувствуя себя кораблем, потерявшим управление. Ему некуда было идти и нечем было заняться. Он решил, что, пожалуй, стоит вернуться в типографию и начать зарабатывать деньги. Больше в голову ничего не приходило.

Дойдя до машины, Холмен так ничего и не придумал. Он вставил ключ в замок и в то же мгновение получил со спины удар такой силы, что у него перехватило дыхание. Он тяжело врезался в крыло машины, потерял точку опоры, и его повалили лицом в землю с изящной непринужденностью настоящих профессионалов.

Когда Холмен поднял голову, рыжеволосый парень в костюме и темных очках сунул ему под нос значок.

— Департамент полиции Лос-Анджелеса. Вы арестованы.

Холмен закрыл глаза, и в тот же момент наручники защелкнулись у него на запястьях.

10

Его повязали четверо офицеров в штатском, но только двое доставили его в Паркер-центр: рыжеволосый Вукович и латиноамериканец по фамилии Фуэнтес. Полиция Лос-Анджелеса арестовывала Холмена двенадцать раз, и за исключением последнего случая (когда его поймала агент ФБР Кэтрин Поллард) его допрашивали в одном из девятнадцати полицейских участков города. Он дважды побывал в центральной мужской тюрьме и трижды — в федеральном центре пресечения правонарушений, но в Паркер-центре оказался впервые. Когда его привезли в участок, Холмен понял, что он по уши в дерьме.

Участок находился в главном офисе департамента полиции Лос-Анджелеса. В этом здании из стекла и бетона располагался офис самого начальника полиции, отдел международных преступлений, несколько гражданских администраторов и административных агентств, а также элитное подразделение по борьбе с убийствами и грабежами — оперативная группа, разбиравшаяся с особо тяжкими преступлениями. В каждом из девятнадцати участков Лос-Анджелеса были свои детективы, занимавшиеся подобными вопросами, но их юрисдикция распространялась только на соответствующие районы; элитные детективы из отдела по борьбе с убийствами и грабежами расследовали дела в масштабах всего города.