Мертвые воды Московского моря

лжна была находиться все еще в Москве, а отнюдь не в Вятке, как считалось. И я решил проверить ее присутствие по тому московскому адресу, который она оставила во время опознания. Матерью Яны никто до сих пор не интересовался, и она вполне могла расслабиться, не позаботиться о смене места обитания. Ну я и поехал. И убедился в правильности своей догадки: она все еще обитала в Москве, Любовь Захаровна. Мне оставалось только убедить в моей гипотезе людей из милиции.

Поэтому я и напугал Любовь Захаровну. Сказал, что их преступление раскрыл, что задержать ее я не могу, поскольку я частный сыщик и не обладаю такими полномочиями, но что за этим дело не станет: ее арестуют сегодня же, а Яну арестуют в Париже, что в дело включится Интерпол… Громкие названия производят впечатление. Ну, она и бросилась в полной панике ловить дочь. А мы подготовили свидетелей. Вот и все, собственно.

Ему задавали еще вопросы, все что-то восклицали, рассуждали вслух, дописывая детали, до которых не снизошел сыщик в своем рассказе; а Алексей смотрел на них, на Елену, Иннокентия, Марину и Соню, и думал о том, что вот так приходят в его жизнь люди и он проживает вместе с ними какой-то отрезок времени, вникая в их секреты, характеры, мысли, чтобы вскоре уйти, исчезнуть навсегда. Эти люди вызывали у него различные чувства: одни большую симпатию, как Ляля, другие антипатию или просто нейтральное отношение. Но, расставаясь с ними, Алексей всегда испытывал легкую грусть, словно с ними уходила в прошлое какая-то часть его жизни. Исчезали свидетели этого отрезка жизни, а без них прошлое приобретало оттенок нереальности, вымысла, фантазии.

Вот и сейчас ему было немного грустно. Нет, Елена ни с какой стороны ему не нужна, продолжать дружеские отношения совершенно незачем, – Алексей и со старыми-то друзьями едва успевает видеться, куда уж ему новых заводить! Однако он очень явственно ощущал в ней что-то родственное – внутреннюю силу, великодушие – качества, которые он ценил в людях безмерно, тем более что встречаются они редко. И ему было бескорыстно жаль, просто жаль, без всякой практической пользы жаль, что вот такой близкий по душевному устройству человек не останется в его кругу.

Однако Алексей прекрасно понимал, что они вышли из возраста, в котором предлагают «давай дружить», да и выглядело бы это искусственно, да и вообще у него нет времени на общение, – это так, легкая дымка печали расставания, она у него всегда бывает, когда жизнь сводит с людьми неординарными… Он иногда себя сравнивал с бебиситтером, покидающим своих питомцев. Чужие дети, да, – но он какое-то время их растил, существовал бок о бок и потому привязался. Но ведь смешно же пытаться сохранить отношения с чужими детьми, которые о тебе вскоре забудут, не так ли?

Вот-вот, сказал себе Алексей. Смешно.

Он поднялся.

– Мне пора. Дальше вас в курсе будет держать следователь.

Ляля бросила на него взгляд, в котором он прочитал точно такие же мысли. Он улыбнулся. С людьми, которые так хорошо понимают друг друга,