Мертвые воды Московского моря

ная журналистка, она была вхожа во многие посольства, а с французским пресс-атташе так просто дружила. За что и получила от Алексея общественную нагрузку в виде задания узнать, появится ли в консульстве Жюли Лафарж и когда. Да с каким результатом, главное, оттуда уйдет.

Ну вот, удовлетворенно отвалился Кис от раскочегарившегося телефона, теперь он, можно сказать, установил радары слежения за перемещениями Жюли.

«Ах, попалась птичка, – стой,

Не уйдешь из сети!

Не расстанемся с тобой

Ни за что на свете!»

Спев себе этот старый, неизвестно каким образом завалявшийся в его памяти стишок, он посмотрел на часы: два пятнадцать. Время для звонка Жюли вышло. Иными словами, она решила не информировать детектива о задержке в Москве. И это что-то значило.

Во-первых, это значило, что Жюли не догадалась, куда подевался ее паспорт, – иначе бы не стала прятаться от детектива. Во-вторых, она именно пряталась: хотела, чтобы детектив считал ее убывшей из города Москвы в город Париж и тем самым перестал совать нос в ее дела.

Ну что ж, Жюли есть что скрывать, и это уже не ново, но приятно лишний раз получить подтверждение в правильности своих догадок. Все эти покушения послужили для нее прекрасным поводом торопиться с отъездом, и она утверждала, что никаких бумаг для получения наследства оформлять не станет. Однако Жюли находилась в Москве уже десять дней, а бумаг-то с нее требовалось – всего лишь доказательство ее супружества с Афанасием Карачаевым. Для этого нужно было только перевести на русский ее документ о браке – насколько Алексей знал, во Франции таким документом служит «семейная книжка», он видел такую у Ксюшки. Действительно, небольшая книжица, в которой находятся все сведения о регистрации брака, а затем идут выдержки из закона о правах и обязанностях супругов. Жюли требовалось сделать заверенный перевод и, кажется, поставить на него печать то ли МИДа, то ли Минюста, то ли еще чего. Печать сама по себе значения не имела – важен был лишь факт, что дело это отнюдь не хитрое и десяти дней для него более чем достаточно. После чего Жюли стоило только отдать данную бумаженцию нотариусу, и ее права на наследование таким образом легко и непринужденно узаконены. Беда ж заключалась в том, что нотариусы связаны клятвой хранить тайну клиентов, и никаких левых подходов к этой братии у Алексея не имелось. Придется ждать истечения срока на открытие наследства, а срок ему в шесть месяцев, из которых истекли только неполных два.

Что ж до самих покушений, то их Алексей под сомнение не ставил: крайне маловероятно, что Жюли могла саму себя ранить ножом (ножа на месте покушения не обнаружилось), а уж саму себя связать она точно никак не могла. Из этого следовало, что на Жюли и впрямь покушались, и Алексей пока не представлял, кто именно.

Либо надо предположить, что у Жюли есть сообщник, который и устроил мнимые покушения, чтобы отвести от нее подозрения. И чтобы у Жюли появился вполне достоверный повод поторопиться с отъездом – подальше от детектива