Я — убийца

Андрей Стрельников

Я — убийца

Глава 1

Ключ, грубо и топорно сработанный в соседнем «Металлоремонте», решительно отказывался входить в сухое лоно замка, словно боялся раскрыть какую-то только ему известную тайну английской замочной скважины. Поартачившись для приличия еще минуту-полторы, замок все-таки сдался, полностью вверив себя заботам хозяйки ключа.

Занося в коридор тяжеленную сумку, Татьяна подивилась неожиданной игривости своего воображения. Хотя, при нынешней-то жизни, образное мышление — одна из немногих радостей, которую можно себе позволить. И чем гуще туман впереди, тем ярче и откровеннее становятся образы.

Хлопнув сумкой об стол, Татьяна в раздражении подошла к окну. Опять забыла купить соль. Покупка соли, спичек и другой подобной мелочи давно превратилась в процесс, попахивающий мистицизмом.

О них помнишь весь день. Идешь в магазин специально за ними. Вернувшись домой с полными сумками, понимаешь — забыла купить соль. И топаешь за ней к тете Даше в соседнюю квартиру.

«Надо бы с зарплаты купить мешок. Или два. Хотя… — Татьяна с сомнением оглядела пятиметровую кухню. — Мешка, пожалуй, многовато будет».

— Мамуль, привет, — в унисон пропели два голоса, и в коридоре послышалась возня.

— Димка говорит, что в китайских только ноги ломать, они все одноразовые. — Илюшка с детской непосредственностью проталкивал давнюю свою мечту о роликовых коньках. — И вообще, он говорит, что все китайское — дерьмо.

— Послушай, сынок… — Сергей тщился попедагогичнее извлечь из цепкой детской памяти неизбежные следы дворового влияния. — Во-первых, слово «дерьмо» интеллигентные люди не употребляют. Во-вторых, не все китайское так плохо. Только дешевое. — Он с сомнением оглядел свои кроссовки и задвинул их под тумбочку.

— Так ведь на дорогие коньки у нас все равно нет денег, — резонно заметил Илья.

— У нас пока и на дешевые нет, — вмешалась Татьяна. — Вот получит папа гранд — тогда посмотрим.

Гранд виделся Илюшке высоким иностранцем в малиновом пиджаке и с сигарой. В багажнике «грандовского» лимузина были и роликовые коньки, и игровая приставка, и еще множество полезных и необходимых вещей.

— А как можно получить этого Гранда?

— Трудно, сынок, — с грустью ответил Сергей скорее себе, чем сыну. — Очень трудно.

Тема, над которой Сергей работал уже добрый десяток лет, заинтересовала, кажется, кого-то на Западе. Эта заинтересованность вполне могла пролиться золотым дождем на иссушенное экономическими реформами конструкторское бюро Сергея.

Семья Зотовых относилась к тем реликтам, которые вроде бы и не замечали, что в ажурной модели новой России для науки нет места. Ну, не вписывается… Придавленный к своему рабочему столу тяжестью знания законов диалектического и исторического материализма, Сергей свято верил, что все сегодняшние трудности носят сугубо временный характер. На уходящих в коммерческие джунгли коллег он смотрел как на ренегатов и переставал с ними здороваться. С фанатичной верой в необходимость своих исследований он несколько лет бомбардировал письмами все ведущие институты мира. И, дождавшись заинтересованного выражения, появившегося на сытом, лоснящемся лице, одушевился: я же говорил! Теперь Сергей жил ожиданием действий, логически, как ему казалось, вытекающих из этой заинтересованности.

Татьяна, человек более рациональный и не столь одержимый, не видела себе применения в этой новой жизни. С грустью наблюдала она, как пустеют коридоры института, который уже год существовавшего за счет. сдачи в аренду первого этажа, где пышным цветом расцветали коммерческие структуры самых разных направлений деятельности. Обмен валюты, плавно перетекая в шиномонтажную мастерскую, другой своей стеной упирался в магазин китайской одежды, функционирующий под вывеской «Автосалон Маранелло».

Татьяна понимала, конечно, что строгим соблюдением режима работы (да и не строгим тоже) она лишь оттягивает неизбежный конец своей научной деятельности. После нескольких неудачных попыток заняться репетиторством она, отчаявшись, решила затаиться и ждать. Волна вынесет..

Бездействие, разумеется, влекло за собой денежные затруднения. При распределении их скудного бюджета Татьяна, проявляла чудеса изобретательности, а периодические ночные звонки из страны сказочных грандов вселяли надежду и помогали выживать.

Была, правда, еще дачка, подаренная родителями Сергея. Небольшая, но в дорогом и, как любят говорить риэлтеры, «престижном уголке ближнего Подмосковья». Суммы, которые предлагались за нее, вызывали у Татьяны легкое головокружение. Но — рос Илюшка. Ему, как любому городскому ребенку, требовались ягоды и свежий воздух, а этого на участке было в избытке. Поэтому вопрос о продаже по обоюдному молчаливому согласию был отложен на неопределенный срок.

«Отправлю-ка я их туда на выходные, — решила Татьяна, накрывая на стол. — Прямо сейчас соберу — несколько банок тушенки, макароны., пакет молока… — Она досадливо поморщилась, вспомнив про соль. — С утра пошлю Сергея в магазин».

В соседней комнате Сергей пытался объяснить сыну, кто такие олигархи, стараясь держаться при этом в рамках приличия. Непростая задача — доступно раскрыть тему, скрывая при этом свое истинное отношение к ней.

— Именно их, сынок, и называют — олигархи, Узок круг этих людей. Страшно далеки они от народа.

— А у них есть ролики? Настоящие, не китайские?

— Думаю, что нет. Оки пользуются другим транспортом.

Телефонный звонок застал Татьяну в немом оцепенении, вызванном новым вопросом сына:

— Пап, а кто хуже — Потанин или Чубайс?

Сергей схватил трубку, пользуясь возможностью не отвечать, и после коротких приветствий позвал:

— Мамуль, тебя!

Звонила Кира, старая подруга по университету, оставившая педагогическую стезю еще несколько лет назад. То, чем она занималась сейчас, называлось непонятным, но модным словом — «визажист» и, судя по всему, приносило неплохие деньги.

— Танюшка, ты мне жаловалась, что начинаешь потихоньку расползаться. Мне сегодня привезли коробку новой формулы для похудения. Гербалайф рядом с ним — как каменный топор рядом с атомной бомбой. И абсолютно безвредно! Желающих — море. Если хочешь, могу оставить одну до понедельника.

— А-а-а… сколько?

— Цена? Да гроши! Двести баксов!

— Ну, Кирюша, не знаю… Это же два месяца моей работы.

— А милый твой что, все толкает кругом свои идеи? Я еще три года назад говорила: окорочками торговать надо, а не идеями. Идеи — слишком скоропортящийся товар.

— Ладно, Кирюш, успокойся. Не вздумай при нем это сказать. И извини, спасибо тебе, конечно, но такое похудение мне не по карману.

— Погоди, Танюша, погоди. Не кипятись. Долго ты еще намерена протирать задарма стулья в своем институте?

— А что, есть что-то дельное?

— Дельное не дельное, но вполне реальное. И достаточно материальное.

— Ну-ка, ну-ка…

— У нас тут в центре один Буратинка богатенький есть. Просил найти даму, серьезную, не вертихвостку, которой мог бы доверить квартиру. Ну, там уборка, стирка-глажка, обеды-ужины.

— Домработницей, что ли?

— Называй, как хочешь. А пятьсот баксов — как с куста. Тут тебе и похудение, и Илюшкины коньки.

— Ясно, ясно. — Татьяна в растерянности морщила лоб, не зная, как реагировать на столь курьезное предложение. — Ну, не знаю, Кирюша, не знаю. Нет. Думаю, пока я к таким подвигам не готова.

— Смотри, тебе виднее. Такими деньгами не разбрасываются. Да и дел-то — на несколько часов в день.

— Спасибо, Кирюша, за заботу. Извини, мне моих мужиков кормить пора, стонут уже. Созвонимся. Пока.

— Ну, пока.

Не успела Татьяна положить трубку, как любознательный сын вновь озадачил ее:

— Мам, а мы какие окорочка едим — американские или голландские?

— Не знаю, Илюша, Какие были, те и купила, А что, есть какая-то разница?