Согнутая петля

Истец, похоже, был доволен.

— Правда? Вас всех нужно немного расшевелить, — заявил он. — Что же касается моей профессии, то во мне есть понемногу от каждой из них. Но самое главное, что я — Джон Фарнли.

Дверь в комнату открылась, и вошел Ноулз.

— К вам мистер Кеннет Марри, сэр, — доложил он.

Наступила пауза. Угасающий свет последних лучей солнца проник в комнату сквозь деревья и высокие окна. Он залил мрачную комнату спокойным, теплым светом, достаточно ярким, чтобы лица и фигуры стали отчетливо видимыми.

Сам Кеннет Марри в летних сумерках напоминал кого угодно. Это был высокий, худой, несколько неуклюжий человек, который, несмотря на первоклассный ум, никогда ни в чем не добивался особых успехов. Хотя ему было не больше пятидесяти лет, его светлые усы и борода, скорее напоминающие щетину, начали седеть. Он постарел, как и говорил Барроуз, похудел и помрачнел. Но многое все-таки осталось от его прежнего легкого, добродушного характера, и это стало заметно, когда он легкими шагами вошел в комнату. Прищуренные глаза выдавали в нем человека, привыкшего к горячему солнцу.

Войдя, он остановился и нахмурился, словно над загадкой. И к одному из оспаривающих свои права на поместье вернулись воспоминания о былых днях с прежними чувствами, с почти неистовой ожесточенностью по отношению к умершим людям; и все же Марри не выглядел ни на день старше, чем прежде.

Он рассматривал людей, собравшихся в комнате. Лицо его из хмурого стало насмешливым — вечный преподаватель, — а затем подозрительным. Марри направил свой взгляд в пространство между владельцем и истцом.

— Ну, юный Джонни? — произнес он.

Глава 5

На секунду оба участника спора замерли и замолчали. Сначала казалось, будто каждый ждет, что будет делать другой; затем каждый повел себя по-своему. Фарнли слегка дернул плечом, словно не хотел вступать в спор, но соизволил кивнуть, сделал приветливый жест и даже натянуто улыбнулся. Голос Марри звучал властно. Но истец, немного поколебавшись, решил поступить по-другому. Он заговорил очень дружелюбно.

— Добрый вечер, Марри, — сказал он, и Брайан Пейдж, знавший, как ученики ведут себя со своими бывшими преподавателями, вдруг почувствовал, что чаша весов опускается в сторону Фарнли.

Марри огляделся.

— Может быть… э… кто-нибудь представит меня, — приятным голосом произнес он.

Это сделал Фарнли, очнувшись от своей апатии. По молчаливому согласию Марри считался среди собравшихся «стариком», хотя он был намного моложе Уэлкина; в его манерах было что-то «стариковское», некая неуловимая значительность и уверенность. Он сел во главе стола, так что свет падал как раз на его спину, степенно надел очки в черепаховой оправе, сделавшие его похожим на сову, и оглядел присутствующих.

— Я бы никогда не узнал мисс Бишоп и мистера Барроуза, — продолжил он. — Мистера Уэлкина я едва знаю. Именно благодаря его великодушию я смог взять первый настоящий отпуск за долгое время.

Уэлкин, явно польщенный, решил, что пора брать дело в свои руки и переходить к главному.

— Именно. Итак, мистер Марри, мой клиент…

— Ах нет, нет, нет, — несколько раздраженно остановил его Марри. — Позвольте мне передохнуть и «сказать слово», как любил выражаться старый сэр Дадли. — Казалось, он действительно хотел передохнуть, потому что несколько раз глубоко вздохнул, оглядел комнату, а потом обоих соперников. — Однако должен заметить, вы оба, похоже, попали в очень неприятную ситуацию. Дело ведь не стало достоянием гласности?

— Не стало, — подтвердил Барроуз. — А вы, конечно, ничего об этом не рассказывали?

Марри нахмурился:

— Должен признать свою вину. Я упомянул об этом одному человеку. Но когда вы услышите имя этого человека, я не думаю, что вы станете возражать. Это мой старый друг, доктор Гидеон Фелл, в прошлом такой же школьный учитель, как и я. Вы, наверное, слышали, что он связан с сыскной работой? Я встретил его в Лондоне. И я… э… упоминаю об этом, чтобы предупредить вас. — Несмотря на внешнее добродушие Марри, взгляд его прищуренных серых глаз стал проницательным, жестким и подозрительным. — Возможно, доктор Фелл сам скоро будет здесь. Вы знаете, что, кроме меня, в «Быке и мяснике» остановился еще один человек и он имеет опыт сыскной работы?

— Частный сыщик? — резко спросил Фарнли, к явному удивлению истца.

— Ага, дошло? — усмехнулся Марри. — В действительности он официальный детектив из Скотленд-Ярда. Это была идея доктора Фелла. Доктор Фелл утверждает, что лучший способ скрыть свою деятельность официального детектива — прикинуться частным сыщиком! — Хотя Марри, казалось, был в восторге от выдумки своего друга, глаза его продолжали наблюдать за всеми. — Скотленд-Ярд, по просьбе старшего констебля Кента, похоже, занялся смертью мисс Виктории Дейли прошлым летом!

Гром среди ясного неба!

Натаниэль Барроуз, оживившись, взмахнул руками.

— Мисс Дейли убил какой-то бродяга, который потом сам был убит при попытке к бегству! — воскликнул он.

— Надеюсь. Однако я слышал об этом мимоходом, когда рассказывал доктору Феллу о своем участии в вашем деле. Он заинтересовался им. — Голос Марри снова стал резким и, если можно так назвать, непроницаемым. — Ну, юный Джонни…

Даже воздух комнаты, казалось, вибрирует от ожидания. Истец кивнул. Хозяин тоже кивнул, но Пейджу показалось, что у него на лбу появились бисеринки пота.

— Не могли бы мы продолжить? — спросил Фарнли. — Что толку играть в кошки-мышки, мистер… что толку играть в кошки-мышки, Марри? Это неприлично и на вас не похоже. Если у вас есть эти отпечатки пальцев, покажите нам, мы посмотрим.

Марри открыл глаза и прищурился. В его голосе звучала досада.

— Значит, вам известно, что я их хранил. И могу я спросить, — его голос стал холодным, ровным и саркастичным, — кто из вас решил, что отпечатки пальцев поставят окончательную точку?

— Я думаю, что могу отдать эту честь противнику, — ответил истец, вопросительно оглядывая всех. — Присутствующий здесь мой друг Патрик Гор утверждает, что лишь недавно вспомнил о них. Но у него, кажется, сложилось впечатление, что вы снимали отпечатки, прижимая пальцы к стеклянной пластине.

— Я так и делал, — подтвердил Марри.

— Это ложь, — возразил истец.

У него неожиданно изменился голос. Брайан Пейдж вдруг понял, что под его мефистофельской внешностью скрывается необузданный темперамент.

— Сэр, — возмутился Марри, оглядывая его с ног до головы, — я не привык…

И вдруг — словно вернулись прежние дни: истцу, казалось, неодолимо захотелось пойти на попятную и попросить у Марри прощения. Но он сдержался. Его лицо смягчилось, и на нем появилось прежнее насмешливое выражение.

— Тогда, скажем, у меня альтернативная версия. У меня вы сняли отпечатки пальцев на «Дактилографе». У вас было несколько таких «Дактилографов» — вы купили их в Танбридж-Уэллс. И в тот же день сняли отпечатки пальцев у меня и у моего брата Дадли.

— Это, — согласился Марри, — чистая правда. «Дактилограф» с отпечатками пальцев у меня с собой. — Он дотронулся до внутреннего нагрудного кармана спортивного пиджака.

— Я чувствую запах крови, — произнес истец.

Действительно, атмосфера за столом изменилась.

— В то же самое время, — продолжал Марри, словно не слышал этого, — первые мои эксперименты с отпечатками пальцев были на стеклянных пластинах. — Он становился все более непроницаемым и резким. — А теперь, сэр, в качестве истца или ответчика вы должны мне кое-что сказать. Если вы Джон Фарнли, то мне известны некоторые вещи, которых больше никто не может знать. Вы тогда были заядлым читателем. Сэр Дадли — вы должны это признать — был просвещенным человеком, он составил список книг, которые вам разрешалось читать. Вы никогда ни с кем не делились своим мнением об этих книгах. Сэр Дадли как-то безобидно пошутил над вашими суждениями, и с тех пор заставить вас открыть рот можно было только под пыткой. Но при мне вы выражали свое мнение весьма охотно. Вы это помните?