Не проси

Василий давно проснулся, но не подавал вида, с трудом сдерживая нарастающее чувство. Только окончательно убедившись, что Нина, отбросив былые обиды, сама потянулась к нему, крепко прижал к себе тело любимой и увлек в мир для двоих, такой прекрасный, таинственный и до конца не изведанный, но захватывающий и притягивающий бьющиеся в унисон сердца. И так не хотелось возвращаться обратно…

Наталья Михайловна вернулась домой ближе к обеду, вошла в комнату и увидела дочь и Василия. Они сидели обнявшись и, казалось, боялись потерять друг друга. Их лица светились счастьем.

— Вы не спите? — с наигранной наивностью поинтересовалась женщина, сдерживая улыбку.

— Надоело наблюдать за звездами, захотелось хоть краем глаза взглянуть на солнышко, — отозвалась Нина, напустив на себя ложную серьезность.

— Да ваши лица любое солнце затмят! — воскликнула хозяйка и прослезилась, отметив про себя, что более подходящей пары она еще не встречала. — Дай Бог вам всего…

Она опустилась на краешек стула и закрыла лицо ладонями. Эмоции, переполнявшие материнское сердце, словами трудно было выразить. Но молодые ее понимали без слов, они подошли с обеих сторон, парень положил ей руку на плечо, а девушка прижалась щекой к щеке.

Через пару дней Василий устроился в автоколонну водителем на грузовик, а в выходные они скромно отметили его день рождения. Заниматься разводом Груздев предоставил право Самойловой, уверенный, что та доведет дело до конца.

— Месяца через два сгоняю в город, заберу кое-какие вещи и документы. К этому времени уже стану холостым и мы поженимся, — произнес он без тени сомнений. Нина доверчиво посмотрела в его голубые завораживающие глаза.

— У нас теперь есть мужчина в доме, ему и решать, когда и как поступать, — откликнулась Нина, и в ее изумрудных глазах затаилась хитринка.

— Образцовая из тебя супруга получится. — И Василий притянул ее лицо к себе, наградив за подхалимство поцелуем.

— Подожди, я еще только постигаю науку быть женой, — поощренная поцелуем, нарисовала Нина картину будущего.

Влюбленные наслаждались каждой минутой близости, выстраивая воздушные замки и заглядывая вперед настолько, насколько позволяла им бурная фантазия. Но они еще не знали, что в ближайшее время их ждут непредвиденные события, которые последуют одно за другим, внося свои коррективы и нарушая дальнейшие жизненные планы.

В это воскресное утро они сидели на кухне втроем за завтраком, когда в окно постучал соседский мальчишка лет тринадцати.

— Чего тебе? — вышла к нему Наталья Михайловна. — Поесть не даешь спокойно! Мать, что ли, прислала?

— А у дяденьки, который к вам приехал, как фамилия? — спросил сорванец.

— Груздев, — ответила сбитая с толку хозяйка. — А тебе зачем?

— Там, в начале села, — показал он рукой, — иномарка застряла, — и без того еще больше запутал удивленную женщину.

— Какая еще иномарка? — недоумевала она.

— Я не разбираюсь в иностранных моделях, — понял по-своему мальчишка. — Но большая такая, красивая, со значком буквы «М», только в перевернутом виде.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— Они к Груздеву приехали, а один сказал, что он американец. Но я не поверил. Врет, наверное, говорит-то по-русски.

— Не уходи, покажешь.

Наталья Михайловна пожала плечами и скрылась в сенях, а через минуту уже выскочил Василий, накидывая на ходу полушубок.

Весна вступала в свои права. Ночью еще держались заморозки, но днем припекало солнце и снег быстро таял, образуя огромные лужи. В одной из таких луж и застрял «фольксваген».

— Фред? — удивился Василий, узнав адвоката Миронова, который пытался вытолкнуть застрявший автомобиль. Водитель же неумело давил на газ, забрызгивая американца грязью.

— Добрый день, Василий Николаевич! — уважительно приветствовал Груздева Прокейн. — Отойдите в сторону, а то испачкаетесь.

За те несколько встреч, которые у них были, парню казалось, что у них сложились нормальные отношения. И когда Фред заговорил с ним на «вы», его это несколько удивило. Да и само появление здесь американца было непонятно.

— Я не граф. — Василий отложил головоломку на будущее и пристроился рядом с Фредом. — Давай с раскачки! — крикнул он водителю, беря на себя инициативу. И правда, с четвертого толчка машина вылетела на твердый грунт.

— Ну и дороги, как на автогонках с препятствиями, — сказал адвокат уже в машине, утирая лицо рукавом.

— Ты участвовал в таких гонках? — Груздев спросил разрешения у водителя закурить и, получив утвердительный ответ, приоткрыл окно.

— Нет, видел по телевизору. И сложилось впечатление, что съемки проходили на этой дороге.

Его ответ вызвал оживление в салоне, и все заулыбались, каждый потом вспоминал впечатление Прокейна по-своему.

— Я одного не могу понять — почему ты мне выкаешь? — спросил Василий.

— О-о-о, — многозначительно поднял кверху указательный палец американец. — Это отдельная тема для разговора. — И попросил шофера прижаться к обочине.

Нина сама вышла встречать мужчин на улицу.

— Что стряслось, ты на себя не похож? — не ускользнули от нее перемены, за короткий срок произошедшие с Груздевым.

Тот не ответил, а молча прошел в дом, жестом пригласив остальных. Уже в комнате заметил, что девушка все еще смотрит на него вопросительно. К гортани подкатил комок, и он с трудом произнес:

— Дело в том, что мы родные брат и сестра. — И чувствовалось, что эта новость поразила его гораздо больше, чем весть о крупном наследстве. Глаза у Нины расширились, она взглянула на парня, как на человека, не соображающего, что он несет.

— Я и не знала, мама, что у тебя есть сын, — не без иронии прозвучал ее голос.

Но Наталья Михайловна сама не могла еще разобраться в происходящем, а помог ей американец, который внес, наконец, ясность.

— Его отец — Колесников Виктор Тимофеевич, мать — Миронова Елена Ивановна, и Василий Николаевич является прямым и единственным наследником Миронова Ивана Николаевича — моего клиента. Именно с миссией передачи наследства я и прибыл сюда, — закончил свой короткий монолог Фред Прокейн.

— Боже! — воскликнула Нина. — От чего бежал, к тому и вернулся.

— Так ты, значит, тот мальчик, которого Ленка бросила в родильном отделении? — для достоверности переспросила хозяйка дома.

— Выходит, что так. Правда, я и сам об этом узнал не более получаса назад, — подтвердил Груздев.

Нина присела на корточки прямо посреди комнаты и, прикрыв лицо руками, затряслась всем телом в беззвучном рыдании. Мать подошла к ней и погладила по светло-каштановым, мягким и пушистым волосам. Она догадалась о причине слез дочери.

— Успокойся, милая, все будет хорошо.

Девушка подняла на нее заплаканное лицо, маленькие слезинки стекали по щекам, поблескивая на нежной, бархатистой коже, глаза покраснели, а на шее от напряжения проступили голубенькие жилки.

— Что хорошо, мама, что? — прокричала она в полном отчаянии. — Ты хоть понимаешь, что брат и сестра — это конец моей не начавшейся семейной жизни, ведь люблю его, люблю, и не как родственника! — И она забарабанила кулачками по полу.

Подошла очередь и Наталье Михайловне удивить присутствующих.

— Я долго скрывала от всех правду о твоем рождении, дочка, — заговорила она осевшим голосом, — но наступило время раскрыть ее. — Женщина встретилась взглядом с Ниной и призналась: — Твой отец не Виктор Тимофеевич, а мой однокурсник по институту, но даже он об этом не знает.

— Это правда, мамочка?

Девушка оживала на глазах. Потерять отца, которого, в общем-то, и не было, — невелика беда, а вот сохранить человека, которого она по-настоящему любит, — это как раз то, ради чего стоит жить.

— Правда, — подтвердила Наталья Михайловна, сбросив с плеч груз, давивший на нее многие годы.

По случаю благоприятного исхода закатили настоящий пир. Женщины постарались, чтобы гости унесли с собой приятное впечатление о деревенском застолье. А Прокейн проснулся лишь во второй половине следующего дня, и он признался Груздеву, что его не первый раз спаивают в России, и когда-то в этом принимал непосредственное участие его приемный отец — Николай Сергеевич.