Обаяние зла (СИ)

Красавица Леночка: Обаяние зла

Дорогие читатели! Это третья часть моей истории про девушку с удивительным и необычным внутренним миром. Первые две части называются «Красавица Леночка и другие психопаты» и «Красавица Леночка: Психопаты не унимаются!»

И снова Леночка!

Само по себе послание было коротким: Привет, Мусечка! Как дела? Но после его получения Джонни снова долго думал о Леночке. Впрочем, его ответ ей был немногословен: «у меня умирает мама». На что Леночка прислала ему свои дежурные слова сочувствия. И просила написать ей «когда всё закончится». Джонни не мог не отметить про себя изящество данного эвфемизма. Ведь Леночке, совершенно безразличной к чувствам других, в данном случае хватило такта не говорить прямым текстом: «когда твоя мама умрёт».

Впрочем, ещё через пару недель импульсивная Леночка решила не дожидаться, пока «всё закончится», и аккуратно поинтересовалась «как дела?». Очевидно, она решила, что невротик Джонни, как обычно, слишком драматизировал ситуацию, которая на самом деле могла продолжаться ещё некоторое время. Поскольку никакой информации для построения реальных прогнозов у неё, естественно, не было, Леночке нужно было как-то выяснить этот вопрос. И она, узнав, что мама Джонни ещё жива, поинтересовалась более детально её состоянием.

Описав в общих чертах в своём письме Леночке, как он ухаживает за мамой, Джонни посчитал логичным поинтересоваться, как дела у самой Леночки. Леночка же, как она практически неизменно делала уже на протяжении более чем года, ответила уклончиво: дела у меня по-разному, и хорошо и не очень. Такой ответ разозлил Джонни. Складывалось впечатление, что Леночка глумится над ним, избегая сообщать ему сколько-нибудь значимую информацию. Она словно играла с ним в игру, где её задачей было выведать стратегическую информацию о другом человеке с тем, чтобы понять его потребности и психические уязвимости для более эффективного использования. Сама же она всячески избегала сообщать сведения о себе без особой нужды. Таким образом, даже в информационном плане Джонни чувствовал, как Леночка получает от него всё, что ей нужно, не отдавая практически ничего взамен.

Разозлённый такой несправедливостью, Джонни решил атаковать. Своё наступление он решил начать прямым вопросом о том, как дела у Леночки на работе. Джонни попросил её подробнее рассказать о происходящем, с кем и как она общается. В ответ на это Леночка заявила, что писать подробно ей некогда и лень, но в целом взаимоотношения в коллективе не очень.

Естественно, Джонни догадывался о причинах. Благодаря своей творческой интерпретации Леночкиных ответов (этой интерпретацией он внутренне гордился как проявлением своей сообразительности, знаний о внутреннем мире человека и вообще чуть ли не гениальности) Джонни хорошо знал, за кого и какими частями тела Леночка так держится на этой работе. Естественно, её коллег не могло не бесить, что Леночке для получения полноценной зарплаты было достаточно пару раз в неделю в кабинете начальника полизать конфету с невзрачной начинкой. Максимум – раздвинуть ноги, что ей, собственно, тоже не привыкать было делать. Им же приходилось работать с утра до вечера, по существу, за себя и за «ту сучку».

И всё же Джонни было очень интересно узнать, как же сама Леночка объясняет негативное отношение к себе своих сослуживцев. К разочарованию Джонни, её ответ был малоинформативным. И сводился фактически к тому, что мужчины чуть ли не все поголовно её хотят, а она им не даёт. Женщины же ей просто завидуют, т.к. мужчины хотят её, а не их. Впоследствии, не раз возвращаясь мыслью к этому Леночкиному объяснению, Джонни всё больше понимал, насколько оно было предсказуемым. И в самом деле: а что ещё она могла сказать? Ведь не в её же нарциссическом характере было говорить что-то неблаговидное о себе.

Но, как бы там ни было, а Джонни снова чувствовал себя идиотом, которому опять ничего толком не сказали. И он снова, в таком обиженном расположении духа, задумался о том, насколько же она его вообще ни во что не ставит. И ему захотелось сказать Леночке что-то неприятное, дабы её задеть. Джонни написал, что удивляется, как её вообще с таким характером держат столь продолжительное время на этой работе. Мол, по его представлениям, для таких людей как она характерно менять место работы каждые два-три месяца. Последнее замечание разозлило Леночку. Как об этом подумал Джонни, она отреагировала с яростью хищного зверя, вдруг осознавшего, что охотник верно взял след. Леночка заявила: у тебя неправильное представление. И в подтверждение своих слов напомнила, как до этой работы она трудилась несколько лет в компании «Великий Жрец», торговавшей по всей Москве пирожками.

У Джонни же при этом в памяти всплыли дополнительные и, как ему показалось, весьма показательные подробности Леночкиной работы в той предыдущей конторе. Он вспомнил, как два года назад Леночка писала ему о том, что у неё полно «доброжелателей». А Джонни, будучи тогда ещё не в курсе самого главного, что касалось Леночкиной личности, искренне недоумевал. Интересно, чем же эта девушка, производившая на него впечатление очень милой, могла так злить коллег,- недоумевал тогда Джонни. Его особо не настораживали в те далёкие дни начала их знакомства даже Леночкины упоминания о том, как её оклеветали и подставили. Ведь Джонни и за собой знал подобное нежелание брать на себя ответственность, когда взаимоотношения с кем-то не складывались. И считал такой взгляд на ситуацию вполне разумным. Так как если винить себя во всём, так и будешь по жизни ходить депрессивным и затюканным,- рассуждал он. Джонни даже видел в себе избыток такого самобичевания.

Теперь же его бурное воображение услужливо рисовало ему возможные причины недовольства Леночкиных коллег на её предыдущей работе в пирожковой конторе. Джонни вспоминал, с какой важностью Леночка говорила о себе, что на той работе она была 3 в 1: секретарь, отдел кадров и что-то ещё. Но что ещё? И Джонни представлял себе, как Леночка, наверное, исполняла какие-то очень личные, можно сказать, интимные поручения пенсионера-директора. А не слишком ли у меня разыгралась фантазия?- задавался тогда вопросом Джонни. Но тут же у него возникал другой вопрос: а какой ещё иначе смысл держать столько времени работника – психопата, способного лишь паразитировать на труде людей, выполняющих содержательную деятельность?

Естественно, когда Джонни попытался напомнить Леночке, что, по её же словам, в «Великом Жреце» у неё также всё было отнюдь не так гладко, она ушла в отрицание. Сказав, как у неё на прежней работе было замечательно с коллективом, просто, мол, у самой конторы перспективы были плохие, а потому она ушла. Леночка ещё с гордостью упомянула о том, как фирма, по существу, обанкротилась через несколько дней после того, как она её покинула. Наверное, директор утратил способность принимать эффективные организационные решения, оставшись без её интимных услуг,- думал цинично Джонни.

Так они виртуально препирались почти неделю, поочерёдно обвиняя друг друга. Раньше Джонни в подобной ситуации уступил бы Леночке, дабы иметь возможность увидеться с ней. Теперь же он знал, что даже если бы Леночка была не против с ним встретиться, ему необходимо было ухаживать за мамой, а потому нельзя было надолго отлучаться из дома. А потому, будучи в любом случае лишённым надежды на встречу, он мог спокойно ругаться с Леночкой в своих письмах. Но вдруг, Леночка предложила ему помириться.

Ошарашенный столь резким поворотом разговора Джонни вначале даже не знал, что и сказать. Казалось бы, можно было только восхищаться человеком, способным не держать долго обиду и злость, и тем самым не нагнетать конфликт. Но Джонни теперь понимал, что на самом деле стоит за этим видимым благородством Леночки. Его обида и злость, при всей их отвратительности и (само) разрушительной силе были реальными, живыми человеческими чувствами. У Леночки же не было даже способности их испытывать. Она была эмоциональным роботом. Леночка была актрисой, разыгрывавшей нужные чувства перед зрителями, оплачивавшими её спектакли.