Не только Холмс. Детектив времен Конан Дойла (Антология викторианской детективной новеллы).

Карн отметил про себя, что все камни чистой воды, а в ожерелье их более трехсот. Оправа была выполнена с большим искусством. Украшение стоило около пятидесяти тысяч фунтов — мелочь для герцога, но целое состояние для человека поскромнее.

— Ну, что вы скажете о моем сокровище? — спросила герцогиня, наблюдая за выражением лица своего гостя.

— Великолепно, — ответил он. — Немудрено, что вы им гордитесь. Бриллианты прекрасны, но меня больше восхищает их вместилище. Вы не против, если я обмерю шкатулку?

— Ради бога, пожалуйста, если это поможет вашей работе, — сказала ее светлость.

Карн вынул маленькую линейку из слоновой кости, приложил ее к шкатулке и записал результат измерений в блокнот.

Десять минут спустя слуга унес шкатулку, а Карн поблагодарил герцогиню за щедрость и откланялся, пообещав перед балом лично заехать за предметом своего научного интереса.

Вернувшись домой, Саймон прошел в кабинет, уселся за письменный стол и стал зарисовывать шкатулку по памяти. Закончив, он откинулся в кресле и закрыл глаза.

«Я расколол немало крепких орешков, — думал он, — но этот, кажется, крепче всех. Насколько я понимаю, дело обстоит так: утром в день бала шкатулку привезут в Уилтшир-хаус из банка, где она обыкновенно хранится. Мне разрешено взять ее — разумеется, без ожерелья — на время примерно с одиннадцати утра до четырех-пяти, в крайнем случае до семи часов вечера. После бала ожерелье снова положат в зоз шкатулку и запрут ее в сейф, у которого будут нести караул дворецкий и лакей.

Проникнуть в комнату ночью было бы не только слишком рискованно, но и физически неосуществимо; снять с ее светлости ожерелье во время танцев столь же невозможно. Наутро герцог лично отвезет шкатулку в банк. Словом, я, в сущности, ни на шаг не приблизился к решению».

Он сидел за письменным столом и разглядывал рисунок; прошло полчаса, час… Под окнами шумела улица, но он этого не замечал. Наконец, вошел Джовур Сингх и доложил, что экипаж подан. Саймон приказал ехать в парк, надеясь, что идея возникнет у него с переменой обстановки.

К тому времени его легкий фаэтон с великолепными лошадьми и с индийским слугой был знаком лондонцам не хуже, чем парадный экипаж ее величества [76]. На сей раз светское общество заметило, что Саймон Карн погружен в раздумья. Он все еще бился над мучившей его задачей — увы, тщетно. И вдруг что-то — кто знает, что именно? — подсказало ему решение, и он тотчас же приказал ехать домой. Не прошло и десяти минут, как Саймон снова сидел в своем кабинете, велев прислать к себе Ваджиб Бакша.

Когда Ваджиб Бакш появился, Саймон протянул ему бумагу со своим рисунком.

— Посмотри, — сказал он, — и ответствуй, что видишь [77].

— Я вижу шкатулку, — ответил слуга, привычный к делам своего господина.

— Верно, шкатулка, — сказал Карн. — Древесина, из которой она сработана, — плотная и тяжелая. Я не знаю такой породы. Размеры шкатулки я указал. Внутри по стенкам и дну она выстлана юфтью. А теперь думай, Ваджиб Бакш, ибо тебе понадобится все твое разумение. Скажи, о искуснейший из мастеров, в силах ли ты снабдить эту шкатулку двойными стенками так, чтобы, удерживаемые пружиной, они были плотно пригнаны и незаметны постороннему взгляду? Можно ли устроить их таким образом, чтобы, когда шкатулку закроют, стенки прижали ее содержимое ко дну и шкатулка оказалась будто бы пуста? Способен ли ты сделать такое?

Ваджиб Бакш немного помолчал. Он догадывался, что задумал его господин, и не спешил с ответом, понимая, какому тяжелому испытанию подвергнется при этом его слава лучшего мастера Индии.

— Если мой господин даст мне ночь на размышление, — проговорил он наконец, — я приду к нему утром, когда он изволит подняться с ложа, и расскажу, что могу сделать, и тогда, если мой господин прикажет, я исполню задуманное.

— Прекрасно, — сказал Карн. — Итак, завтра утром ты явишься и поведаешь мне обо всем. Сделай свое дело на славу, и я наполню твои карманы рупиями. А замок и его устройство препоручи Хирам Сингху.

Ваджиб Бакш поклонился по-восточному и исчез, и Саймон на время оставил мысли о шкатулке.

Наутро, когда Карн одевался, Бельтон доложил ему, что мастера явились и хотят встречи с господином. Карн приказал впустить их, и они незамедлительно вошли к нему. Ваджиб Бакш нес в руках тяжелую шкатулку, и Карн велел поставить ее на стол.

— Вы подумали над моим поручением?

— Да, мы размышляли над этим, — ответил Хирам Сингх, всегда говоривший за них обоих. — Если мой господин соблаговолит взглянуть на сделанную нами шкатулку, он увидит, что она того же размера и вида, какие он указал на бумаге.

— В самом деле, неплохая копия, — сказал Карн снисходительно, осмотрев ее.

Ваджиб Бакш ответил на похвалу белозубой улыбкой, а Хирам Сингх подошел поближе к столу.

— А теперь, если сахиб [78]откроет ее, то его мудрость поможет ему определить, похожа ли эта шкатулка на ту, о которой он думает.

Карн выполнил эту просьбу и, открыв принесенную шкатулку, обнаружил, что изнутри она в точности повторяла шкатулку герцогини Уилт-ширской; на месте была и стеганая юфть, главная особенность оригинала. Карн удовлетворенно заметил, что большего сходства и желать не мог.

— Если наш милостивый господин доволен, — продолжил Хирам Сингх, — пусть соблаговолит произвести один опыт. Вот гребень. Мы кладем его в шкатулку, вот так, ну а теперь господин увидит то, что увидит.

Хирам Сингх положил большой, инкрустированный серебром гребень, лежавший на туалетном столике, в шкатулку, закрыл крышку и повернул ключ в замке, после чего поставил шкатулку перед своим господином.

— Полагаю, я должен ее открыть? — спросил Карн и вставил ключ в замок.

— Если господину угодно, — ответил индиец.

Карн повернул ключ в замке, поднял крышку и заглянул внутрь. К его немалому удивлению, шкатулка была совершенно пуста. Гребень исчез. При этом подбитые юфтью стенки и дно внешне выглядели в точности так же, как прежде.

— Поразительно! — воскликнул он. Действительно, этот фокус превосходил все, когда-либо им виденные.

— Все очень просто, — ответил Ваджиб Бакш. — Ведь высокородный господин велел сделать так, чтобы обнаружить обман было невозможно.

Он взял шкатулку в руки, провел пальцами по кожаной обивке и разнял фальшивое дно на две части; вынув их, он показал гребень, лежавший на настоящем дне шкатулки.

— Мой господин видит, — заговорил Хирам Сингх, подойдя поближе, — что части фальшивого дна прижаты к стенкам с помощью двух пружин. Когда ключ повернется в замке, эти пружины высвободятся, а другие пружины уложат на место фальшивое дно, причем швы на стеганой коже скроют зазор между его частями. Есть только один недостаток: когда мой господин поднимет половинки дна, чтобы взять спрятанное под ними, пружины станут видны. Однако для любого, кто знает секрет и может вынуть фальшивое дно, не составит никакого труда незаметно снять эти пружины и спрятать их на себе.

— Верно, это нетрудно, — сказал Карн, — и я про это не забуду. И еще один вопрос. Я могу отдать в ваши руки настоящую шкатулку, скажем, на восемь часов; хватит ли этого времени, чтобы поставить в нее ваш механизм и надежно скрыть его?

— Безусловно, мой господин, — уверенно ответил Хирам Сингх. — Нужно только поменять замок и установить пружины. Это займет не более трех часов.

— Я доволен вами, — заверил его Карн. — В подтверждение моей благодарности вы получите по пятьсот рупий, как только закончите работу. Можете идти.

Как он и обещал, в пятницу, в десять утра, Саймон Карн отправился в кэбе на Бельгрейв-сквер. Он немного волновался, хотя сторонний наблюдатель едва ли мог это заметить. Ставка в сегодняшней игре была столь велика, что даже такой искушенный человек, как Саймон, не мог сдержать волнения.