Смерть на каникулах. Убийство в больнице (сборник)

Мистер Фринтон повернул голову. Их взгляды встретились.

– Я, пожалуй, пойду, – сказал Дэвид. – Простите, но насчет Алана Дункана не могу с вами согласиться. Вы больше ничего не хотели обсудить, касающееся этого дела?

– Есть еще одна вещь, – нахмурился мистер Фринтон. – Полиция беспокоит моего сына по поводу специалиста, к которому я возил Урсулу. Реджинальду этого человека рекомендовали для его друга, страдающего болезнью желудка. Вы об этом тоже слышали?

– Да, – ответил Дэвид. – Я знаю, что идут какие-то расследования, но ко мне они никакого отношения не имеют. Меня интересует исключительно смерть миссис Дункан, причем в некотором специальном аспекте, обсуждать который с вами, боюсь, у меня нет полномочий.

– Понимаю. – Голос мистера Фринтона был холоден. – В таком случае связь между моим сыном и доктором Колменом вас не интересует. Но Реджинальд, естественно, прежде всего рассказал полиции, как ему рекомендовали обратиться к этому специалисту, и вы, несомненно, понимаете, что эту рекомендацию он передал мне.

– Да, он мне говорил.

– Рад, если так.

Дэвид ждал, что мистер Фринтон разовьет свое замечание, но он больше ничего не добавил. Дэвид снова поднялся, и на этот раз хозяин не пытался его остановить, а подвел к стеклянной двери.

– Если выйдете отсюда, – сказал он, – окажетесь на террасе. Идите вниз по ступеням, потом по тропе вокруг газона и через рощицу, и окажетесь на подъездной аллее почти у самых ворот. Мне тогда не придется открывать входную дверь, которая сейчас уже надежно заперта. Горничные нервничают, хотя знают, что эта стеклянная дверь у меня обычно открыта допоздна. Я придержу шторы, чтобы не нарушать затемнение, а вы проскользнете между ними.

Дэвид попрощался с мистером Фринтоном и выполнил его инструкции. Ветра не было, и, когда он распахнул стеклянную дверь и снова ее притворил, тяжелые бархатные шторы даже не колыхнулись.

Он оказался в кромешной тьме и вздохнул с облегчением, нащупав в кармане фонарик. Дэвид нажал на выключатель – и выругался про себя, когда ожидаемый круг света на тропинке не появился. Значит, Джилл забыла сменить батарейку. На нее не похоже, но даже лучшим из жен иногда случается допускать промахи.

Направление Дэвид помнил, а гордость раздувала в нем упрямство. Легко было бы вернуться и попросить фонарь, но это не укладывалось в избранный им образ частного сыщика. У него было неприятное чувство, что он не произвел серьезного впечатления ни на Фринтонов, возможных преступников, ни на полицейских, борцов с преступностью. И он не опустится в их глазах еще больше, продемонстрировав элементарное разгильдяйство.

Вглядываясь в темноту, Дэвид двинулся прочь. Тщательно нащупывая ногой дорогу, сумел не оступиться, сходя с террасы, и оказался на тропинке, идущей краем газона. Теперь он видел достаточно, чтобы узнать траву слева и конец террасы справа. Но когда тропинка ушла от границы газона и свернула в рощицу, над головой снова сомкнулась темнота, и Дэвиду пришлось идти на ощупь. Рощица должна быть невелика: он помнил ее и по первому посещению усадьбы, и то место, где дорожка, по которой он сейчас пробирался, выходила на подъездную аллею. Но если идти так медленно, как сейчас, добираться придется долго. Глупо он поступил, заколебавшись возле стеклянной двери. Надо было смело вернуться, раздвинув тяжелые шторы, и потребовать, чтобы его выпустили через парадный вход. Надо было…

Мысли, связанные с неизбежной опасностью, вылетели из головы, когда его нога, исследуя путь, провалилась в пустоту. Другая, все еще твердо стоявшая на земле, послужила опорой для отчаянного прыжка. Падая вперед со вскинутыми руками, Дэвид подумал, что споткнулся о какую-то кочку или ухаб. Но тут он уперся в землю и инстинктивно за нее схватился, всем телом ударившись в сплошную вертикальную стену. Сила столкновения едва не оторвала его руки от земли, но грудь и руки до плеч остались на поверхности, и он отчаянно цеплялся, пытаясь нащупать ногами опору на твердой стене. Далеко внизу раздался плеск оторвавшихся комьев. В затуманенном мозгу мелькнула неясная мысль: почему же не слышалось плеска, когда земля под ним просела? Правая нога нашла опору, Дэвид подтянулся, уперся коленом, снова подтянулся и упал, тяжело дыша, на безопасной твердой поверхности, только ноги болтались над пустотой.

Через несколько секунд он перевернулся и сел. Взяв горсть земли, бросил ее вниз и считал, пока не услышал всплеск. И мрачно усмехнулся. Ничего себе кочка или выбоина. Колодец, вместо верхних венцов которого набросаны палки, а вместо металлической крышки – земля. Опасная яма прямо посередине часто используемой тропы усадебного сада! Ждущая, пока в нее шагнет неосторожный гость без фонаря.

Дэвид тихо засмеялся. Эти преступники сами себя перехитрили. Если бы они оставили ему фонарь, он бы не ощупывал дорогу на каждом шагу, топал бы бодро и весело и сейчас или потерял бы сознание от удара о стены колодца, или месил бы воду и орал пустому саду и дому, где спят за закрытыми дверями горничные, сидит у огня сказавшийся глухим старый ревматик и ждет, пока затихнут крики.

Дэвид встал на колени, нащупал край колодца и медленно обогнул его по траве.

Почувствовав, что начинается тропа, он встал и отряхнул одежду. Обратный путь будет легче, поскольку он идет к газону, оставив деревья за спиной. И много интересного должно его ждать в конце пути.

Мистер Фринтон повернулся к шторам, когда Дэвид осторожно их раздвинул и вошел в комнату. Лицо было белым, настороженным и неподвижным, но книга на его колене не шевельнулась, и руки держали ее твердо.

– Прошу прощения, что вернулся, когда вы уже думали, что избавились от меня… на этот вечер, – коротко усмехнулся Дэвид. – Но, боюсь, кто-то очень беспечно обошелся с колодцем у вас в рощице. Его не закрыли, и я чуть туда не упал.

– Колодец? – медленно повторил мистер Фринтон. – Насколько мне известно, в этом саду колодца нет.

– Есть один посреди рощи недалеко от главных ворот, – ответил Дэвид. – Я думаю, раз вам он неизвестен, то, наверное, будет лучше, если я его покажу.

Мистер Фринтон нехотя встал.

– Едва могу поверить вашему рассказу, – сказал он. – Но я, конечно, пойду и посмотрю. У вас, полагаю, есть фонарь.

– Боюсь, у него села батарейка.

– Тогда я возьму свой. Подождите минутку, я надену пальто.

Прибыв к краю зияющей дыры на тропе, мистер Фринтон сделал все уместные замечания, которые можно ожидать от человека, увидевшего смертельную западню в своем саду, после чего Дэвид снова с ним попрощался и пошел дальше по дороге.

Дойдя до «Плуга и бороны», он хотел первым делом позвонить инспектору Стейнсу, но передумал. Тот не дал себе труда понять его предыдущие заключения. Решил, что Дэвид считает их покушениями на собственную жизнь, хотя, проанализировав все предположения, он пришел к убеждению, что это были случайности. Так же неверно было бы понято настоящее покушение на его жизнь, а это могло бы замедлить расследование. Поэтому он пошел не к телефону, а поднялся наверх к Джилл, которая, как он знал, предпочитает сомнительный уют плетеного кресла в их номере сравнительно более удобной, но шумной роскоши гостиничного холла, где обычно собирались по вечерам солдаты разных служб и их подруги.

Джилл, смирившаяся с постоянными опасностями и радуясь, что Дэвид все же легко отделался, согласилась с предложенным планом атаки, и они вместе спустились в бар, чтобы претворить его в жизнь.

– Кстати, – сказал Дэвид, когда они подходили к лестнице. – Ты мне заменила батарейку в фонарике?

– Заменила.

– Сегодня оказалось, что она села. Но это спасло мне жизнь.

Лицо Джилл белело в свете звезд и казалось осунувшимся.

– Как ее могли подменить? Я заменила ее в комнате и оставила на столе, чтобы ты положил фонарь в карман, когда будешь выходить.

– Кто-то, знающий этот паб и его владельцев, должен был проникнуть сюда, когда мы спускались на обед.

– Фонарь уже был у тебя.