Ход Роджера Мургатройда

Требуется, однако, чтобы кто-нибудь из вас рассказал мне о событиях, которые привели к убийству. По дороге сюда доктор Ролф и мистер Дакуорт изложили мне их вкратце, но со всеми этими остановками… и запусками мотора, и вылезанием, чтобы толкать, и залезанием назад, ну и… вы извините меня, джентльмены, думаю, вы понимаете, о чем я… Так вот теперь мне требуется более связная версия с началом, серединой и концом именно в таком порядке. Готов ли кто-либо из вас вызваться, – сказал он, по очереди глядя на всех в комнате, – добровольно? Но только кто-то один, учтите.

Наступила минута молчания, затем заговорила Мэри Ффолкс:

– Ну, мне кажется, что…

– А, миссис Ффолкс?

– Я собиралась предложить Эви. Она ведь писательница, как вы знаете, Эвадна Маунт. И, ну, это ведь ее профессия – рассказывать истории, именно такого рода истории. Вот я и подумала…

– Угу, – буркнул Трабшо, а его пальцы выбивали беспокойную барабанную дробь на каминной полке. – Да, полагаю, она – очевидный выбор.

Однако вы могли бы увидеть, что он отнюдь не пришел в восторг при мысли, что ему придется уступить бразды своей внушительной сопернице на криминологическом поприще.

Увидела это и Эвадна Маунт.

– Послушайте, Трабшо, – сказала она сердито, – я буду счастлива оказать такую любезность, но если вы предпочитаете, чтобы это была не я, то достаточно сказать прямо. Я нелегко обижаюсь, – добавила она не столь убежденно.

– О, вы ошибаетесь, мисс Маунт, – тактично ответил он. – Я буду рад, весьма рад, если вы опишете мне, что происходило тут вчера. Скажу лишь – но я уверен, этого и не требуется, – что… ну, просто придерживайтесь фактов. А воображение приберегите для своих книг.

– Вот на такие слова я могла бы и обидеться, – сказала писательница, – если бы была к этому склонна. Но поскольку это вы, Трабшо, а вы мне симпатичны, то не стану мелочиться. Итак, да, я буду рада рассказать обо всем, что привело к убийству Джентри. Когда вы хотите меня выслушать?

– Зачем откладывать?

Отойдя от камина, Трабшо указал на кушетку, где сидел преподобный Уоттис.

– Ничего, если я припаркуюсь здесь? Рядом с вами?

– Отнюдь, – ответил викарий, отодвигаясь, чтобы освободить достаточно места корпулентному туловищу детектива.

– Теперь, – сказал старший инспектор Эвадне Маунт, – если вы будете так добры…

К празднованию Рождества (начала она) мы приступили, казалось, при самых благоприятных обстоятельствах. Мы все приехали в Сочельник загодя – кроме, разумеется, Селины, Дона и Реймонда, которые, как вам уже сообщили, старший инспектор, прикатили на два-три часа позднее остальных. Ролфы и Уоттисы живут в деревне, откуда и приехали на автомобилях, а Кора и я, задушевные подруги и соседки с незапамятных времен, приехали вместе из Лондона поездом три пятьдесят два с Паддингтонского вокзала.

Роджер и Мэри, должна я вам сказать, умеют принимать гостей, как никто. Дом, мы убедились, был полностью обеспечен самой изысканной провизией, соответствующей этому времени года, – от устричного супа до жареной индейки, от сочной спаржи до pièce de résistance [1]– гигантского рождественского пудинга, залитого превосходнейшим французским коньяком. Естественно, в зимний месяц наши комнаты оказались холодноваты – как многие старинные дома в этих краях, Ффолкс-Мэнор невозможно отапливать в должную меру, – по за час до отхода ко сну нам всем в постели были положены прелестные грелки. Ну а эту гостиную, когда мы приехали – как раз вовремя для стаканчика подогретого кларета или пунша из виски для тех, кому требовался стимулятор покрепче, – согревал пылающий в камине огонь.

Правда, погода ухудшилась, и то, что поначалу казалось танцем мягких снежинок, уже начинало переходить в буран, но только, старший инспектор, сама я чувствую, что подобная снежная буря, как бы она ни портила жизнь застигнутому ею путнику, может только УСИЛ ИТЬ уютность такой приятной маленькой компании, как наша. Ну, вы знаете, морозный узор на оконном стекле обладает для нас, британцев, такими же магическими чарами, как звук дождя, хлещущего по крыше над озаренной электрическим светом спальней. Нет, я чувствую, не знаю, как вы, что леденя тая погода только подкрепляет то ощущение безопасности, комфорта, «внутридомия», которое столь неотъемлемо от духа и великолепия старомодного британского Рождества.

Во всяком случае, как я всегда утверждаю, идеальным добавлением к хорошей еде и вину служит приятное общество, каким, думается, я могу безоговорочно утверждать, мы и были. Полагаю, «молодое поколение» сочло бы нас чуточку-чуточку замшелыми, чуточку устарелыми, так сказать. Но раз мы все убежденные старые хрычовки и хрычи, так пусть думают себе, что хотят, нам-то что?

После ужина все шло как по маслу. Кора – а вам следует знать, она великолепный рассказчик, великолепная рассказчица, хотела я сказать, ублажала меня возмутительно пикантными анекдотами о НЕПЕЧАТНОЙ, как она остроумно ее определяет, Сюзанне Муаре, со-звездой с которой она играла в «Наших вышестоящих» Уилли Моэма. Полковник показывал Клему Уоттису свои последние приобретения в альбоме с марками. А Ролфы рассказывали Синтии Уоттис о своем недавнем круизе среди греческих островов. Другими словами, вечер был из тех, которые кажутся невыразимо скучными, если описывать их потом, но в процессе очень приятны.

А так как Ффолксы не «верят» в радиоприемники – Роджер со своей английской эксцентричностью не желает видеть у себя в доме приемника, потому что считает их ч**товыми «новомодняшками», – никакой джазбанд не заглушал синкопой нашу веселую болтовню. Мэри, одаренная пианистка, потчевала нас набором мелодий того типа, которые действительно нравятся всем, пусть даже они и не любят в этом признаваться. Были это «Прелюдия» Рахманинова, парочка вещиц Сирила Скотта: «Danse nègre» [2]и «Край лотосов», так как она знает о моем нездоровом пристрастии к более съедобным модернистам; и еще ассорти вальсов и scottisches [3]и в заключение «Пикник медвежонка». Очень мило.

Ну, затем, примерно в половине одиннадцатого, когда мы готовились поиграть в шарады – я и Роджер ушли в библиотеку обдумать, как лучше изобразить Принца и Золушку, – мы услышали шум подъезжающего автомобиля.

Это были ожидавшиеся Селина и Дон вместе с – хотя и вовсе не ожидавшимся – Реймондом Джентри. Дон, должна я сказать, и уверена, он не станет мне возражать, уже выглядел крайне обескураженным, оказавшись третьим лишним. Селина, и она, конечно, тоже не стала бы отрицать, будь она сейчас тут, довольно-таки черство игнорировала более чем очевидный факт, что Дон насупился. Ну а Реймонд… ну, Реймонд был Реймондом.

Поскольку не существует более упоительного ощущения, чем быть беспристрастной к тому, кого не терпишь, я была бы крайне счастлива возможности сказать много лестного о Реймонде Джентри. Да-да, но сказать мне нечего.

Не успел он войти в дом, как всех вывел из равновесия. Роджер и Мэри были явно ошеломлены его появлением, никак не предполагая, что будут вынуждены устроить внезапного нежданного гостя и к тому же абсолютно незнакомого. Однако они как-никак родители и лучше всех нас знают, до чего молодежь способна пренебрегать тем, что для нашего поколения представляется элементарной вежливостью и правилами поведения. Но и в этом Реймонд превосходил себя.

Помню, когда полковник попросил его поставить его автомобиль в гараж – «испано-сюизу», только вообразите! – рядом с автомобилями Ролфов и Уоттисов, он буквально зевнул – то есть буквально, реально зевнул прямо в лицо Роджера! – и сказал с этой своей бесстыдной наглостью, которой мы все скоро стали опасаться: «Извините, старина, но такая волынка загонять машину в гараж ночью. Утром, если у меня будет настроение». Если у него будет настроение!