Шерлок Холмс из 8 «б» класса (СИ)

Совсем оробевший Лёня тихонько сидел слева от Наташи, между Сашей и Шерлоком, сжавшись, стараясь стать как можно меньше. Его пугала роскошность обстановки, такая непривычная после детского дома и давно не ремонтировавшейся школы. А ничуть не смутившийся Борис клал ему на тарелку то салат, то куриную ногу, и рассуждал о какой-то ерунде вроде совместимости различных продуктов. Он, догадывалась Наталья, знал о визите отца и этой покупке, уж очень дружески они болтали.

«Тоже Наташа» освоилась на удивление быстро, даже начала немного помогать двум женщинам на кухне, хотя ее никто об этом не просил. Принесла недостающие тарелки, нашла пакеты с соком для детей.

Мачеха с дочкой Алисой сидели недовольные и таращились вокруг, явно скучали, кидая на отца злые взгляды, ожидая, когда можно будет обсудить этот несогласованный шаг с покупкой подобного дома, но на них никто не обращал внимания.

Через несколько часов свадебного банкета Шерлок с Лёней и Саша отправились домой, идти им было недалеко, даже чуть ближе, чем до школы.

Володька, то ли демонстративно, то ли и в самом деле уже привыкнув к тому, что его отвергли, уже вовсю волочился за «тоже Наташей», которая, впрочем, не особо принимала его ухаживания, то и дело останавливая слишком смелые поползновения.

Жених и невеста, усталые, счастливые, танцевали, целовались под «горько» и без, не замечали никого вокруг. Так продолжалось почти до утра. Потом все же ушли из-за стола, и быстро нашли свою комнату.

Вскоре отец с надутой и злой мачехой и Алисой уехали в гостиницу.

Наступил рассвет. За столом остались Владимир с «тоже Наташей», и женщины, нанятые отцом для обслуживания свадьбы.

— Ты приляг, Вова, — нежно прикоснулась к его рукаву девушка. — Устал, усни немного, а я помогу Нине Степановне убрать посуду. Ей одной не успеть. А так молодые проснутся, гости вернутся, а стол будет готов к завтраку и продолжению торжества.

Володя вышел на террасу и через стекло наблюдал как молодое существо, едва знакомое, так быстро и легко включилось в их компанию. С ней, как не странно, было легко и просто. Она мыла, носила, вытряхивала, пылесосила… Нина Степановна, повар одного из местных ресторанов, пожилая женщина, уже много часов проведшая на ногах, устала и прилегла отдохнуть в соседней комнате на диване. Ее помощница возилась с посудой. Володя вернулся к столу, сел в кресло и незаметно для себя уснул.

Когда он проснулся, лучи солнца отражались и преломлялись в великолепии хрусталя на столе, оставшиеся закуски и цветы смотрелись очень красиво, как натюрморт на картинах старых, признанных мастеров живописи. На краешке стола, сидя на стуле, и положив голову на руки, спала «тоже Наташа».

Он тихонько взял ее на руки, понес на диван, эту усталую от ночных хлопот новую знакомую. Когда накрыл пледом и собрался уйти, она открыла глаза.

— Ты чудесный парень, князь Владимир ясно солнышко, — шепнула ему благодарная за заботу девушка, — Только не мог бы ты держать свои руки при себе?

Уснуть она не успела. Дима вышел из своей комнаты. Они с Володей сели за стол, завтракать, и новый день вошел в их жизнь как поворотный в судьбе всех присутствующих на этой свадьбе. Только они еще об этом не знали.

В это время Шерлок пил чай у себя дома со всем семейством. Хитренько глядел на брата Сергея, год назад уже окончившего юридический институт.

— Сереж, а тебе не хотелось бы иметь еще одного брата?

— Ты один дюжину заменишь, — поперхнулся чаем от неожиданности Сергей, — А что, ожидается? — он подозрительно посмотрел на мать.

— Ты к чему это? — насторожилась в свою очередь и мать.

Отец тоже внимательно посмотрел на младшего непоседу, но только усмехнулся.

— Да так, просто. Есть в детдоме мальчик Лёня, брошенный родителями, я хотел бы стать ему братом.

Мать молчала. Отец вопросительно воззрился на сына. Сергей машинально помешивал ложечкой уже остывший чай.

— Ну ты, братец, даешь. Знаешь ли ты, сколько их таких? Всем братом не станешь. Да и гены могут оказаться не подходящими для хорошей семьи, — наконец произнесла мать, — Сам еще не вырос, а уже нашел какого-то детдомовца.

— Да, гены, я и забыл, что люди делятся по генам на касты. Они детдомовцы — парии, мы же вроде как белая кость, интеллигенция? Даже самые умные и хорошие из них для вашего общества не подходящие?

— Хватит, Борис! — хлопнул ладонью по столу отец, — Неужели ты не понимаешь, что матери и с нами хватает хлопот. Да и чужой человек в доме… Нет, чтобы собаку завести, как все нормальные дети, а ему брата подавай!

— Вот-вот! Правильное слово нашел, батюшка родимый. Всем чужой, даже своей матери, которой он, впрочем, и не знает. Да и вообще, вы все сытые черствые люди, и нет вам дела ни до кого. — то ли кривлялся, то ли говорил серьезно Борис, — Боренька, оденься потеплее! Сереженька, не задерживайся долго на работе! Да ну вас, — он с досадой махнул рукой, схватил свою спортивную сумку и выбежал на улицу.

Отец ошалело покрутил головой, но ничего не сказал. Молчание за столом затянулось. Потом и Сергей встал, отправился на службу. Алексей Сергеевич смотрел на жену, та на него.

— Дела… — иногда задумчиво повторял он, подливая чаю.

— Дела… — эхом повторяла Анна Петровна. — Что будем делать, как отвлечь его от этой нелепой затеи? Вечно он что-то выдумывает, и обижается. Загорается, остывает. Быстро пройдет запал. Через несколько дней еще чего-то захочет, а про это забудет.

— Молодо-зелено. Только в пререкания с ним не стоит вступать. А то ты, как всегда, начнешь…

Алексей Сергеевич допил чай, тоже собрался, вышел, сел в машину. Он ехал на службу в милицию, где работал начальником отдела внутренних дел города, и вспоминал этот разговор. И хорошо знал, что ничего его младший не забудет, не тот характер. Если что серьезно захотел, то не успокоится.

Так прошло несколько дней. У всех жизнь вошла в обычный, привычный ритм. Владимир вечерами встречался с «тоже Наташей», они постоянно бывали у Димы и Наташи, потом провожал ее домой.

Выписали из больницы и Свету, она вернулась домой, где все было в полном порядке, и вот уже несколько дней все с тревогой гадали, сколько она продержится и не возьмется ли опять за старое. Она устроилась работать в канцелярский магазин.

Загруженная проверкой тетрадей, молодая жена работала за письменным столом, а Дима, подперев подбородок рукой, сидел напротив и не сводил глаз со своей любимой, как будто только увидел впервые, и ей это нравилось, она иногда отрывалась от тетрадей, подходила к нему, он хватал ее, поднимал, легко кружил по комнате. Эти прекрасные счастливые минуты превращались в дни, а радость любви вспыхивала все новыми поворотами в их отношениях. Они словно ошалели от любви.

В отделе архитектуры города руководитель отдела Юрий Семенович часто, по своей привычке, беззлобно подшучивал над Димой.

— Вот погоди, брат, то-ли еще будет. Всем подавай новизну, а где её взять в нашем мире. Вот заведет твоя Наталья себе любовника…

Дима всегда вспыхивал от негодования, надувался, а Юрий Семенович как не в чем не бывало продолжал:

— Это, конечно, если ты будешь задерживаться по ночам над своими проектами!

Все смеялись, продолжали работать, дружный, профессиональный коллектив.

Вскоре им дали срочный заказ, большой и сложный. Володя и руководитель в самом деле стали задерживаться допоздна. Диму же не оставляли позже положенного, по молчаливому уговору. Наташа обнимала своего ненаглядного мужа.

Однажды заметила:

— Неприлично одному отставать от коллектива, почему они должны работать и за тебя?

— Я тебе уже надоел? — спрашивал он.

— Нет! Я люблю тебя так, что дух захватывает!

С понедельника Дима подключился к работе коллег. Заказчик за скорость исполнения обещал очень немаленькие премиальные. Дима гордился тем, что известная на всю страну фирма, собиравшаяся строить первый в этом городе большой торговый центр, на конкурсе выбрала именно их с Володей проект.