Шерлок Холмс из 8 «б» класса (СИ)

— Тетя — дура, дядя — дура…

А вот в булочку вцепился так, что у него побелели пальчики, и тут же начал усердно ее жевать. Кот подошел к нему, тихонько мякнул. Ребенок внимательно посмотрел на него, с трудом оторвал кусочек булки, протянул коту, тот взял ее в пасть, отошел и жадно принялся есть.

Саши еще не было дома.

Мать, видимо, немного пришла в себя, и шаркающей походкой добрела до комнаты, глупо улыбаясь.

— А… ты кто? — спросила она Наташу, — Училка новая, что ли? А ты — повернулась она к Борису, — Че надо?

Наташа смотрела на качающуюся у открытой двери пьяную мать, явно не совсем хорошо соображающую, на малыша, не знающего конфет, и на стоящего рядом Шерлока.

Вдруг она этой открытой коробкой конфет замахнулась на пьяную женщину, а Шерлок, шагнув вперед, перехватил руку.

— Не надо, — покачал головой он, — Вы сейчас совершили бы неправомочное действие, называемое рукоприкладством.

Наташа достала из сумки банку консервов, вторую булку, с вареньем, пачку печенья, все то, что покупала домой, оставила на почерневшей от старости табуретке у двери.

Малышу очень понравилась булка, он доедал ее, давясь. Наташа, заплакав, отвернулась к двери. Отодвинув пьяную мать, которая все еще таращилась на них, как досадную помеху, она поморщилась от сильного запаха сивухи и вышла наружу, за ней вышел и Борис, прикрыв входную дверь.

— Какая она… дрянь, — нервно усмехнулась Наташа, — Надо что-то делать, срочно делать, нельзя же детей с ней оставлять…

Дальше шли молча. Шерлок своими чистыми серыми глазами поглядывал на нее, но понимал, что говорить что-то сейчас бесполезно.

Только возле дома он сказал ей серьезно:

— Вы, Наталья Дмитриевна, простите, что лезу не в свое дело, но выходите-ка поскорее замуж, парни ваши вон как на вас смотрят… А весь мир вы одна не переделаете.

Это было очень неожиданно, она остановилась, кажется, даже покраснела, хотела было отчитать его за бестактность, но не смогла подобрать ответа, занятая мыслями совсем о другом, а он поднял руку и еще серьезнее сказал:

— Вы просто сломаетесь от сложностей такой вот жизни. То, чему вы нас учите, бывает, часто расходится с действительностью. А поклонники у вас очень даже хорошие.

Наташа собралась с возмущением возразить и сказать все, что думает о такой наглости, как Борис просто кивнул и мгновенно скрылся за углом, оставив ее стоять у подъезда общежития с открытым ртом.

Ну и что с ним делать? Она и сама понимала, что он прав, но согласиться с учеником, который младшее ее, было не так и просто.

Вечером пришли Дима с Володькой. Она им рассказала о происшествии в классе и как ходила в гости к этой семье. Володька, всегда беспечный, немного посерьезнел и еще раз рассказал то, что она и так знала с детства: как его мать, когда-то давно бросив пьяницу-отца, уехала жить в другой город, к родственникам, чтобы он, Володька, не увидел такой вот мерзости.

— Так мы и жили вдвоем. Она, вы же знаете, и сейчас живет одна, из-за меня. А я еще в третьем классе дал себе слово никогда не пить. И, как видите… — он пожал плечами.

У Димы были очень хорошие родители, и он просто посоветовал поговорить с директором школы, должны же быть какие-то наработанные правила, как быть в таких ситуациях.

Особых результатов это не дало, директор и так прекрасно знал об этой семье, сам иногда подбрасывал им продуктов, как и многие другие, но ничего не мог сделать. Можно было обратиться в милицию, органы опеки, но мать Саши в последнее время валяться на улице пьяной перестала, напивалась дома, иногда даже по несколько дней не пила, работала. И тогда детям грозило попасть в детский дом, а директор дал понять, что не очень одобряет этот путь. С работы после разговора с директором она ушла в задумчивости, так и не решив, что же тут можно сделать. Дома механически проверяла тетради, ставила оценки.

В дверь постучали. Пришла тетя Раиса, молочница. Она или ее сын Гриша приносили литровую банку свежего молока через день. Она была совсем не похожа на горожанку, эта женщина, выросшая в деревне, не могла жить без земли, коровника, кур, и даже здесь, в городе, на своих трех сотках земли, развела огород, держала различную домашнюю живность, в том числе и пару коров. Ее сын Гриша уже заканчивал школу, во всем помогал матери. Он очень любил приносить молоко Наташе, но сегодня пришла сама тетя Рая, так как Гриша заболел.

Напоили ее чаем. Сегодня она принесла не один, а три литра, Наташе пришла в голову мысль отнести молока Саше и ее маленькому брату, живущему в жестяном корыте, и иногда приносить еще прочих продуктов, сколько сможет. Поддержали ее, конечно же, и друзья. Раиса не только отлично знала Антоновых, но и жила недалеко от них.

— Совсем пропащая Светка стала, уже остановиться не может, — качала Раиса головой в платке, попивая чай, — Как еще живет, не знаю, муж ее еще год назад от водки помер. А ведь какая она раньше была, и куда что делось… Вот как водка людей меняет. Да еще алкаши всякие ходить повадились.

С того дня Наташа регулярно посещала дом Саши. Они с Димой и Володей собрались втроем, купили малышу Мише самые необходимые вещи и кроватку, а Саше кое-что из одежды.

Пьяница-мать, которую звали Светлана Павловна, или чаще просто Светка, сначала очень подозрительно относилась к ним, если выпивши, бывало, бранила разными словами, даже пыталась прогнать, а трезвая, иногда сдержанно благодарила. Видимо, все же понимала. Борис, когда она была в состоянии разговаривать, вел с ней пространные разговоры, и она его слушала, что очень удивило учительницу.

Борис вообще развил бурную деятельность. Он мобилизовал их всех на субботник, они, совместными усилиями, навели порядок в доме, все вымыли, проветрили, перестирали давно нестираные детские вещи и ветхое постельное белье, выкинули несколько мешков накопившегося мусора, после чего в доме стало не так уж ужасно, как было сначала, он выглядел обновленным, несмотря на скудность обстановки. Молочница Раиса принесла целую сумку разных игрушек. Собутыльники, которые иногда заходили по старой памяти, стали появляться намного реже, совсем не попадались на глаза.

Однажды, когда они пришли втроем, она неожиданно кинулась к Наташе, крепко схватила ее за руки и попросила:

— Полечите меня, ради Бога! Помогите! Я уже сама не рада себе. Не могу остановиться, каждое утро думаю — все, хватит, больше не буду пить! А вечером… — она махнула рукой, — Только за детьми посмотрите, не отдавайте в детдом!

Ее мутные, в красных прожилках глаза с мольбой смотрели на учительницу, от женщины сильно пахло брагой и немытым телом.

Саша, спрятавшись за дверным косяком и исподлобья глядя, тоже ждала ответа Наташи, которая растерянно смотрела на друзей.

Эту сцену внезапно прервал Шерлок, вдруг появившийся на пороге с сумкой продуктов в руках. Поздоровавшись, узнав причину оцепенения, строго сказал:

— Вы позаботьтесь, чтобы мать отправили в лечебницу, а за детьми что, не посмотрим, что ли? Или все вместе не справимся? Это же самое лучшее решение! Главное, чтобы лечение помогло — он многозначительно посмотрел на Свету.

Дима быстро закивал. Вовка уже согласовал вопрос с лечением, надо было только начать.

Эта проблема, так просто и легко решенная мальчишкой, снова напомнила Наташе его теорию о доброте и равнодушии. Света на следующей неделе отправлялась в больницу, а они договорились между собой, что каждый день кто-то из них будет следить за детьми, пока Саша в школе, за ее маленьким братом Мишей будет смотреть молочница тетя Раиса, которая жила очень близко.

Хватало хлопот и в школе. В классе, где Наташа была классный руководителем, учился детдомовец Лёня Киселёв. Детдом был небольшой, там постоянно находилось не больше десятка детей разного возраста, его все время собирались закрыть, а воспитанников перевести в другой, но так и не закрывали. Старшие дети учились в школе.

Леня относился к тем детям, во взгляде которых одновременно были видны дерзость и незащищенность, можно было прочитать в них и непокорность судьбе. Он, как зверек, загнанный в угол, всегда готов был к самозащите — дерзил даже там, где это не требовалось, плохо учился, не слушался, а в ответ на любые попытки нравоучений вызывающе доставал сигарету и вразвалочку шел в туалет курить, не слушая. Каждый день в учительской то и дело начинались споры, некоторые учителя называли его просто дебилом и предлагали перевести в спецшколу-интернат для трудных подростков, в райцентр, а учительница истории сварливо ворчала, что таких надо в тюрьмах держать, там им место, он, видите ли, чуть не князем себя ведет, вообще не отвечает на ее вопросы.