Шерлок Холмс из 8 «б» класса (СИ)

Ждать пришлось долго. Заходил почтальон, еще какие-то люди, приезжал фургон то ли молочника, то ли просто доставка продуктор, но не было того, кого, он ждал.

Наступили легкие сумерки, стало немного прохладно. Наконец, послышалось шуршание шин и гудение мотора, подъехал шикарный лимузин, посигналил. Ворота раскрылись, машина заехала внутрь и остановилась.

Шофер в белых перчатках открыл заднюю дверцу, она вышла, улыбнувшись шоферу, и Шерли остолбенел. Ему почему-то стало трудно дышать. Там, впереди, стоял враг. Борис вышел из засады и быстро двинулся вперед, тяжелые, массивные створки ворот все еще медленно закрывались.

Она заметила его, остановилась, пытаясь вспомнить, кто он. Их глаза встретились, в них появилось величайшее изумление, когда она наконец поняла, кто он, сменилось ненавистью. Он также смотрел на него, не поднимая глаз. И в этом поединке ненависти сейчас соперничали добро и зло. Не отрывая глаз от этого человека, Шерли сделал еще один шаг вперед. Выскочил откуда-то охранник, сбоку шагнул шофер.

Борис шел, с обеих сторон поддерживаемый двумя здоровыми охранниками в серых пиджаках и чувствовал, как в бок слегка упирается ствол пистолета. Впереди шла она, в платье цвета змеиной кожи с переливающимися чешуйками. Казалось, что это чудовищная кобра превратилась в женщину по имени «тоже Наташа».

Вошли в дверь флигеля, в обширный холл с низким потолком, весь увешанный шпагами, мечами, саблями, кортиками, стилетами и другим холодным оружием. Возле огромного камина, на ковре, под рогатой головой оленя, выпучившего бестолковые стеклянные глаза на вошедших, висел кривой ятаган в позолоченных с рубинами ножнах и украшенной алмазами рукоятью. Изящный столик стоял неподалеку от камина. Увидев, что взгляд Бориса остановился на ятагане, она насмешливо сказала:

— Да, тебе придется выбирать, милый Шерли, смерть от выстрела, клинка или удавки, как тебе больше нравится. Ты не должен был приезжать сюда.

Один из стоящих у дверей достал из внутреннего кармана пиджака глушитель и принялся навинчивать его на ствол пистолета. Борис молчал. Он не мог говорить от негодования. Его усадили на стул. Сзади, ближе к окну, встал один из телохранителей, другой по-прежнему стоял у двери.

— Я знала, что рано, или поздно, если останешься жив после купания, ты будешь возвращаться к смерти своих друзей, — она вдруг захохотала немного истерическим смехом, тоже нервничая.

— Я давно догадался, что купание организовала ты. — на удивление, ему удалось справиться с волнением, только голос был слегка хриплым.

— Тебе понравилось, как ловко я простушку, пришедшую купаться, превратила в утопленницу? Всего пять минут разговаривала с ней, пока вплетала свою оплетку в ее волосы. Подробности тебя интересуют? — улыбнувшись, спросила она, и быстро продолжила, — Мы с Олегом тогда славно поработали. Чтобы сделать неузнаваемой после трехнедельного купания мою физиономию. Для того, чтобы сделать неузнаваемой ее внешность, мы ее сначала хорошенько отмолотили, потом я поставила ей укол, точно такой, как почтенному Дмитрию Алексеевичу перед отъездом нашим с Володькой, после похорон этих глупых куриц Гортензии с Алисой. У меня все получилось, решительно все задуманное по плану. Остался только ты, непредсказуемый подросток, я знала, что ты закончил институт, работаешь в органах правопорядка, но решила оставить тебя в покое, так как надеялась, что твои детские забавы, связанные с именем Шерлока Холмса, давно закончились. Ты ведь тогда получил хороший урок на реке. Ну, а теперь, меня интересует, куда же исчез Дима со своей матерью. О нем надо не забыть тоже, он единственный наследник.

Я не исключаю, что он тоже ринется на поиски, как и ты. Через пару дней меня уже здесь не будет, я назначу управляющего, а с пятым мужем отправлюсь в чудесную страну по имени Австралия. Хочу быть поближе к дикой природе. Старые ловеласы как мотыльки летели на мою наживку. Теперь я очень богатая женщина. Могу себе позволить все что захочу. Ты молчишь? Не стесняйся, кроме меня никто здесь не понимает по-русски.

На французском она приказала стоящему у двери Жаку подать ей клинок. Тот самый, висящий под головой оленя. Возле камина висело, небольшое зеркало, и Борису было хорошо видно, что творится за спиной. Достав лезвие из ножен, она поиграла им, помахала в воздухе и положила на край стола возле себя. Потом присела и, видимо, необходимость исповеди настолько назрела в ее душе, что она быстро, торопясь, перескакивая с одного на другое, рассказала Борису о том, как она, работая в ЗАГСе и у нотариуса, запаслась разного рода документами, которых хватит на всю жизнь, меняя имена и фамилии.

— Ах, Володька, Володька… Смешной парень. Я не собиралась его убивать, но он хотел на мне жениться. Плохо тебя стукнули тогда по голове, — перешла она на другую мысль. — Не добили. Зато ты помог мне, опознав ту простушку в морге. Теперь у меня есть все! — она встала и торжественно отметила. — Все, даже твоя жизнь!

Снова перейдя на французский, приказала стоящему у окна охраннику быстро собираться к отъезду, пока не появился еще кто-нибудь. Кивнув, тот вышел из комнаты. Она продолжала рассказывать, как они с Олегом убили Наташу, как сумела стать французской подданной и какой у нее чудесный муж, который сегодня составит Борису компанию по дороге в небытие. Потом она посмотрела на Шерли, подошла на расстояние двух шагов, играя небольшим пистолетом. Взвела курок, с издевкой глядя ему в глаза. Вдруг на улице послышался звук сирен приближающейся полиции.

Стоящий у дверей Жак беспокойно придвинулся к окну, забыв про Бориса. Тот рванулся к столу и схватил ближайшее оружие: клинок дамасской стали. Она опомнилась и медленно, как казалось ему, начала поворачиваться, поднимая пистолет. Он взмахнул клинком и, рванувшись вперед, опустил его на ее шею в тот момент, когда она нажала на курок. Пуля, пробившая живот Борису, откинула его на стол, но и с ней тоже было покончено. Из рассеченных шейных артерий ударили струи, она выронила пистолет, пытаясь зажать рану, кровь толчками хлестала сквозь пальцы и брызги ее летели во все стороны, окропив стену, пол, стекая яркими мазками по стеклу. Ее глаза были вытаращены, в них светилось невероятное удивление.

— Черт! — выругался Жак, подскочил было к двери, но обернулся, его пистолет издал два негромких кашляющих выстрела. Тело Бориса дернулось и неподвижно застыло на полу. Женское тело, медленно оседающее в течение этих нескольких бесконечных секунд, наконец, рухнуло на пол, кровь все еще лилась, хоть и слабее, чем сначала, моментально пропитав ковер.

Сирены полиции звучали уже за воротами особняка. Вбежали полицейские. Впереди был тот, молодой, с которым Борис разговаривал в отделении. Он с ужасом взглянул еще слегка дергающееся на ковре тело.

Потом подошел к «Шерли», лежавшему с широко раскинутыми руками, все еще держа в одной из них намертво зажатую рукоять клинка.

Этот мальчик-полицейский горестно сказал своим коллегам:

— Как же так, почему ты ничего не рассказал нам! Мы узнали все от твоего брата, позвонившего из России.

Когда приехала машина за трупами, Арман, так звали молодого полицейского, не позволил везти их в одной машине. Он сказал, что не положено везти вместе героя и преступницу. Увозила полиция и дамочку с рязанским говорком, и того тренера, но Борис уже этого не знал.

…Прошло пять лет. Осенью, когда деревья полыхали яркой листвой, в тихом уголке кладбища у одной из оград, в которой были похоронены Наташа, Володя и Борис, стояли рано поседевший Дима, рядом с ним приемный брат Шерли — Лёня с женой. Вместе с ними находился на кладбище у могилы Сергей, брат. Подолгу останавливали свой взгляд на фотографии юной Наташи, Володи с застывшим в вечности вопросительным взглядом, и фотографии, с которой смотрел чуть насмешливым, дерзким взглядом победителя тот, кого весь город знал под именем Шерлок Холмс из 8 «б» класса…