Утопленник из Блюгейт-филдс

Эмили открыла было рот, чтобы возразить, но Шарлотта почувствовала, что, если она не вмешается, инициатива выскользнет у них из рук.

— Разумеется, зрелище это ужасное, — согласилась она, добавляя свою улыбку к улыбке сестры. — И мы очень признательны вам за то, что вы заботитесь о наших чувствах. Но нам уже приходилось видеть смерть, констебль. И чтобы вести борьбу за реформы, мы должны показывать всем, насколько все это отвратительно. На самом деле, до тех пор пока люди будут обманывать себя, считая всё не заслуживающим внимания, они не будут предпринимать никаких шагов. Вы согласны?

— Ну… ну, если поставить вопрос так, мэм… но я не могу показать вам подобные ужасы. Бедняга мертв — совсем мертв!

— Чепуха! — решительно заявила Эмили. — Холод ужасный. Нам уже приходилось видеть трупы в гораздо более худшем состоянии, чем этот. Как-то раз миссис Питт нашла труп месячной давности, наполовину обгоревший и кишащий червями.

Услышав это заявление, констебль лишился дара речи. Он уставился на Шарлотту так, словно та прямо у него перед глазами с помощью какого-то трюка получила этот омерзительный труп из ничего.

— Так что будьте добры, проводите нас к несчастному Альби, — не допускающим возражений тоном сказала Эмили. — Вы ведь не отправили тело в Блюгейт-филдс, так?

— О нет, мэм. Нам пришло сообщение, что оно им все-таки не нужно. И раз выловили его из реки здесь, у нас есть полное право оставить его себе.

— В таком случае идем. — Эмили решительно направилась к единственной двери, и Шарлотта последовала за ней, надеясь на то, что констебль не перегородит им дорогу.

— Я должен спросить у сержанта, — беспомощно пробормотал констебль. — Он наверху. Я сейчас поднимусь и спрошу у него, можно ли вам осмотреть труп…

Для него это была возможность переложить все на кого-то другого. Ему приходилось сталкиваться с самыми разными людьми, входящими в эту дверь, от пьяниц до перепуганных до смерти девушек и просто шутников, но это было хуже всего. Констебль сразу понял, что перед ним благородные дамы; хоть он и работал в Дептфорде, класс он видел с первого взгляда.

— У меня и в мыслях не было навлекать на вас неприятности, — сказала Эмили. — Как и на вашего сержанта. Это займет всего одну минуту. Будьте любезны, проводите нас. Нам бы не хотелось осмотреть не тот труп.

— Господи, да труп у нас всего один!

Нырнув в дверь вслед за дамами, он поспешил за ними туда, где день назад побывал Питт, в маленькое холодное помещение со столом, накрытым простыней.

Уверенно подойдя к столу, Эмили сдернула простыню. Посмотрев на окоченевший, мертвенно-бледный, раздутый труп, она на какое-то мгновение стала такой же белой, как и он; затем, сделав над собой невероятное усилие, взяла себя в руки и продержалась столько времени, сколько понадобилось Шарлотте, чтобы осмотреть труп, однако при этом она не смогла вымолвить ни слова.

Шарлотта увидела голову и плечи, в которых больше не было почти ничего от прежнего Альби. Смерть и вода отняли у него весь тот гнев, который делал его неповторимым. Глядя сейчас на это безжизненное тело, Шарлотта поняла, какую же большую часть в характере Альби играла воля к борьбе. То, что осталось, напоминало голый, пустой дом, из которого жильцы забрали все то, что обозначало их присутствие.

— Накрой его, — тихо сказала Шарлотта сестре.

Они прошли мимо констебля, держась за руки, стараясь не смотреть на него, чтобы он не увидел, насколько это зрелище потрясло их, отняв уверенность в себе.

Констебль был человеком тактичным, и если он и заметил что-либо, то ни словом не обмолвился об этом.

— Спасибо, — сказала Эмили у входной двери. — Вы были очень любезны.

— Да, большое вам спасибо, — подхватила Шарлотта, изо всех сил постаравшись улыбнуться; это у нее не получилось, но констебль великодушно принял попытку за само действие.

— Всегда к вашим услугам, мэм, — ответил он. — Надеюсь, вы остались довольны, — добавил он, не зная, что еще сказать.

Усевшись в экипаж, Эмили молча позволила лакею укутать им с сестрой ноги пледом.

— Куда прикажете ехать, миледи? — бесстрастным тоном спросил лакей. После дептфордского полицейского участка его уже ничто не смогло бы удивить.

— Сколько сейчас времени? — спросила Эмили.

— Чуть позже полудня, миледи.

— Значит, ехать к Калланте Суинфорд еще слишком рано. Надо придумать, чем заняться.

— Как вы смотрите на то, чтобы пообедать, миледи? — Лакей постарался скрыть, что именно это больше всего волновало его в настоящий момент. Разумеется, он только что не рассматривал выловленный из воды труп.

Вскинув голову, Эмили сглотнула подступивший к горлу комок.

— Великолепная мысль. Будь добр, Джон, найди нам какое-нибудь приличное заведение. Не знаю, где такое может быть, но должен же быть какой-нибудь ресторан, в котором обслуживают дам.

— Да, миледи. Не сомневаюсь в этом. — Закрыв дверцу, лакей отправился к кучеру и с гордостью заявил, что ему удалось обеспечить обед; при этом выражение его лица красноречиво говорило, что он думает по поводу всего этого.

— О господи! — Как только дверца закрылась, Эмили откинулась на обтянутую тканью спинку сиденья. — И как только Томас это выносит? Почему процессы рождения и смерти должны быть такими жуткими? Они опускают человека до таких низменных пределов, когда уже не остается места для мыслей о духовном! — Она снова сглотнула подкативший к горлу клубок. — Бедняга… Мне нужно верить в Бога, в каком бы то ни было виде. Было бы невыносимо считать, что есть лишь это — только родиться, жить и умереть, и ничего до или после. Все это слишком убого и отвратительно. Вроде крайне неудачной шутки.

— Ничего смешного тут нет, — мрачно заметила Шарлотта.

— А в безвкусных шутках и нет ничего смешного! — отрезала Эмили. — Меня сейчас тошнит от одной только мысли о еде, но я определенно не намереваюсь показывать это Джону. Мы что-нибудь закажем, и, разумеется, есть мы будем отдельно. Пожалуйста, постарайся сделать так, чтобы Джон ничего не заподозрил. Он мой лакей, и мне предстоит жить с ним под одной крышей — не говоря уж о том, что он может рассказать остальным слугам.

— Я сделаю все, что в моих силах, — заверила сестру Шарлотта. — И, определенно, Альби наше воздержание ничем не поможет. — Ей довелось видеть гораздо больше боли и насилия, чем Эмили, укрытой защитным коконом Парагон-уок и мира Эшвордов. — И, конечно, Бог существует, и рай тоже, скорее всего. И мне очень хочется верить, что ад также существует. У меня есть огромное желание увидеть в нем кое-кого!

— Ад для грешников? — язвительно заметила Эмили, уязвленная внешней выдержкой сестры. — Как это по-пуритански!

— Нет — ад для равнодушных, — поправила ее Шарлотта. — С грешниками господь волен поступать так, как ему заблагорассудится. Я хочу увидеть в адском пламени тех, кому все равно, черт побери!

Эмили плотнее укуталась в плед.

— Я помогу, — предложила она.

Калланта Суинфорд нисколько не удивилась, увидев их; больше того, весь этикет дневных визитов был отброшен в сторону. Не было и в помине обмена пустыми вежливыми замечаниями. Вместо этого гостий тотчас же проводили в гостиную для чая и серьезного разговора.

Эмили без лишних слов сразу же перешла к откровенному описанию условий труда в работных домах и мастерских, подробности которых они с Шарлоттой узнали от Сомерсета Карлайла. Сестры с удовлетворением отметили, с какой болью Калланта смотрела на открывшийся перед ней бескрайний мир страданий и нищеты, о существовании которого она даже не подозревала.

Вскоре к ним присоединились другие дамы, и ужасные факты были озвучены вновь, теперь уже самой Каллантой, в то время как Эмили с Шарлоттой лишь подтверждали то, что она говорит правду. Когда сестры собрались уезжать, уже ближе к вечеру, им было отрадно сознавать, что несколько знатных дам, состоятельных и имеющих положение в обществе, искренне озаботились этой проблемой. И сама Калланта уже не могла запросто выбросить из своих мыслей то, каким надругательствам подвергаются подростки вроде Альби.