Последний свидетель

Питер неторопливо направился к выходу. Теперь уже неважно, выйдет ли Грета из машины, найдет ли его здесь. Он был уже на полпути к дверям, как вдруг кто-то дотронулся сзади до плеча. Питер обернулся и увидел Томаса. Мальчик прижимал палец к губам.

— Мистер Хернс там, наверху, — прошептал он. — Мне нужно вернуться.

— Мне необходимо спросить тебя кое о чем, — тоже понизив голос, заговорил Питер. — Это очень важно. Много времени не займет.

— Не здесь. Позже. Я буду у Мэтью. Позвони мне туда.

— Но у меня нет его телефона, — растерянно пробормотал Питер. Томас не ответил. Он уже развернулся и поднимался по лестнице. Питер начал подниматься следом и вдруг остановился. Выглянув из-за высоких каменных перил, он увидел Хернса и еще какого-то полицейского в униформе. Томас стоял между ними.

Питер вышел на улицу. Грета покинула машину и ждала его на тротуаре.

— Ну, как, тебе лучше? — заботливо спросила она. — Выглядишь по-прежнему неважно.

— Нет, теперь все о'кей. Я в полном порядке.

— Тебя тошнило, да?

— Да, было дело, — солгал он. — Наверное, что-то съел.

— Если плохо себя чувствуешь, совсем не обязательно ехать к Майлзу сегодня. Могу повидаться с ним завтра, прямо с утра.

— Перестань, о чем это ты. К завтрашнему дню надо хорошенько подготовиться.

— Да, пожалуй, ты прав. Просто я так устала. Знаешь, как тяжело высидеть там весь день, слушая всю эту грязь, все эти лживые утверждения.

— Патрик сказал, что сегодня у Томаса был оглушительный провал.

— Да, все прошло хорошо.

— И еще он сказал, что Майлз выявил в его истории о возвращении тех парней массу уязвимых мест и несуразностей.

— Да, теперь окончательно ясно: он все это выдумал.

— Но почему ты не познакомила меня с этими его показаниями, а, Грета?

— Ты это о чем?

— О вторых показаниях Томаса, касающихся возвращения тех мужчин.

— Не знаю. Наверное, потому, что сама получила их только перед началом суда, да и волноваться там было особенно не о чем, одно нагромождение лжи за другим. Я же говорила тебе, как все произошло в действительности, что он все это выдумал, и ты со мной согласился. Так что о чем тут еще говорить, все ясно.

— Да, конечно, — кивнул в ответ Питер, но голос выдавал, что думает он обратное.

— А с чего это ты вдруг так заинтересовался этими показаниями? — спросила Грета.

— Я?.. Нет. Просто Патрик сказал, что выжал из перекрестного допроса максимум. Что Томасу сегодня пришлось нелегко.

В салоне автомобиля повисло напряженное молчание. Питер смотрел в окно, стараясь подавить тревогу. Грета, в свою очередь, не сводила с него глаз. И вот наконец не выдержала первой.

— Ты ведь видел Томаса в здании суда, уже на выходе, да, Питер? Наверное, потому так и расстроился, верно?..

Настойчивость, звучавшая в голосе жены, заставила Питера оторваться от окна и взглянуть на нее.

— Да нет, конечно, с чего ты взяла. Я пошел в туалет, там меня вырвало. Я ведь уже говорил тебе. — Питер старался замаскировать тревогу раздраженным тоном. К его удивлению, трюк сработал. Грета заговорила снова, в голосе звучали извиняющиеся нотки.

— Я просто так спросила, — сказала она. — Без всякой задней мысли. И мне очень жаль, что тебе было плохо.

— Глядя на тебя, не скажешь, — буркнул в ответ он.

— Перестань. Что за глупости?

Она легонько чмокнула его в щеку, Питер улыбнулся и снова отвернулся к окну, за которым пролетала каменная стена набережной Челси. Он смотрел на Темзу и размышлял над тем, где живет этот Мэтью Барн. Ему обязательно надо расспросить Томаса о Роузи, но скажет ли ему сын правду? «Никому нельзя доверять», — с грустью подумал вдруг Питер. Ему так хотелось верить Грете, да он почти был уверен, что верит. Но если спросить ее о Роузи снова, сказать о возможности какой-то связи, она сразу подумает, что он не доверяет ей, и это станет гибельным для них обоих. Питер чувствовал, что и без того наговорил лишнего. Грета смотрела на него так странно, когда они выходили из машины.

— Думаю, мне лучше остаться дома, — заметила она. — Нехорошо бросать тебя в одиночестве, раз ты неважно себя чувствуешь. Майлз поймет.

— Нет, Грета, это было бы ошибкой. Я точно знаю, завтра тебе предстоит тяжелое испытание, надо подготовиться как следует. А в этой утренней спешке, то и дело поглядывая на часы… Нет, тогда тебе не удастся сосредоточиться.

— Все не так плохо, дорогой, не надо драматизировать, — улыбнулась она ему. — Впрочем, возможно, ты и прав. И я почувствую себя намного лучше, если выпью. Будь паинькой, приготовь своей девочке коктейль. А я пока пойду переоденусь.

Питер ждал в гостиной, прислушиваясь к шагам жены наверху. Сидел и не сводил глаз с телефона, точно загипнотизированный. Аппарат стоял на письменном столе-бюро, том самом, в потайном ящике которого Томас нашел медальон. Теперь бюро пользовалась Грета, и Питер вдруг задумался: положила ли она что-нибудь в этот потайной ящик взамен медальона? В сотый раз он пытался представить Энн, как выглядела она в тот, последний день перед смертью: за ленчем, лежа на диване, проходя мимо него по лестнице. Нет, медальона на ней вроде бы не было, но как можно быть уверенным в этом… Он ведь не знал, что в тот день Энн умрет, не знал, что видит ее в последний раз.

Я уже не твоя Грета Роуз. Больше нет. Значит, когда-то была ею? Нет, он должен все выяснить. Питер поднял трубку и набрал телефон справочной службы. Номер Мэтью Барна зарегистрирован не был, и он уже почти сдался, как вдруг вспомнил: школа! Он же родитель одного из учеников, полностью оплачивающий обучение сына. В Карстоу непременно дадут ему этот номер, у них нет причин для отказа.

И вот вскоре он уже говорил с Томасом.

— Что тебе надо, папа? — Голос Тома звучал устало, но он назвал его «папой», уже какой-то прогресс.

— Мне надо поговорить с тобой. Спросить кое о чем.

— О чем?

— О Роузи.

На том конце линии повисло молчание, на секунду Питеру даже показалось, что их разъединили.

— Томас, ты меня слышишь?

— Да, слышу.

— Я не могу долго говорить. Где встретимся?

— Не знаю.

Снова молчание, и тут Питер услышал шаги Греты, она спускалась по лестнице.

— Времени нет. Жду тебя в Челси, на ступеньках у Таун-Холла. В шесть тридцать.

— Где это?

— Да тут, неподалеку от дома. За углом.

Едва успел Питер положить трубку, как в гостиную вошла Грета.

— Кто звонил?

— Да, так, один человек из министерства.

— И что же он делает за углом неподалеку от дома?

— Речь идет о палате общин. Встречаемся гам на следующей неделе.

Ложь с легкостью слетела с уст Питера, он даже сам не ожидал подобного. Ответ, похоже, удовлетворил Грету. Она приняла от него бокал и поцеловала в губы. Это мимолетное прикосновение вдруг пробудило в нем желание.

Она догадалась об этом по его взгляду, улыбнулась и слегка отстранилась. Она по-прежнему обладала над ним особой чувственной властью.

— Нет, не сейчас, дорогой. Иначе я не смогу сконцентрироваться. Кроме того, на мне платье, в котором я завтра буду давать показания. Решила примерить. Что скажешь, как тебе?

— Думаю, оно само совершенство, — ничуть не покривив душой, ответил Питер. Черное платье безупречного покроя и длины. Подчеркивает тонкую талию и высокую грудь, но вырез скромный. Никогда прежде Грета не казалось ему такой красивой.

Время тянулось мучительно медленно. Мысли у Питера путались, но он старался не выдавать своего волнения, уткнулся в бумаги, разложенные на диване. Но что-то в его поведении явно насторожило Грету. Возможно, то, что он слишком часто поглядывал на часы, стоявшие на каминной доске. Несколько раз она спрашивала его, что не так, несколько раз подумывала отменить встречу с Майлзом Ламбертом.

В половине шестого в дверь позвонили, Грета взяла сумочку с бумагами и направилась к двери. На улице ее ждала машина. На ступеньках она вдруг остановилась, взяла мужа за руку.