Убийство в Эшли-Грин. Осторожно, яд! (сборник)

— Стелла, не смей разгуливать в пижаме! — завопила вслед мисс Мэтьюс.

Стеллу снова одолел приступ неуместного смеха, и она отчаянно кусала губы, стараясь с ним справиться.

Спальня дяди располагалась в передней части дома, а между ней и спальней матери Стеллы находилась ванная комната. Бичер раздвинул шторы и поставил поднос с утренним чаем на прикроватный столик, но даже Стелле, впервые в жизни столкнувшейся со смертью, было совершенно ясно, что Грегори Мэтьюсу больше не суждено насладиться ранним чаепитием.

Он лежал на спине в неловкой неестественной позе, с раскинутыми в стороны руками и широко раскрытыми глазами. Успевшие закоченеть пальцы словно в предсмертной судороге сжимали край простыни. Стелла молча стояла у кровати, а ее лицо медленно покрывала смертельная бледность. Из коридора слышались недовольный голос тетушки и приближающиеся шаги. Мисс Мэтьюс направлялась к спальне брата.

— Подождите, тетя Харриет! — дрожащим голосом крикнула Стелла. — Не надо сюда заходить! Отвратительное зрелище!

Однако мисс Мэтьюс, не вняв призыву племянницы, дрожащими руками поправила на носу пенсне и, оттолкнув девушку, подошла к кровати.

— Ох, действительно умер! — воскликнула она. — А все давление! Я так и знала, что рано или поздно это произойдет! Не надо было есть утку на ужин, и никто не смеет меня обвинять, потому что я специально для Грегори заказала диетические котлеты. И если он отказался их есть, так при чем здесь я? Господи, какой ужасный вид! Какая страшная смерть! Конечно, между нами возникали разногласия и мы иногда ссорились, но родная кровь берет свое, что и говорить! Ни за что не поверите, но в детстве он был таким славным мальчиком! Ой, что же нам теперь делать!

— Понятия не имею, — откликнулась Стелла и, взяв тетушку за руку, потащила ее к двери. — Уйдем отсюда. Ох, тетя, ради бога, прекратите!

Мисс Мэтьюс, заливаясь слезами, позволила племяннице вывести себя из спальни брата. Стеллу не впечатлил ангельский облик дядюшки в детстве, который ни в коей мере не компенсировал последующие годы жестокой вражды. Девушку раздражало напускное горе тетушки Харриет, и она с радостью передала ее с рук на руки Мэри.

Роза прерывающимся голосом сообщила, что миссис Мэтьюс немедленно требует дочь к себе.

Миссис Мэтьюс, одетая в элегантную пижаму, которая была ей удивительно к лицу, возлежала на подушках. У дамы хватило самообладания стереть с лица остатки ночного крема и припудрить нос и щеки. Стелла зашла в спальню матери, и та, повернув голову, протянула в ее сторону дрожащую руку.

— Ах, дорогое дитя! — тихо прошептала она. — Бедный Грегори! Не могу оправиться от страшного удара. У меня было дурное предчувствие, когда Роза принесла горячую воду.

— Тетя Харриет считает, что он умер из-за утки, которую съел на ужин, — сообщила Стелла, которую по-прежнему душил дурацкий смех.

Миссис Мэтьюс лишь со скорбным видом вздохнула.

— Я как никто другой знаю и высоко ценю многочисленные достоинства дорогой Харриет, только очень грустно, что даже перед лицом таинства смерти ей приходят в голову такие приземленные мысли. Знаешь, милая, когда Роза известила меня о печальном событии, на память тут же пришли прекрасные слова: «Неисповедимы пути Господни…»

— Да-да, знаю, — нетерпеливо перебила Стелла мать. — Только что нам теперь делать? У тети Харриет истерика. Может, позвать Гая?

— Бедняжка Гай! — вздохнула мать. — Все бы отдала на свете, лишь бы не обременять подобными трагедиями молодежь. Может…

— Ну, если на то пошло, так я на три года младше Гая, — возмутилась Стелла. — Вряд ли от него будет много пользы, но все же…

Миссис Мэтьюс с торжественным видом сжала руку дочери:

— Дорогая, будь добра, оставь этот легкомысленный тон. Не забывай, что над домом нависла тень смерти, а Гай — натура куда более чувствительная и тонкая, чем ты.

— Ох, мама, прекрати! — оборвала ее излияния Стелла. — Честно говоря, я не любительница истерик, но если так и дальше пойдет, то точно сорвусь. Лучше скажи, что нам делать?

Миссис Мэтьюс отпустила ее руку.

— О моя практичная доченька! Рядом с Марией Магдалиной всегда находится своя Марта! И все же необходимо посвятить некоторое время осмысливанию постигшей утраты, а уж потом приступить к неприятным обязанностям, которые, если задуматься, вовсе не неприятные, а, наоборот, исполнены печальной красоты.

Стелла едва не задохнулась от очередного приступа неуемного смеха. В этот момент в спальню матери вошел ее брат Гай, взъерошенный со сна и еще до конца не пробудившийся.

— Н-ничего себе, — заикаясь, выдавил он. — Дядя умер! Вам уже сказали? Бичер запер его спальню и пошел звонить Филдингу. Говорит, нет никаких сомнений, дядя мертв.

— Помолчи, дорогой! — попросила сына миссис Мэтьюс. — Стелла, веди себя прилично! Разумеется, в подобной ситуации необходимо послать за врачом, только меня коробит при одной мысли о докторе Филдинге. Ваш дядя его терпеть не мог, и присутствие этого человека в такой момент кажется мне неуместным. Возможно, я не в меру чувствительна, а только…

— Не понимаю, какое это сейчас имеет значение? — пожал плечами Гай. Он стоял у изножья кровати, держась за нее рукой, и смотрел на мать ясным изумленным взглядом. — Не возьму в толк! Дядя взял да и умер так внезапно! Вообще-то все этого в некотором роде ожидали. Так мне кажется. То есть я имею в виду высокое давление. Как думаете, от чего он умер? Может, апоплексия? Я предполагал, что рано или поздно его хватит апоплексический удар. Что скажешь, Стелла? Будет ли проводиться следствие? Не вижу для этого причин. Все знают, что у него слабое сердце, а потому совершенно очевидно: дядя умер от…

— Ты прав, дорогой, только не будем сейчас об этом говорить! — решительно оборвала сына миссис Мэтьюс. — Ты расстроен и не следишь за языком. Постарайся понять, что значит для меня эта смерть. Иногда кажется, бедный Грегори любил меня больше своих сестер. Я всегда стараюсь видеть в людях только хорошее, а Грегори относился ко мне с такой теплотой, что воспоминания о нем наполняют сердце счастьем.

— Черт возьми! — воскликнул Гай.

Миссис Мэтьюс на мгновение недовольно сжала губы, но сдержалась и ответила сыну ровным ласковым тоном:

— Гай, милый, иди и переоденься в темный костюм. Надеюсь, ты понимаешь, что об оранжевом пуловере не может быть и речи. К тебе это тоже относится, Стелла.

— Вообще-то я и не собирался надевать оранжевый пуловер, — с надменным видом заявил Гай. — Но я полностью согласен с Найджелом по поводу траура, который является пережитком варварства, и как он справедливо отмечает…

— Милый, я знаю, ты не хочешь меня обидеть, — печально вздохнула миссис Мэтьюс. — Но когда ты говоришь о святых вещах в подобном тоне…

— Ты должна понять, что я по убеждению агностик, и все разглагольствования относительно святого таинства смерти — для меня пустой звук.

— Ох, замолчи! — вмешалась в разговор Стелла, подталкивая брата к двери. — Твои религиозные убеждения никому не интересны.

— Это не только мои убеждения, — не унимался Гай. — Так сейчас думают все здравомыслящие люди.

— В самом деле? — скептически усмехнулась Стелла, направляясь в свою комнату.

Догадка Мэри по поводу того, что доктор Филдинг уехал на вызов еще до завтрака, подтвердилась. Бичер позвонил доктору домой, но тот еще не вернулся, и появился в «Тополях», когда Стелла и Гай уже успели принять ванну и переодеться. К тому времени мисс Мэтьюс перестала рыдать и умудрилась не только переодеться, но и позвонить старшей сестре Гертруде Лэптон, а также выкроила время для многочисленных распоряжений миссис Бичер по поводу рыбы и яиц, приготовленных к завтраку. По мнению тетушки Харриет, никто из домочадцев о еде и не помышлял. Однако Стелла и Гай безжалостно отменили ее указания, так как страшно проголодались. В разгар перепалки по этому поводу в «Тополя» приехал доктор Филдинг.

Это был высокий мужчина лет тридцати пяти, с широко поставленными серыми глазами и насмешливым ртом. Войдя в прихожую, он обменялся взглядом со Стеллой, которая тут же направилась к нему, чтобы поздороваться.