Дело о пеликанах

— Я думаю, нам следует повременить еще пару недель с объявлением кандидатов, — сказал он.

— Как хочешь, — пробурчал президент, читая статью на первой полосе. Он объявит их, когда будет готов, независимо от планов Коула. Он еще не уверен, что их следует объявлять вместе.

— Судья Уотсон очень консервативный черный арбитр с репутацией непоколебимого. Он пришелся бы к месту.

— Я не знаю, — пробормотал президент, увлеченный статьей о Гэвине Верееке.

Коул видел статью на второй странице. Вереек был обнаружен в номере «Хилтона» в Новом Орлеане погибшим при загадочных обстоятельствах. Как сообщалось в статье, официальные лица ФБР находились в неведении и не могли объяснить, почему Вереек оказался в Новом Орлеане. Войлз был сильно опечален. Отличный, преданный служащий и т. д.

Президент до конца пролистал газету.

— Наш друг Грантэм молчит.

— Он копает. Я думаю, он слышал о деле, но не может к нему подобраться. Он обзвонил в городе всех, но не знает, что спрашивать, и гоняется за призраками.

— Ну что ж, я играл вчера в гольф с Глински, — сказал с довольным видом президент. — И он заверяет меня, что все находится под контролем. У нас состоялась по-настоящему душевная беседа за восемнадцатью лунками. Он ужасный игрок и все время попадает то в песок, то в воду. Это была настоящая потеха.

Коул никогда не прикасался к клюшке для гольфа и терпеть не мог праздные разговоры о гандикапах и тому подобном.

— Вы считаете, Войлз ведет там расследование?

— Нет. Он дал слово, что не будет. Не то чтобы я доверяю ему, но Глински не упоминал об этом.

— Насколько вы доверяете Глински? — спросил Коул, бросив хмурый взгляд на президента.

— Совсем не доверяю. Но если бы ему было что-то известно про дело о пеликанах, он бы мне сказал… — Президент скис, почувствовав наивность своих рассуждений.

Коул лишь хрюкнул, выражая свое недоверие.

Они проскочили мост через реку Анакостия и находились в округе Принс-Джордж. Президент держал текст речи и смотрел в окно. Прошло две недели после убийства, и рейтинг все еще оставался выше пятидесяти процентов. У демократов не было видимого кандидата. Его позиции были прочными и становились еще прочнее. Американцы устали от наркоманов и преступности. Шумливые меньшинства требовали к себе все больше внимания, а идиоты либералы толковали конституцию в пользу преступников и экстремистов. Это был его момент. Два выдвижения в Верховный суд в одно время. Это будет его наследство.

Он улыбнулся про себя: «Какая полезная трагедия».

Глава 28

Такси резко затормозило на углу Пятой и Пятьдесят второй улиц, и Грэй, как ему было сказано, быстро расплатился и выскочил из машины. Стоявший сзади автомобиль поднял в воздух стайку птиц своим недовольным сигналом, и он подумал о том, как хорошо было вновь оказаться в Нью-Йорке.

Часы показывали почти пять вечера, и пешеходы на Пятой шли сплошной массой. Он понял, что ей хотелось именно этого. Она была категорична в своих указаниях: «Вылететь рейсом из Националя до Ла-Гуардиа. Взять такси до отеля «Виста» в Международном торговом центре. Зайти в бар, выпить разок, может быть, дважды, и все время смотреть, нет ли сзади хвоста, затем через час взять такси и добраться до угла Пятой и Пятьдесят второй. Двигаться быстро, на глазах иметь темные очки и наблюдать за всем происходящим». Если за ним будут следить, это может погубить их обоих.

То, что она заставила его записать все это, показалось ему несколько глупым и излишним, но тон ее голоса не позволил ему спорить. Да ему и не хотелось. Ей повезло остаться в живых, сказала она, и не хочется больше рисковать. И если он намерен поговорить с ней, ему придется в точности выполнить все, что было сказано.

Он записал. И сейчас, пробиваясь сквозь гущу людей, он как мог быстро добрался по Пятой до «Плаза» на Пятьдесят девятой, поднялся по ступенькам и прошел через вестибюль, оказавшись на Южной центрально-парковой улице. Никто не мог проследить его путь. Если она была так же осторожна, то тоже не привела за собой хвост. Тротуар на Южной центрально-парковой был полон пешеходов, и, приближаясь к Шестой авеню, он даже ускорил шаг. Мысль о встрече с ней заставляла его волноваться, несмотря на попытки сдержать возбуждение. Во время телефонного разговора она была холодна и методична, но в голосе проскальзывали нотки страха и неуверенности. Она всего-навсего студентка, говорила она по телефону, и не ведает, что творит, и, наверное, через неделю или даже раньше умрет, но в любом случае играть в эти игры надо именно так. «Всегда исходите из предположения, что за вами следят, — наставляла его Дарби. — Я пережила семь дней преследования, так что делайте, пожалуйста, как я говорю».

Она велела нырнуть в «Санкт-Мориц» на углу Шестой, и он повиновался. На имя Уоррена Кларка для него был заказан номер. Уплатив наличными, он поднялся на лифте на девятый этаж. Он должен был ждать. «Просто сидите и ждите», — сказала она.

Он час стоял у окна и наблюдал, как Центральный парк погружается в темноту. Зазвонил телефон.

— Мистер Кларк? — спросил женский голос.

— Да.

— Это я. Вы прибыли один?

— Да. Где вы находитесь?

— Шестью этажами выше. Поднимайтесь на лифте до восемнадцатого, затем пешком спуститесь на пятнадцатый. Комната 1520.

— О’кей. Сейчас?

— Да, я жду.

Он вновь почистил зубы и глянул в зеркало на прическу. Через десять минут он стоял перед номером 1520, чувствуя себя как первокурсник на первом свидании. Он никогда так не нервничал со времен студенческих футбольных баталий.

«Но я же Грэй Грантэм из «Вашингтон пост», а это всего-навсего очередная история и очередная женщина, поэтому бери вожжи в свои руки, приятель».

Он постучал и стал ждать.

— Кто там?

— Грантэм, — сказал он.

Щелкнул замок, и она медленно приоткрыла дверь. Волосы исчезли, но улыбка оставалась такой же, как на фотографии. Она крепко пожала его руку.

— Входите.

Она закрыла за ним дверь и заперла ее на ключ.

— Хотите выпить?

— Конечно. Что у вас есть?

— Вода со льдом.

— Звучит великолепно.

Она прошла в маленькую прихожую, где беззвучно работал телевизор.

— Проходите, — пригласила она.

Он поставил сумку на стол и сел на диван. Она стояла у бара, и его взгляд на секунду задержался на джинсах. Обуви на ногах не было. Ворот слишком свободной спортивной кофты слегка съехал и приоткрыл бретельку лифчика.

Она дала ему воды и села в кресло у двери.

— Спасибо, — сказал он.

— Вы ели? — спросила она.

— Вы не говорили мне об этом.

Усмехнувшись, она сказала:

— Простите, я упустила это из виду. Давайте закажем что-нибудь в номер.

Он согласно кивнул и улыбнулся.

— Конечно. Все, что вы закажете, устроит и меня.

— Я бы предпочла чизбургер с жареным мясом и холодным пивом.

— Отлично.

Дарби подняла телефонную трубку и заказала еду. Грантэм подошел к окну и посмотрел вниз на огни Пятой авеню.

— Мне двадцать четыре, а вам сколько? — Она сидела на диване и пила холодную воду.

Он сел в кресло рядом с ней.

— Тридцать восемь. Был женат. Семь лет и три месяца назад развелся. Детей нет. Живу один, с котом. Почему вы выбрали «Санкт-Мориц»?

— Были свободные номера, и я убедила их, что нам важно рассчитаться наличными, не предъявляя удостоверений личности. Вам нравится здесь?

— Здесь неплохо. Похоже только, что лучшие времена этого отеля уже миновали.

— Мы здесь не на отдыхе.

— Все отлично. Сколько, вы думаете, мы можем пробыть здесь?

Она внимательно посмотрела на него. Шестью годами раньше у него вышла книга о скандалах в министерстве жилищного и городского строительства, и ей удалось найти экземпляр в городской библиотеке Нового Орлеана. Он выглядел на шесть лет старше, чем на пыльной обложке, но годы его не портили, прибавив лишь немного седины на висках.