Убийство в Эшли-Грин. Осторожно, яд! (сборник)

В глазах Джайлса отразилась не то печаль, не то насмешка.

— Думаю, — сказал он, — мне следует немедленно с ней увидеться. Полагаю, сэр, вам пришлось с ней трудно.

— Вы правы. И, видимо, вам следует знать, мистер Каррингтон, что ее отношение было в высшей степени… уклончивым.

— Не сомневаюсь, — сочувственно сказал Джайлс. — Она может быть очень утомительной.

Наблюдавший за ним суперинтендант неожиданно произнес:

— Мистер Каррингтон, вы, случайно, не адвокат и мистера Арнольда Верекера?

— Адвокат, — ответил Джайлс. — И один из его душеприказчиков.

— Ну, что ж, полковник, — с улыбкой произнес Ханнасайд, — мы должны быть благодарны мисс Верекер, не так ли? Мистер Каррингтон, вы именно тот человек, который мне нужен.

— Да, это я уже понял. Но в первую очередь мне нужно увидеть кузину.

— Конечно. И вот что, мистер Каррингтон! — Джайлс приподнял бровь. Искры в глазах суперинтенданта стали заметнее. — Постарайтесь убедить мисс Верекер, что полиция не собирается арестовывать ее только потому, что она питала неприязнь к своему брату.

— Постараюсь, — серьезно ответил Джайлс, — но, боюсь, о полиции она невысокого мнения. Видите ли, она разводит бультерьеров, а эти собаки большие драчуны.

Суперинтендант проводил взглядом Каррингтона, следовавшего за инспектором Джерролдом, и повернулся к полковнику.

— Мне нравится этот парень, — сказал он в присущей ему решительной манере. — Он мне поможет.

— Надеюсь, ему удастся, — кивнул полковник. — Больше всего меня поражает, что он выказал так же мало подобающих чувств, узнав о смерти кузена, как и эта девушка.

— Меня это тоже поражает, — сказал Ханнасайд. — Похоже, у Арнольда Верекера было много врагов.

Тем временем Джайлса Каррингтона проводили к комнате, где ждала Антония, и он вошел туда, плотно закрыв за собой дверь.

— Привет, Тони! — произнес он будничным тоном.

Антония, барабанившая пальцами по оконному стеклу, быстро повернулась. Она была бледна и не на шутку разгневана, но при виде кузена злобное выражение ее лица смягчилось, и щеки слегка зарумянились.

— Привет, Джайлс! — ответила она с легким замешательством. — Я рада, что ты приехал. Арнольд убит.

— Да, мне сказали, — ответил он, придвигая стул к столу. — Сядь и расскажи, что за глупости ты натворила.

— Не думай, что я наделала глупостей, раз попала в беду! — отрывисто сказала Антония.

— Я так думаю, потому что прекрасно знаю тебя, детка. И почему ты здесь? Мне казалось, что ты с Арнольдом в ссоре.

— Была. Но произошло кое-что, мне потребовалось срочно его увидеть, и я приехала…

— Что произошло? — перебил ее Джайлс.

— Это очень личное. Как бы там ни было…

— Оставь эти «как бы там ни было», — перебил кузен. — Тони, ты вызвала меня, чтобы действовать в твоих интересах, и должна мне доверять.

Девушка поставила локти на стол, опустила подбородок на сложенные ладони и нахмурилась:

— Полностью доверять тебе я не могу. Однако могу сказать, что хотела видеть Арнольда, так как он снова начал вмешиваться в мою жизнь, и это привело меня в ярость.

— Что он сделал?

— Написал мне отвратительное письмо относительно… — Она запнулась. — Относительно моей помолвки, — сказала она через несколько секунд.

— А я и не знал, что ты помолвлена, — заметил кузен. — Кто твой жених на сей раз?

— Не говори «кто на сей раз», словно я заключала десяток помолвок! Я была помолвлена лишь однажды.

— Прошу прощения. Кто он?

— Рудольф Мезурье.

— Ты имеешь в виду того смуглого парня из компании Арнольда? — спросил Джайлс.

— Да. Он главный бухгалтер.

Наступила пауза.

— К делу это совершенно не относится, — извинился Джайлс, — но в чем тут суть?

— Почему бы мне не выйти за Рудольфа, раз я этого хочу?

— Не знаю. Я хотел узнать, почему ты захотела этого, и только.

Антония внезапно улыбнулась:

— Вредный ты тип, Джайлс. Понимаешь, мне нужно выйти за кого-то, потому что Кеннет рано или поздно женится, а я не хочу оказаться на мели. — В глазах у нее появилось жалобное выражение. — Мне надоело быть одинокой, самой о себе заботиться, и потом Рудольф мне очень нравится.

— Понятно. А Арнольд возражал?

— Конечно. Я думала, он будет рад свалить с себя эту обязанность, он не раз пытался выдать меня замуж. И написала ему об этом, хотя ты и говоришь, что я неразумна. Я прекрасно понимаю, что не могу вступать в брак без его согласия, пока мне не исполнится двадцать пять лет. А он вместо благословения написал отвратительное письмо, заявив, что не хочет об этом и слышать.

— Почему?

— Без всякой причины. Из снобизма.

— Так вот, послушай, Тони! — заговорил Джайлс. — Я знаю тебя и знаю Арнольда. Он был не из тех людей, с кем я искал бы дружбы, но и не так уж плох, как считали вы с Кеннетом. Да, я знаю, вы были с ним в ссоре, но твердо убежден, что тут во многом виновата ты сама. Так что не говори, что он без всяких объяснений отказался дать тебе согласие на брак. Скорее всего, ему была небезразлична твоя судьба.

— В общем, Рудольф ему не нравился, — упрямо настаивала Антония. — Он хотел для меня лучшей партии.

Джайлс вздохнул.

— Покажи-ка мне лучше письмо. Где оно?

Она с озорным торжеством в глазах указала на пепельницу, стоявшую в конце стола.

Джайлс посмотрел на черный пепел, потом очень серьезно на кузину.

— Тони, дурочка, зачем ты сделала такую глупость?

— Это было необходимо, Джайлс, право же, необходимо! Ты же знаешь, как ужасно мы все болтливы. Несем все подряд, не задумываясь. Так вот, я взяла и сказала этим полицейским, что у меня есть письмо от Арнольда, и они тут же воспылали желанием прочесть его. А оно было очень личным и не имело ни малейшего отношения к убийству, поэтому я его сожгла. Спрашивать, о чем в нем говорилось, бессмысленно, я все равно тебе не скажу. Это было письмо такого рода, которое никому не следует показывать.

Джайлс, нахмурясь, посмотрел на нее.

— Тони, ты нисколько не облегчаешь мне задачу. Раз не доверяешь мне, помочь тебе я не смогу.

Она доверчиво взяла его за руку.

— Понимаю, и мне очень жаль, но тут особый случай. Не надо говорить, что я сожгла письмо. Можно выбросить пепел в окно и сказать, что оно потерялось.

— Рассказывай остальное, — сказал Джайлс. — Когда ты получила это письмо?

— Вчера, во время вечернего чая. Я позвонила на Итон-плейс, но Арнольда там не было, я, естественно, предположила, что он уехал в Эшли-Грин с одной из своих любовниц, взяла машину и поехала за ним.

— Тони, ради бога, ничего не говори о любовнице. Ни один полицейский в здравом уме не поверит, что ты поехала выяснять отношения с Арнольдом, полагая, что он там с женщиной.

Антония широко раскрыла глаза:

— Но я поехала.

— Да. Это в твоем духе. Только не говори об этом. Ты ведь не знаешь, была ли с ним женщина?

— Не знаю, но вполне вероятно.

— Тогда ничего об этом не говори. Что произошло, когда ты подошла к коттеджу?

— Ничего. Арнольда там не было. Поэтому я влезла в окно кладовой и стала его ждать. Ты знаешь, как чувствуешь себя, когда ждешь. Раз за разом говоришь себе: «Ладно, дам ему еще полчаса», — а время еле-еле ползет. И я знала, что он должен приехать, потому что в доме все было прибрано. Но он все не появлялся, а мне не хотелось ехать обратно в такое позднее время, поэтому я легла спать.

— Можешь доказать, что в ту ночь не выходила из коттеджа? — спросил Джайлс.

— Нет, потому что выводила Билли на прогулку где-то около половины двенадцатого, и он подрался с охотничьей собакой.

— Это может оказаться полезным. С той собакой кто-нибудь был?

— Да, женщина, похожая на линялую курицу. Но это не полезно, скорее наоборот, потому что я пошла в сторону деревни до перекрестка и возвращалась назад, когда встретила эту курицу с собакой. Так что я вполне могла до этого всадить в Арнольда нож. Кроме того, видимо, нужно сказать тебе, что на юбке у меня была кровь той собаки, пришлось ее застирывать. Юбка сохла, когда явились эти полицейские. Из-за этого и потому, что была грубовата с ними, так как думала, что они приехали из-за собачьей драки, я, кажется, восстановила их против себя.