Побег на Альфу Центавра (сборник)

Я пересказала, таким образом, содержание письма и посмотрела на Николь. Она задумалась, я видела, что она уже мысленно перебирает версии.

– Теперь я тебя, пожалуй, понимаю... Действительно, обратись девушка в полицию, кто бы стал ее заявление рассматривать всерьез после такого письма?

– Да, она мне сразу заявила, что это письмо – грубая подделка! Что она не верит ни одному слову из этой фальшивки! Но что ей скажут в полиции? Не показать это письмо она не могла, если бы подавала заявление об исчезновении своего жениха Кроуна. Имя Стива на конверте... Как минимум, почтальон мог об этом вспомнить.

– А как тебе самой показалось это письмо? – поинтересовалась Николь.

– Я тоже считала, что это произведение эпистолярной литературы принадлежит кому угодно, но только не Кроуну. Я его немного знала, его брат был моим клиентом, когда я еще занималась адвокатской работой. Нет, этот стиль дешевого романа никак не сочетался с весьма прагматичным характером режиссера Стива Кроуна.

– Конверт был обычным? – вдруг спросила Николь.

– Ну, да. А что? – не поняла я ход ее мыслей.

– Ну, у Кроуна наверное были какие-нибудь свои именные конверты, для деловой и личной переписки. В Америке…

– Возможно, какие-то особые конверты у него и были, но вряд ли отсутствие такого конверта как-то бы повлияло на действия полиции. А мы и без этого не сомневались, что письмо поддельное. Непонятно было только, зачем это было нужно и кому?

– Так эта Анна… Как ее? А! Вспомнила! Крамм! Она хотела, чтобы ты нашла ее жениха?

– Или хотя бы доказала, что все написанное в этом жутком письме – наглая и глупая ложь!

– Я думаю, что одно с другим связано, – заметила Николь.

– Наверное, – согласилась с ней я.

– А деньги действительно были вложены на ее счет? Она проверила?

– Да, они там были, но и тут возникли вопросы: номер счета узнать, было не проблемой, но зачем было делать анонимный вклад, если потом писать о нем в письме? Да и сумма вызывала сомнение... Ей не нужны были эти деньги, но она предполагала все же, что их отношения можно было бы оценить и подороже.

– Слушай, – Николь на несколько мгновений задумалась, затем продолжила, – а она знала, кто эта женщина? Та, о которой говорилось в письме.

– Она, конечно, догадывалась, о ком шла речь. Точнее, даже знала. Кроун рассказывал ей. Эта история давно стала чем-то вроде любимой сказки, которую вспоминаешь, можешь даже иногда цитировать, но перечитывать не решаешься, чтобы не нарушить прелесть воспоминаний. Понимаешь, о чем я?

– Если честно, то не очень. Она назвала тебе имя?

– Конечно, ведь оно известно было очень многим. Это была актриса Лиззи Лакт. Думаю, что и ты о ней кое-что слышала.

– Ну, понятно слышала. Она и у нас на экранах мелькает довольно часто. Но ей уже за сорок! – удивилась Николь.

– Да, но и Стив Кроун – не мальчик, они с Лиззи были знакомы с детства, – ответила я.

– Мужчина может себе позволить не думать о возрасте гораздо дольше, чем женщина, – философски заметила моя собеседница и опять задумалась.

– Их отношения к тому времени носили чисто дружеский характер, – продолжила я свой рассказ, – они редко видели друг друга, но иногда обменивались письмами. Лиззи любила своего мужа, она была прекрасной матерью трех очаровательных дочерей, и было очень странно, что вдруг всплыли отношения, каких никогда и не было, по сути.

– Тогда об этом не стоит и говорить, -согласилась Николь, – но все же не мешало бы ей задать пару вопросов, надеюсь ты это устроила?

– Да, но мне нужно было это сделать так, чтобы не привлечь внимание никогда не дремлющей прессы?

– Лиззи жила в Сент-Ривере?

– Нет. В Мервике. В общем, я попросила Анну Крамм оставить мне номер ее телефона и никому пока ни о чем не говорить. Еще попросила, чтобы она посоветовала своему другу полицейскому пока тоже воздержаться от активных действий. Наверняка тот, кто написал это письмо, мог наблюдать за ней и ее друзьями.

– А что и вправду следили? – почему-то этот факт вызвал у Николь удивление.

– Да, – подтвердила я, – за ней следили, она это заметила и приняла соответствующие меры, когда она вышла из дома, но она пошла к своему дантисту, перенесла визит на другое время, затем вышла через запасной выход на соседнюю улицу. Там зашла в кафе, убедилась, что за ней уже никто не наблюдает, и на такси приехала ко мне.

– Надо же! Действительно столько нелепостей! И что ты ей еще посоветовала? Ведь это не все?

– Сначала я задала ей глупейший вопрос, есть ли у нее знакомые журналисты?

– Почему глупейший? – не поняла Николь.

– Потому что я прекрасно знала, что она работала раньше в газете. И до недавнего времени Анна была фотокорреспондентом.

– А зачем тебе вообще это было нужно?

– Я хотела, чтобы тот, кого так интересовали ее перемещения, увидел, как она входит в здание, где расположена редакция той газеты, в которой она работала.

– Я поняла твою мысль, и она ему подыграла?

– Или ей. Почему ты думаешь, что за ней следил именно он?

– А что это была женщина?

– Нет, точно она этого не могла сказать, Анна никого конкретного не видела, просто ей показалось, что кто-то за ней идет.

– Да… Что же ты делала дальше? Отправилась в Мэрвик? Или на остров Канти?

– Возможно, я бы и отправилась в Мэрвик, чтобы поговорить там с Лиззи Лакт, но меня наставил на путь истинный Ари..

– Ари? Это твой секретарь?

– Да. Он был ужасно занят своими бумагами, но стоило мне упомянуть имя киноактрисы, и он уже полностью забыл обо всем, кроме этого имени. Он поклонник киноискусства, и знает столько об актерах и актрисах, сколько не знает ни один журналист, пишущий о кино. Я знала, как оторвать моего секретаря от его папок. Ари тут же впорхнул в мой кабинет. Он уже догадался, почему меня интересует Лиззи Лакт, раз в моем кабинете только что была невеста Стива Кроуна. Он тут же высказал предположение, что Анна подозревает своего жениха в связи с бывшей подругой детства. Вот Ари мне и сообщил, что Лиззи в тот период времени как раз находилась в Сент-Ривере.

– Вот как? И об этом сообщали газеты? – догадалась Николь, она уже поняла, что только в этом случае, Ари мог об этом знать, а я – нет.

– И газеты тоже, – подтвердила я, – но главное – это телевидение. Она там собиралась в это время вести новый женский конкурс.

– А ты что, и телевизор не смотришь? – удивилась Николь.

– Смотрю, только не эти дурацкие женские конкурсы. Я спросила тогда у моего секретаря, как он считает, как Лиззи отнесется к визиту частного детектива?

«К визиту журналиста, во всяком случае, она отнесется лучше, публика ее подзабыла, это может отразиться на ее новой телевизионной карьере» – ответил мне он.

– Ага, понятно, тебе тут помог Дэвид?

– Ну, вот, ты получаешь свое первое очко в разгадывании этой загадки, – улыбнулась я.

– Это было не так уж сложно, – усмехнулась моя подруга.

– Да, я позвонила Дэвиду и попросила его встретиться с госпожой Лакт под видом интервью, ну и задать ей в числе прочих вопросов несколько тех, которые интересовали лично меня.

– Постой, теперь я попробую догадаться, что это были за вопросы, не говори! Я хочу заработать настоящие очки!

Я не стала торопить Николь, а пока она думала, я встала, подбросила в камин еще пару поленьев, потом пошла на кухню и приготовила нам по чашечке кофе. Принесла чашки с ароматным напитком в комнату, и поставила на столик. Запах кофе смешался с запахом хвои и запахом, не знаю, как его точно назвать, поэтому просто назову запахом камина. От этого ощущение уюта и тепла стало каким-то особенно острым, почти щемящим. Затем я опять забралась в кресло, а Николь, наконец, высказала свои предположения.

– Если исходить из того, что в письме написана полная чушь, а это ты мне дала понять уже достаточно точно, то было важно узнать, не получала ли Лиззи Лакт каких-нибудь писем от своего друга детства, так?