Кровавая гостиница

– Присядь со мной рядом.

Филипп повиновался, и девушка продолжала:

– Вернемся к Флоранс Арну, которая когда-то называла меня своей матерью и которую я теперь называю сестрой.

В это самое время упомянутая девушка подходила к дверям павильона. На нижнем этаже она никого не встретила. Жервезу послали в деревню за молоком для ребенка.

Флоранс знала, как пройти к своей подруге, и поднялась по узенькой лестнице. Из комнаты до нее донеслись голоса Денизы и молодого поручика. Девушка остановилась на площадке. Она шагала так тихо, что собеседники ее не услышали.

– Ну, конечно! — воскликнул офицер. — Флоранс Арну — блондинка из «Кок-ан-Пат», хорошенькая, ей-богу!

– Прежде всего, она честная девушка, — заметила Дениза, — и будет честной женой…

Сильно покраснев, Филипп удивленно спросил:

– Зачем ты говоришь мне об этом, сестренка?

– До меня дошли слухи, что ты в нее влюблен, — ответила та.

В этот день Флоранс добралась до павильона быстрее, чем когда-либо прежде. Обычно она совершала эту прогулку медленным шагом, наслаждаясь уединением и прекрасными пейзажами, которые отвлекали ее от переживаний и тягостных дум.

Почему же сегодня девушка так легко пробежала по пыльной армуазской дороге, не останавливаясь у маргариток, пестревших на газоне, не любуясь гармоничными пейзажами, не наслаждаясь пением жаворонка? Почему ее бледные щечки порозовели, когда она, поднимаясь по узкой лестнице, услышала голос поручика? Почему, задыхаясь, она прислонилась к дверям комнаты и с замиранием сердца ждала, что жандарм ответит на вопрос сестры?

– Я? Влюблен во Флоранс? — переспросил Филипп. — Эк ты хватила, сестренка! Если твой мизинчик шепнул тебе эту славную ложь, то строго накажи его — он бессовестный враль!

Сердце Флоранс екнуло, а на глазах выступили слезы. Поручик тем временем так же весело продолжал:

– Впрочем, разве я знаю, что значит быть влюбленным? Где бы я мог этому научиться? Разве на войне у меня было время заниматься такими пустяками?

– Брат, — прервала его Дениза кротко и вместе с тем твердо, — умоляю тебя, отвечай мне серьезно. Правда ли, что ты обратил внимание на Флоранс?

– Черт возьми! Думаю, что обратил! Да и кто не обратил бы? Она прелестна! В воскресенье, после проделки их взбесившейся лошади, будь она проклята, когда я увидел бедняжку бледной и неподвижной, когда я почувствовал, как она холодна, словно умершая, меня передернуло, как рекрута в первом сражении. Но потом, когда ее глаза открылись, меня ослепил их лучезарный свет! Флоранс поблагодарила меня, и тогда я ощутил такую гордость… как в те минуты, когда первый консул обнял меня перед всем полком за взятие вражеского знамени. Не говорила ли ты мне, что она придет сюда утром? Что ж, я подожду ее здесь. Мы познакомимся поближе, а потом посмотрим, что будет…

– Почему же потом? — спросила Дениза. — Почему потом, если ты любишь мою Флоранс?

– Я люблю твою Флоранс!

Честный малый застыл, ошеломленный таким открытием, но вскоре с веселой покорностью заметил:

– Если это значит любить, то я люблю ее, точно! Черт возьми, я никогда не подозревал за собой такого! Но если ты утверждаешь, что это любовь… Одним словом, я слишком вежлив, чтобы спорить с дамой…

Сердце Флоранс забилось от радости. Дениза продолжала:

– К чему же отдалять свое счастье? Оно под рукой. Я хочу, чтобы ты был счастлив, Филипп.

Торопя брата с женитьбой, дочь сторожа повиновалась не только приказаниям Жозефа Арну, но и собственному желанию. Дениза уже давно думала о Флоранс как о подходящей невесте для Филиппа. Он же, в свою очередь, стал бы чудесным покровителем для ее юной подруги. Прежде чем умереть, сестра офицера всей душой желала упрочить счастье двух милых ее сердцу существ, единственных, кто привязывал ее к земле, ведь Жорж и Гастон, скорее всего, уже были на небесах. Мы говорим «прежде чем умереть» не случайно — Дениза действительно помышляла лишить себя жизни.

– О! — воскликнул офицер. — Эти воздушные замки, конечно, прекрасны, но одно легкое дуновение ветерка может их разрушить. Что, если твоя маленькая подруга не любит меня?

Где-то рядом раздался вздох. Дениза, указывая на дверь, проговорила:

– Там кто-то есть.

Поручик бросился к выходу и вскрикнул от изумления: в дверях стояла взволнованная Флоранс. Губы ее шептали молитву, а влажные от слез голубые глаза устремились к небу и выражали горячую благодарность. Когда девушка увидела Филиппа, колени ее подкосились, и она, едва не упав, схватилась за перила. Поручик взял ее на руки, внес в комнату кружевницы и посадил рядом с сестрой. Бедная девушка не могла говорить, потому что сердце ее разрывалось от счастья. Она безмолвно смотрела на смущенного офицера, украдкой кидавшего на нее взгляды.

Дениза взяла руку брата и детскую ручку Флоранс и, соединив их, отошла, чтобы не мешать излиянию сердец, а может, потому, что вид этой радости пробуждал в ней воспоминания о ее собственном безвозвратно потерянном счастье. Влюбленные не говорили друг другу ни слова, а просто смотрели друг на друга и улыбались. В этих красноречивых улыбках и взглядах заключалось куда больше признаний и обещаний, чем в словах. Вдруг на лестнице раздался голос Жервезы:

– Мадемуазель, мельник Обри привел лошадь гражданина поручика.

Филипп немедленно встал.

– Когда же свадьба? — спросил он тихонько.

Внезапная мысль омрачила лицо офицера, и он прибавил вполголоса:

– Но, может быть, будут препятствия…

Дениза подошла к нему и прошептала:

– Препятствий не будет, езжай спокойно, Филипп, я сделаю все что нужно, чтобы получить согласие семейства Флоранс.

– Прекрасно! — воскликнул поручик. — Я делаю тебя чрезвычайным и уполномоченным послом при дворе моей будущей тещи и ее августейшей семьи. Веди же дела беспощадно, черт возьми! Как мой генерал Бонапарт вел их с послами его величества австрийского короля. Я очень спешу записаться в полк женатых людей!

Филипп приложил руку под козырек и попрощался с Флоранс:

– До свидания, полковница!

Обнимая сестру, поручик проговорил:

– Тебя я благодарю от всей души и целую в обе щечки. А ты — хитрая штучка: поняла мое сердце, когда я еще только прислушивался к его незнакомому лепету! Злая ты — доказала мне, что я человек, в то время как я считал себя только солдатом!

И, указав на кровать, он прибавил:

– Прежде всего советую тебе… — Тут он остановился, заметив изумление Флоранс, проследившей за его жестом, и обратился уже к ней: — Сестренка расскажет вам обо всем, моя нечаянная милая женушка! Тот, кто спит за этой занавеской, держит в своих ручонках мое повышение… Очень возможно, что наш первенец будет сыном капитана!

Филипп снова подошел к Флоранс. Держась за руки, они обменивались какими-то словами, которые, кроме как для них самих, не имели никакого значения, когда снизу снова раздался тоненький голосок Жервезы:

– Гражданин поручик, лошадь бьет копытом…

Офицер немедленно бросился к лестнице, крикнув на ходу:

– До свидания, мои милые!

Девушки следили из окна за отъездом молодого влюбленного. Послав им воздушный поцелуй, он пришпорил коня и исчез за поворотом.

Подруги остались одни. Флоранс кинулась обнимать Денизу, пересыпая нежными поцелуями тысячу раз повторенные восклицания:

– Сестра! Моя добрая сестра! Дорогая сестра!

– Так ты его любишь? — спросила Дениза так, будто была матерью избалованной ласками дочери.

Девочка потрясла головой:

– Не брани меня, милая… Знала ли я еще вчера свое сердце?

На лице кружевницы появилась печаль: она лучше, чем кто-либо, знала, как быстро любовь овладевает девственно-чистым сердцем. В следующую минуту в комнате послышался слабый стон.

– Что это такое? — спросила Флоранс.

– Это наш новый жилец, — ответила Дениза, направляясь к кровати.

Занавески зашевелились, и девушка протянула руку, чтобы откинуть их, но Флоранс остановила подругу: