Неоконченный портрет

Рассказа ее Роджер не слушал. Не успела Селия умолкнуть, как он вновь принялся за свое:

— Знаете, Селия, с тех самых пор, как я вас впервые встретил…

— Видите ту птичку? По-моему, это щегол.

Но положение ее было безнадежным. Если мужчина твердо решил сделать предложение, а женщина твердо решила этого не допустить, верх всегда берет мужчина. Чем больше Селия пыталась отвлечь его внимание, тем решительнее он держался. Его потом ужасно оскорбил ее резкий — до грубости — отказ. А Селия была вне себя от того, что не смогла предотвратить объяснение, и раздосадована, увидев, как искренне удивился Роджер, когда она отказалась выйти за него. К дому подкатили в ледяном молчании. Роджер сказал Джорджу, что в конце-концов он, наверное, счастливо отделался — девица оказалась с норовом…

Всё это ей вспомнилось, пока она раздумывала над вопросом Питера.

— Семеро, по-моему, — сказала она не вполне уверенно, — но по-настоящему только двое.

Они сидели на поле для гольфа, в траве, у живой изгороди. Оттуда открывалась панорама прибрежных скал и моря.

У Питера погасла трубка. Он обрывал головки маргариток.

— Вот что, Селия, — произнес он голосом натянутым и странным, — можешь… можешь внести и меня в этот список, когда тебе захочется.

Она с изумлением взглянула на него.

— Тебя?

— Да, а ты что, не знала?

— Нет, даже и не подозревала. По тебе совсем не скажешь.

— У меня это давно уже — почти с самого начала… Мне кажется, я знал об этом уже на Эллиной свадьбе. Только, видишь, ли, Селия, я не очень подходящая для тебя пара. Тебе нужен напористый, башковитый — знаю, нужен, нужен. Я-то знаю, каков твой идеал мужчины. Не такой ленивый и не такой беззаботный как я. В жизни я не преуспею. Не так устроен. Отслужу без спешки и уйду в отставку. Без всяких всплесков и фейерверков. И с деньгами у меня туго. Пять шесть сотен в год — вот и всё, на что пришлось бы жить.

— Я не против.

— Знаю, что нет, только вот я, — против, ради тебя Потому что ты понятия не имеешь, что это такое, а я знаю. Ты лучшего заслуживаешь, Селия, самого лучшего. Ты красавица, ты можешь выйти замуж за любого. Я не хочу, чтобы ты потратила свою молодость на ничтожного солдатика. Без постоянной крыши над головой, вечные чемоданы и переезды. Нет, я ведь намеревался всю жизнь молчать и дать тебе выйти за того, кто и должен быть у такой красавицы. Просто я подумал, а вдруг не получится, не выйдешь ты, и тогда… и тогда у меня может вдруг появиться шанс…

Тонкая белая рука робко понятулась и легла на руку, смуглую от загара. Та стиснула ее. Как хорошо — чувствовать руку Питера…

— Не знаю, следовало ли говорить теперь. Но нас опять отправляют за границу. И я подумал, что прежде чем уехать, я должен всё-таки сказать тебе. Если суженый не явится, я здесь… всегда… жду…

Питер, дорогой, дорогой Питер… Каким-то образом Питер был частью того мира, где были детская, и сад, и Раунси, и бук. Покой… счастье… дом…

Какая была она счастливая — вот так сидеть и видеть вдали море и чувствовать свою руку в руке Питера. Ей будет всегда хорошо с Питером. Милым, беззаботным, добрым Питером.

Всё это время он так и не взглянул на нее. Его темное от загара лицо было мрачным, напряженным.

Селия сказала:

— Я очень тебя люблю, Питер. Мне хотелось бы стать твоей женой…

Он повернулся — это получилось медленно, как и всё, что он делал. Обнял ее… его темные добрые глаза смотрели прямо в ее глаза.

Он ее поцеловал — не так неловко, как Джим, не так страстно, как Джонни, но с глубокой, успокаивающей душу нежностью.

— Любовь моя, — шептал он, — милая моя любовь…

7.

Селия, не откладывая, хотела выйти замуж за Питера и уехать с ним в Индию. Но Питер отказался наотрез.

Он твердил упрямо, что она совсем еще девочка — ей всего девятнадцать — и надо еще подождать.

— Я чувствовал бы себя настоящей сволочью, ухватись я за тебя сейчас. Может, ты передумаешь — может, встретишь того, кто куда больше придется тебе по душе.

— Не передумаю — нет.

— Откуда тебе знать. Разве мало девушек, которые в девятнадцать лет увлекаются кем-то, а потом, к двадцати двум, удивляются, что они смогли в этом человеке найти. Подгонять тебя я не собираюсь. Тебе надо дать побольше времени — ты должна быть до конца уверена, что не совершаешь ошибки.

Побольше времени. Так Мейтленды и рассуждали: никогда не торопить события — впереди уйма времени. Поэтому Мейтленды опаздывали на поезда, на встречи, опаздывали к столу, а иной раз случалось им прозевать и что-нибудь поважнее.

С Мириам Питер говорил в таком же духе.

— Вы знаете, как я люблю Селию, — сказал он. — По-моему, вы это знали с самого начала Поэтому и доверяли её мне со спокойным сердцем. Я понимаю, что не за такого вам бы хотелось её выдать.

Мириам перебила:

— Я хочу, чтобы она была счастлива Думаю, с тобой оно будет.

— Я бы жизни не пожалел, чтобы сделать ее счастливой, — вы это знаете. Но подгонять её не хочу. Может, ей подвернется человек с деньгами и, если будет по душе…

— Не в одних деньгах счастье Я и в самом деле надеялась, что Селии ни в чем не придется испытывать нужду. Но если вы любите друг друга — на жить у вас достаточно, только будьте бережливы.

— Для женщины такая жизнь — собачья. Да и от вас её придётся увезти.

— Если она тебя любит…

— Вот именно «если». Вы это понимаете Надо, чтобы у Селии был выбор. Она ещё совсем девочка и не знает, чего хочет. Через два года я вернусь в отпуск. Если чувства её останутся прежними…

— Надеюсь, останутся.

— Знаете, она такая красивая. По-моему, она заслуживает большего. Партия я для неё никудышная.

— Незачем себя принижать, — решительно произнесла Мириам. — Женщины не любят этого.

— Наверное, вы правы.

Две недели, что Питер провёл дома, они с Селией были очень счастливы. Два года пролетят незаметно.

— И обещаю быть тебе верной, Питер. Вернёшься и увидишь, что я тебя жду.

— Вот этого, Селия, делать и не следует — не считай, что ты связана обещанием. Ты совершенно свободна.

— Я не хочу быть свободной.

— Всё равно, ты свободна.

— Она вдруг возмутилась:

— Если бы ты любил меня по-настоящему, то женился бы сейчас и увёз с собой.

— Любовь моя, разве ты не понимаешь, что я не делаю этого как раз потому, что очень тебя люблю?

Глядя на расстроенное его лицо, она понимала, что — да, он любит ее, но той любовью, когда боишься прикоснуться к желанному сокровищу.

Через три недели Питер уплыл в Индию.

А через год и три месяца Селия стала женой Дермота.

Глава девятая

Дермот

1.

В жизнь Селии Питер входил постепенно, Дермот же буквально ворвался.

Он тоже был военным, но на этом сходство и кончалось: трудно представить себе людей, более разных, чем Дермот и Питер.

Селия встретила его на офицерском балу в Йорке, где была с четой Люков.

Когда ее познакомили с этим высоким молодым человеком с ярко-голубыми глазами, он попросил:

— Будьте добры, запишите меня на три танца.

Протанцевав два, он попросил ещё три. Все её танцы были расписаны. Тогда он сказал:

— Ерунда, выбросьте кого-нибудь.

Он взял у неё программку и вычеркнул три первых попавшихся имени.

— Готово, — сообщил он. — Не забудьте. Я подойду пораньше, чтобы вас вовремя перехватить.

Загорелый, высокий, с темными вьющимися волосами и голубыми чуть раскосыми, как у фавна, глазами — метнет и тут же отведет взгляд. Держится решительно, с таким видом, что своего обязательно добьется — при любых обстоятельствах.

Когда бал подходил к концу, он поинтересовался, долго ли Селия намерена пробыть в этих краях. Она ответила, что уезжает завтра. Доводится ли ей бывать в Лондоне, поинтересовался он.

Она ответила, что в Будущем месяце поедет погостить к бабушке. Дала ему адрес.