Неоконченный портрет

Селия считала, что Джим — человек здоровый и у него никак не может быть рака горла («Ах, моя дорогая, заболевают-то как раз люди здоровые», — ввернула бабушка), и даже при самой необузданной фантазии невозможно было представить себе тихоню Джима старым распутником, выскакивающим на горничных.

Бабушке Джим понравился, но — втайне — она чувствовала некоторое разочарование. Молодой человек, который не пьет, не курит и конфузится от шуток, — что это за молодой человек? Если начистоту, то бабушка отдавала предпочтение мужчинам более мужественным.

— Однако, — сказала она с надеждой, — я видела, как вчера вечером он в пригорошню собирал гравий с террасы — там, где ты ступала, — и мне это показалось очень милым.

Напрасно Селия пыталась объяснить, что его интерес бы чисто геологическим. Бабушка такие объяснения не приняла.

— Это тебе он так сказал, милая. Но я-то молодых людей знаю. Носил же молодой Плантертон семь лет у самого сердца мой платок, а встретились мы с ним всего один раз — на балу.

Из-за бабушкиной неосмотрительности новость дошла до миссис Люк.

— Ну, дитя мое, я слышала, что вы договорились с молодым человеком. Я рада, что ты отказала Джонни. Джордж не позволял мне говорить тебе ничего такого, что бы тебя от Джонни оттолкнуло, он ведь считается хорошей партией. Но я всегда думала, что он похож на воблу.

Так говорила миссис Люк.

И продолжала:

— Роджер Рейнс всегда о тебе справляется. Я его отговариваю. Он, конечно, человек состоятельный, потому серьезно и не занимается своим голосом, а ведь мог бы быть профессионалом. Но я полагаю, он тебе не очень понравился — этакий толстый коротышка. Съедает на завтрак бифштекс, когда бреется, обязательно себя порежет. Терпеть не могу мужчин, которые после бритья ходят порезанными.

5.

Как-то в июле Джим приехал в невероятно возбужденном состоянии. Очень богатый человек, друг его отца, отправляется в кругосветное путешествие — изучать сельское хозяйство. Он предложил Джиму поехать с ним.

Джим довольно долго взволнованно разглагольствовал. Он поблагодарил Селию за то, что она с интересом его выслушала и согласилась отпустить его. А он в какой-то мере чувствовал себя виноватым в том, что может доставить ей неприятность своим отъездом.

Недели через две он двинулся в путь, вне себя от радости; из Дувра Селии пришла прощальная телеграмма ГОРЯЧИЙ ПРИВЕТ БЕРЕГИ СЕБЯ — ДЖИМ.

Каким прекрасным может быть августовское утро.

Селия вышла на посыпанную гравием дорожку перед домом и огляделась. Раннее утро… на траве еще лежит роса… и отлогий зеленый склон, который Мириам не разрешила пустить на грядки. Вон — бук — разросшийся как никогда, густой, темно-зеленый. И небо совершенно голубое… голубое… голубое, как море.

«Никогда, — думала Селия, — я не была так счастлива». Давно знакомая боль охватила ее. Было так чудесно — так чудесно… чудесно до боли.

О, этот прекрасный, прекрасный мир.

Прозвучал гонг. Она пошла в дом, завтракать.

Мать взглянула на нее.

— У тебя очень счастливый вид, Селия.

— Я счастлива. День такой чудесный.

Мать тихо сказала:

— Дело не только в этом… Потому что уехал Джим, да?

До этого мгновения Селия едва ли понимала сама. Какое облегчение… несказанное радостное облегчение. Девять месяцев не надо будет читать теософию или книги по экономике. Девять восхитительных месяцев она сможет жить так, как ей угодно, — чувствовать, что ей угодно. Она свободна… свободна… свободна…

Она взглянула на мать, и Мириам взглянула на нее.

Мириам сказала мягко:

— Не надо тебе за него выходить. Не надо, если у тебя такое настроение… Я ведь не знала…

Слова посыпались из Селии как град.

— Я и сама не знала… Я думала, что люблю его… да, я не встречала человека лучше… и он такой замечательный во всём.

Мириам грустно кивала. Вот и рухнул ее вновь обретенный покой.

— Я с самого начала видела, что ты его не любишь, но я думала, что, может быть, полюбишь, когда вы обручитесь. А вышло наоборот… ты не должна выходить замуж за того, с кем скучно.

— Мне скучно?! — возмутилась Селия. — Но он такой умный — с ним не может быть скучно.

— А ведь было именно скучно, Селия. Она вздохнула и прибавила: — Он еще совсем молоденький.

Наверное, именно в ту минуту и пришла ей в голову мысль, что если бы Джим и Селия встретились, когда Джим станет постарше, всё было бы хорошо. Ее потом не покидало ощущение, что Джиму и Селии до любви не хватило самой малости… но не хватило…

И хотя она была разочарована, хотя и беспокоилась за будущее Селии, в тайниках души ее пел, ликуя, тоненький голосок: «Она еще не уходит от меня. Она еще от меня не уходит»…

6.

Как только Селия написала Джиму, что не пойдет за него замуж, она почувствовала, что у нее гора с плеч свалилась.

Когда в сентябре приехал Питер Мейтланд, он удивился ее приподнятому настроению и красоте.

— Ты, значит, порвала с тем малым, Селия?

— Да.

— Бедный малый. Осмелюсь сказать, тем не менее, что того, кто тебе больше будет по душе, ты найдешь скоро. Догадываюсь, к тебе часто обращаются с предложениями руки и сердца.

— Не так уж и часто.

— Сколько же просили?

Селия задумалась.

Забавный коротышка капитан Гейл — в Каире и глупый мальчишка на пароходе по дороге назад (если это, конечно, считается), да еще майор де Бэр, и Ральф, и его друг — чайный плантатор который, между прочим, к этому времени уже женился на другой), ну и Джим — и еще неделю назад произошла эта смехотворная история с Роджером Рэйнсом.

Не успела миссис Люк проведать, что помолвка Селии разорвана, как она прислала телеграмму с приглашением приехать погостить к ней. Там собирался быть Роджер, а Роджер всегда спрашивал у Джорджа, нельзя сделать так, чтобы он опять увидел Селию. Всё получалось как нельзя лучше. Часами они пели вместе в гостиной.

«Если бы он только мог пропеть свое предложение руки и сердца, она бы наверняка согласилась», — с надеждой думала миссис Люк.

— Почему она не пойдет за него? Рэйнс — славный малый, — сказал Джордж с укоризной.

Мужчинам объяснять нет никакого толку. Где им понять, что женщины «находят» или «не находят» в мужчине.

— Толстоват, конечно, — согласился Джордж. — Но внешность для мужчины значения не имеет.

— Эту поговорку мужчина выдумал, — обрезала миссис Люк.

— Ну, будет, Эми, вам, женщинам, нужна ведь не болванка для париков.

Он упорно доказывал, что «Роджер должен попытать счастья».

Лучшей для Роджера возможностью было бы пропеть свое предположение. У него был великолепный голос, который мог глубоко взволновать. Слушая его пение, Селия без труда могла бы решить, что любит его. Но кончалась музыка, и Роджер опять становился самим собой.

Сводничество миссис Люк немного беспокоило Селию. Она распознавала особое выражение в ее глазах, и всячески избегала оставаться наедине с Роджером. Замуж за него она не хотела. Так чему доводить дело до объяснений?

Но супруги Люк твердо решили дать Роджеру возможность попытать счастья, и Селия оглянуться не успела, как уже ехала в двуколке с Роджером на какой-то пикник.

Нельзя сказать, что поездка была удачной. Роджер разглагольствовал о прелестях домашнего уюта, а Селия утверждала, что куда веселее жить в гостинице. Роджер говорил, что всегда мечтал жить не дальше, чем в часе езды от Лондона, но на природе.

— Где бы вам меньше всего хотелось жить? — полюбопытствовала Селия.

— В Лондоне. Жить в Лондоне выше моих сил.

— Подумать только, — заметила Селия. — Это — единственное место, где я смогла бы жить.

Произнеся эту ложь, Селия спокойно посмотрела на него.

— Думаю, и я смогу, — со вздохом проговорил Роджер, — если найду свой идеал. Мне кажется, этот идеал я нашел. Я…

— Я обязательно должна рассказать вам о чем-то очень смешном, что случилось намедни, — в отчаянии перебила его Селия.