Львиная грива

— Алло! — воскликнул Стэкхэрст.

Мэрдок кивнул головой, искоса взглянул на нас своими странными темными глазами и прошел бы мимо, если бы шеф не остановил его.

— Что вы здесь делаете? — спросил он.

Лицо Мэрдока покраснело от гнева.

— Под вашей крышей, сэр, я ваш подчиненный. Но я не уверен, что мне нужно давать вам отчет о своих личных делах.

Если бы после всего пережитого нервы Стэкхэрста не были взвинчены до предела, то он, конечно, сумел бы сдержать себя. Но он уже перестал владеть собой.

— При создавшихся обстоятельствах ваш ответ граничит с дерзостью, мистер Мэрдок.

— К вашему вопросу может подойти тот же заголовок.

— Я уже не раз бывал слишком снисходителен к вашим выходкам, но с меня хватит! Прошу покорно поискать себе другую работу, и притом как можно скорее!

— Я так и хотел поступить. Сегодня я потерял единственного человека, который делал Гэйблс местом, сносным для жилья.

Он крупными шагами отошел от нас, а Стэкхэрст стоял и смотрел ему вслед преисполненным гнева взглядом.

— Это совершенно невозможный, невыносимый человек! — воскликнул он.

У меня возникло глубокое убеждение, что Ян Мэрдок решил воспользоваться первым попавшимся предлогом, чтобы сбежать с места преступления. Подозрение это, вначале туманное и неясное, теперь приняло совершенно определенные формы. Может быть, посещение Беллами бросит дополнительный свет на всю эту историю? Наконец Стэкхэрст успокоился, и мы двинулись по направлению к дому.

Мистер Беллами оказался мужчиной средних лет, с огненно-рыжей бородой. Он был, видимо, в очень дурном настроении, потому что его лицо было так же красно, как и волосы.

— Я не желаю вдаваться в подробности. Мой сын… — он указал на сидевшего в углу гостиной дюжего парня с тупым, отталкивающим лицом, — разделяет мое мнение о том, что ухаживание Макферсона за Мод было оскорбительным. Да, сэр, слово «брак» и не упоминалось, но они все-таки переписывались и встречались, а мы с сыном не могли этого одобрить. У Мод нет матери, и мы являемся ее единственными защитниками. Мы решили…

Появление самой мисс Беллами прервало эту речь. Нельзя было не согласиться с тем, что ее присутствие действительно украсило бы любое общество. Кто бы мог предположить, что от такого корня и в такой атмосфере может вырасти столь удивительный цветок? Женщины редко производили на меня впечатление, так как мой разум всегда контролировал движения сердца, но, глядя на ее прелестное, тонко очерченное лицо, нежный оттенок которого как бы воплотил в себе всю свежесть ее родных мест, я понял, что ни один молодой человек не сможет равнодушно пройти мимо нее. Такой была девушка, которая распахнула дверь в комнату и теперь стояла перед Гарольдом Стэкхэрстом, напряженно всматриваясь в него широко раскрытыми глазами.

— Я уже знаю о том, что Фитцрой умер, — сказала она. — Не бойтесь рассказать мне подробности.

— Это известие принес другой джентльмен из вашей школы, — пояснил отец.

— Я не вижу причин вмешивать мою сестру во всю эту историю, — проворчал молодой человек.

Девушка бросила на него острый, сердитый взгляд.

— Это мое дело, Уилльям. Позволь мне самой решить этот вопрос. Судя по всему, было совершено преступление. Если я помогу обнаружить убийцу, это будет самая незначительная вещь, которую я смогу сделать для покойного.

Мод выслушала краткий рассказ Стэкхэрста с той спокойной сосредоточенностью, которая доказала мне, что она обладала не только исключительной красотой, но и сильным характером. Мод Беллами навсегда останется в моей памяти как самая замечательная и самая совершенная женщина. Она, видимо, знала меня в лицо, потому что, как только рассказ был окончен, сказала:

— Отдайте преступников в руки правосудия, мистер Холмс. Вы можете быть уверены, что я помогу вам независимо от того, кто бы ни совершил это убийство.

Мне показалось, что при этих словах она вызывающе взглянула на отца и брата.

— Благодарю вас, мисс, — произнес я. — В подобного рода обстоятельствах я очень ценю женский инстинкт. Вы сказали «преступники». Не думаете ли вы, что в этом деле замешано не одно лицо?

— Я достаточно хорошо знала мистера Макферсона и могу утверждать, что он был сильным и смелым, так что один человек не смог бы его так искалечить.

— Я хотел бы поговорить с вами наедине.

— Я сказал тебе, Мод, чтобы ты не вмешивалась в это дело! — зло прикрикнул на нее отец.

Она беспомощно взглянула на меня.

— Что же мне делать?

— Все равно все факты скоро станут известны, и нет ничего особенного, если мы поговорим о них здесь, — ответил я. — Правду сказать, я предпочел бы поговорить с вами с глазу на глаз, но поскольку ваш отец противится этому, то пусть и он примет участие в нашем разговоре. — И я рассказал о записке, которая была найдена в кармане покойника. — Не могли бы вы объяснить мне происхождение этой записки?

— Мне нечего скрывать, — сказала она. — Мы были обручены и должны были пожениться, но держали это в секрете лишь потому, что дядя Фитцроя — старый, находящийся на пороге смерти человек, — лишил бы его наследства, если бы мы поступили вопреки его воле. Это была единственная причина.

— Ты могла бы сказать нам об этом, — проворчал мистер Беллами.

— Если бы ты относился к нему с большей доброжелательностью, я бы сказала тебе об этом, отец.

— Я не желаю, чтобы моя дочь общалась с людьми из другой среды.

— Лишь твое предубеждение против него не позволяло нам рассказать обо всем. А что касается нашего свидания… — девушка порылась в складках платья и вытащила смятую записку, — я назначила его в ответ на это.

«Любимая, — прочел я, — во вторник на пляже, на обычном месте, сразу после заката солнца. Лишь в это время я смогу вырваться. Ф. М.».

— Сегодня вторник, вечером я должна была с ним встретиться.

Я взглянул на обратную сторону записки.

— Письмо не было прислано по почте. Каким путем вы его получили?

— Я предпочла бы не отвечать на этот вопрос. Уверяю вас, что это не имеет ничего общего с делом, которое вы расследуете. Но я охотно отвечу на все ваши остальные вопросы.

Она сдержала обещание, но не сказала больше ничего, что могло бы нам помочь. У Мод не было оснований предполагать, что у ее жениха имелся тайный враг, но она призналась в том, что у нее было несколько верных поклонников.

— Позвольте спросить, не был ли мистер Ян Мэрдок одним из них?

Она покраснела и казалась смущенной.

— Было время, когда я так думала. Но его отношение ко мне изменилось, как только он узнал о чувствах, связывавших меня с Фитцроем.

Тень, лежавшая на этом странном человеке, приняла в моих глазах еще более определенные формы. Необходимо проверить его прошлое, нужно незаметно обыскать его квартиру. Стэкхэрст охотно мне поможет, потому что у него тоже возникли подозрения.

После визита в «Гавань» мы возвращались домой, преисполненные надежды, что одни конец нити из этого запутанного клубка мы уже держим в своих руках.

Прошла неделя. Следствие не бросило никакого света на дело и поэтому было отложено до получения дополнительных улик. Стэкхэрст осторожно навел справки о своем подчиненном; кроме того, его квартира была обыскана, но все безрезультатно.

Я же вновь провел следствие с самого начала, не жалея своих ни физических, ни умственных сил.

В хронике моих приключений читатель не найдет другого дела, в котором я чувствовал бы себя более беспомощным. Даже моя фантазия не могла прийти мне на помощь в разрешении загадки. Тогда-то и произошел случай с собакой.

Моя старая экономка узнала об этом первая из тех источников, из каких люди, подобные ей, узнают о всех событиях в округе.

— Печальная история произошла с собакой мистера Макферсона, — сказала она однажды вечером.

Обычно я не поощряю подобных разговоров, но ее слова привлекли мое внимание.

— Что случилось с собакой Макферсона?