Дело о носке без следов крови

Лицо Ханта озарилось надеждой.

— В самом деле? Такая простая история — ребенок похищен, а потом возвращен без требования о выкупе? Вряд ли это большое преступление.

— Причинение страданий — само по себе серьезное преступление, — почти искренне сказал я. — И то, что злоумышленник не потребовал платы, но угрожал повторить содеянное, наверняка заинтересует Холмса.

— Тогда зовите его, Ватсон, умоляю! Я подам двуколку ко входу, чтобы вас немедленно отвезли. Попросите его приехать как можно быстрее. В награду я ничего не пожалею.

Я знал: одного имени Мориарти будет достаточно, чтобы Холмс приехал. Так и вышло. Несколько часов спустя пришла ответная телеграмма, она сообщала, что мой друг приедет вечерним поездом и будет неплохо, если его встретят на станции. Я провел остаток дня, обшаривая Хэмпден, пока не нашел дом, который описала Дженни. Однако благоразумно сделал вид, что иду мимо по своим делам; если кто и видел меня, то ничего не заподозрил.

Вечером я встречал поезд. Едва тот подъехал и остановился в облаках пара, распахнулась дверь и я увидел знакомый худой силуэт — миг спустя Холмс уже шагал по платформе навстречу мне. Он был совершенно не похож на несчастного, которого я оставил на Бейкер-стрит. Подойдя, Холмс произнес единственное слово, как магическое заклинание, и его глаза вспыхнули:

— Мориарти!

Внезапно я испугался, что неправильно оценил ситуацию, возможно сделав чересчур поспешные выводы. Холмс часто обвинял меня в подобных ошибках.

— Полагаю, да, — осторожно ответил я.

Он впился в меня взглядом.

— Вы не уверены. В чем причина сомнений, Ватсон? Что случилось с тех пор, как вы послали мне телеграмму?

— Ничего! — поспешил ответить я. — Ничего особенного. То, что именно он похитил ребенка, — мое умозаключение, а не установленный факт.

— Пока никаких требований? — В голосе друга все еще слышался интерес, но мне показалось, что появились и нотки разочарования.

— Пока нет, — ответил я, когда мы подошли к воротам, за которыми стояла двуколка. Холмс забрался в нее, и мы поехали по извилистым дорогам с крутыми насыпями, уже тонувшими в вечерних тенях. Я поведал ему о своем разговоре с Дженни, а также о том, что нашел дом из рассказа девочки. Он слушал, никак не комментируя. Я отнюдь не собирался просить прощения у друга за то, что вызвал его по делу, в котором мог и не быть замешан его заклятый враг. Речь шла о похищении ребенка, что мне казалось не менее важным.

Нас отделяло от поместья четверть мили, когда мы увидели в сумерках садовника — отчаянно размахивая руками, он бежал навстречу. Я остановился, чтобы лошадь не испугалась и не понесла.

— Спокойнее! — воскликнул я. — Что случилось?

— Дженни! — закричал он с расстояния в несколько ярдов, судорожно всхлипывая. — Она опять пропала!

Холмс тотчас соскочил с двуколки и направился к перепуганному работнику.

— Я Шерлок Холмс. Расскажите, что произошло. Не упускайте никаких подробностей, но говорите лишь о том, что видели сами, или, если вам кто-то что-то рассказал, передавайте слово в слово.

Садовник очень старался взять себя в руки, но не мог скрыть отчаяния, излагая факты.

— Няня Джозефина была с Дженни наверху, в детской. Девочка бегала туда-сюда и больно ушибла палец на ноге. Пошла кровь, и Джозефина пошла в спальню — там в шкафу хранятся бинты и все такое. А когда она вернулась, Дженни исчезла. Сперва няня не придала этому значения, поскольку слышала тележку мороженщика за воротами, а Дженни обожает мороженое, — наверное, сбежала вниз, к кухарке, чтобы та нашла продавца. — Его смятение было так велико, что слова перемежались рыданиями. — Но девочки там не оказалось, а кухарка заявила, что вообще ее не видела. Мы искали повсюду, наверху и внизу…

— Но не нашли, — мрачно закончил за него Холмс.

— Именно! Пожалуйста, сэр, ради всего святого, если можете нам помочь, помогите! Найдите ее! Я знаю, хозяин отдаст этому дьяволу все, что тот пожелает, лишь бы вернуть назад Дженни целой и невредимой.

— Где сейчас мороженщик? — спросил Холмс.

— Перси? Здесь, с нами, помогает искать, — ответил садовник.

— Он из местных?

— Да. Я его знаю большую часть моей жизни. Вы же не думаете, будто он в состоянии что-то ей сделать? Да он и не мог, поскольку все время находился здесь.

— В таком случае нужна другая версия. — Холмс забрался обратно в двуколку. — Возможно, Ватсон знает, куда девочку отвезли в первый раз, и мы немедленно туда отправляемся. Сообщите об этом вашему хозяину и продолжайте поиски здесь. Если это дело рук человека, о котором мы думаем, то он не настолько глуп, чтобы вернуться на прежнее место. Но взглянуть необходимо.

Мы помчались во весь опор в Хэмпден, и я привез Холмса на улицу, параллельную той, где стоял дом. Однако тот оказался пуст. На тщательный осмотр не было времени, к тому же в нашем распоряжении имелся единственный фонарь с коляски.

— Сегодня ее здесь не было, — с горечью сказал Холмс, хотя на самом деле мы не верили в возможность повторения ситуации. — Приедем сюда утром и все выясним.

Ничего не оставалось, как вернуться в поместье и оказать посильную помощь. Царила такая же суматоха, как прошлым вечером. Холмс опросил слуг. К одиннадцати часам вечера все выбились из сил и почти обезумели от страха за Дженни.

Я нашел моего друга в огороде, где он в очередной раз обходил сараи и теплицы, высоко держа фонарь и разглядывая влажную землю в поисках следов.

— Дело дрянь, Ватсон, — сказал он, узнав мою походку и даже не повернувшись. — И особенно подло использовать для достижения своей цели ребенка. Если это на самом деле Мориарти, он крайне низко пал. Но ему наверняка что-то нужно.

Холмс пристально посмотрел на меня, и свет фонаря обострил черты его лица. Мой друг едва сдерживал гнев. Я никогда не замечал за ним особой любви к детям, но причиненная отцу боль была очевидна всем. К тому же Холмс презирал трусов еще больше, чем дураков. Глупость — в большинстве случаев природный недостаток, трусость же — зло, происходящее от того, что кто-то ставит собственную безопасность выше безопасности других. Он считал, что подобный эгоизм лежит в основе множества иных грехов.

— Да, Ватсон, ему что-то нужно. Мориарти ничего не делает лишь потому, что у него есть такая возможность. Говорите, ребенка вернули вчера ночью, а сегодня утром доставили письмо? Будет еще одно. Возможно, он решил мучить свою жертву, пока несчастный отец не лишится сил из-за постоянных метаний от надежды к отчаянию и обратно. Но рано или поздно преступник назовет цену. И можете быть уверены: чем дольше он ждет, тем выше ставка в игре.

Я пытался сосредоточиться на его словах, но мне не терпелось снова взять фонарь и возобновить поиски Дженни. После утреннего разговора она стала для меня не просто потерявшимся ребенком, а человеком, к которому возникли нежные чувства. Должен признаться, мысль о том, что Мориарти использует ее в своих интригах, почти лишила меня способности здраво мыслить. Попади он сейчас ко мне в руки, я избил бы его до полусмерти — может, и прикончил бы.

Я прошагал многие мили, зовя девочку по имени, оступаясь в бороздах на поле, пробираясь через живые изгороди и пугая птиц и зверей в рощице. А в итоге вернулся в дом полностью разбитый и без слова надежды.

Мы все собрались на кухне — прислуга, Хант, Холмс и я. Было около полуночи. Повар заварил чай, а дворецкий принес лучший бренди, и тут вдруг распахнулась дверь. Мы как один повернулись в ее сторону и увидели Дженни, бледную, без одной туфли и с измазанной кровью ногой.

— Папа… — начала она.

Хант бросился к девочке и схватил ее на руки. Он сжал малышку так крепко, что она вскрикнула от боли, а потом уткнулась лицом в его плечо и разрыдалась. Дженни была не одинока: все служанки плакали вместе с ней, и немало мужчин вдруг ощутили потребность шмыгнуть носом или на мгновение отвернуться, чтобы справиться с чувствами.