Французский детектив

До проезда Отформ мы добрались без происшествий. Я припарковал грузовичок Ленанте, вытер тряпкой те места, где могли быть отпечатки пальцев. Чтобы не так бросаться в глаза, Белита вынула кольца из ушей и прикрыла волосы шарфом. По пустынным улицам мы беспрепятственно добрались до Итальянской площади, а там нас прихватил промышлявший в поисках клиентов ночной таксист.

Вернувшись к себе, я тотчас достал бутылку виски.

Мне это было необходимо. Я предложил глоток Белите, но, верная принципам, внушенным Ленанте, она отказалась. Я выпил за двоих, и мы легли спать.

Глава 9

Труп раскрывает свою тайну

Нельзя сказать, что мы спали спокойно. Этот проклятый труп не выходил у меня из головы, а Белиту во сне преследовал Сальвадор. Можно сказать, у нас было разделение труда. В какой-то момент она даже проснулась с громким криком.

— Прости, прости, — рыдала она. — Не убивай его, Сальвадор, умоляю, не убивай.

Во сне она подвинулась ко мне, руками взяла меня за плечи. Я прижал ее к себе, успокаивая. Мало-помалу она затихла и лишь изредка всхлипывала. Все это было слишком для двадцатидвухлетней девушки, хотя бы и цыганки. Это было слишком и для меня. Из всех мокрых дел, выпавших на мою долю, это, бесспорно, было особенным. Но я добью его! Что-то мне подсказывало: этот бедняга, застигнутый на свою беду Сальвадором на помойке у Ленанте, невольно поможет мне. Светящиеся стрелки на будильнике показывали шестой час. Когда они вытянулись ровно на шести, я сказал себе, что лучше встать, принять душ и выпить, чем предаваться бесполезным мыслям. Или голова станет совсем ясной, или еще сильнее задурится, но попробовать стоило. Что до Белиты, то казалось, что кошмар облегчил ее подсознание и она успокоилась. Я слышал ее тихое, ровное дыхание. Не хотелось будить ее, вылезая из постели, и кончилось все это тем, что я сам заснул. В результате мы проспали до десяти часов.

Сквозь просвет в занавесях в комнату проникал бледно-желтый луч ноябрьского солнца. Каким будет новый день? Не задавайся таким вопросом, Нестор, иди, приготовь кофе. Я выполнил обращенную к самому себе просьбу и вскоре принес чашку кофе Белите. Цыганочка была очаровательна в моей пижаме, но ее озабоченное личико свидетельствовало о том, что она сосредоточенно размышляла.

— Я думаю, — сказала она, глотнув кофе и слабо улыбаясь, — я думаю, что в общем-то смогу быть тебе полезной. Мне так хотелось бы помочь тебе найти того подонка, который убил Бенуа. Мне так хотелось бы, дорогой, но я боюсь, что не сумею, что я сущая дурочка…

— Да нет, любовь моя…

Она сжала мне руку.

— Любовь моя! — повторила она мечтательно и со страдальческим выражением.

Потом, словно отогнав какую-то мысль, продолжила:

— Может быть, есть что-то, что я знаю или знала и забыла и что, может быть, вспомню, но будет уже поздно, и тебе не поможет. Вот хоть история с этим доктором, например. Она нам не очень пригодилась, но мне следовало вспомнить об этом раньше.

Я рассмеялся:

— Как это не пригодилась? Она помогла нам обнаружить труп.

Она вздрогнула:

— В самом деле.

— Ты думаешь, что это плохо? Ты ошибаешься. Это как раз больше всего нам помогло. Поверь моему немалому опыту в таких делах.

— Все равно, — заупрямилась она, — я должна была бы вспомнить об этом раньше.

— Не жалей. Если бы ты вспомнила об этой детали раньше, мы бы раньше приехали в проезд Отформ, и Сальвадор встретил бы меня, а не того беднягу. И я был бы лишен возможности теперь слушать, как ты называешь себя дурочкой.

— Сальвадор! — прошептала она.

Ее карие с золотой искрой глаза наполнились страхом.

— По поводу Сальвадора, — сказал я. — Не надо больше таких кошмаров, как сегодня ночью. Не надо больше просить прощения. Что ты такого сделала, чтобы тебя прощать?

— Многое, — сказала она, опустив голову.

Я погладил ее пышные волосы.

— Он не убьет меня, дорогая. Не тревожься за меня из-за Сальвадора. Я не сказал бы, что после убийства этого неизвестного у него пропало желание расправиться со мной, но я думаю, что сейчас опасность для меня миновала и он будет сидеть тихо. У него хватило хладнокровия обчистить жертву, но дальше он не пошел — не попытался спрятать труп. Он, должно быть, понимает, что в конце концов убитого обнаружат. Скорее всего, после убийства они все убрались отсюда — он и Долорес со своей шайкой. Где они обычно обретаются?

— В Иври.

— Надо бы съездить туда.

— Нет! — вскрикнула она. — Только не это! Умоляю тебя, не надо!

— Хорошо, не поеду.

Я обнял ее.

— Впрочем, я съездил бы туда напрасно. Я уверен, что они смотались и оттуда. Убийство есть убийство, даже для цыгана. Особенно для цыгана, способного вовремя остановиться, хотя в данном случае это было не так. Тем более он не захочет осложнять и без того скверную ситуацию. Но довольно об этом мерзавце, не будем портить себе завтрак. Ты, кажется, начала что-то рассказывать…

— Да, я тебе говорила, что о некоторых вещах вспоминаю поздно. Я сейчас подумала об улице Ватта, на которой напали на Бенуа.

— Как он сказал. Еще в те годы, когда я его знал, он многое недоговаривал, и у меня такое впечатление, что к старости он стал еще более скрытным.

— Допустим, что он сказал правду — его действительно пырнули ножом на улице Ватта или где-то рядом.

— Допустим. Хочешь пойти туда побродить? По-моему, вчера мы обследовали эти места по максимуму.

— Нет, я не хочу туда возвращаться. Но мы проходили мимо заведения Армии спасения. Вот что мне пришло в голову. В последнее время у Бенуа были с ними дела.

— С солдатами Армии спасения?

— Да. Ты заметил, что у них там есть мастерская?

— Я знаю об этом. В ней безработные и бродяги, вставшие на путь исправления, ремонтируют мебель.

— Ну так вот, недавно Бенуа продал им мебель. Какое-то старье…

— Догадываюсь, — сказал я, улыбаясь — Он был недоволен предложенной ими ценой, и из-за этого они сцепились. А еще из-за того, что они верят в Бога, а Бенуа был атеистом. Так у них и дошло до поножовщины. Я уже думал об этой версии Она неправдоподобна. И кроме того, не согласуется с письмом.

Она грустно на меня посмотрела:

— Смейся надо мной. Конечно, я кажусь тебе дурой.

— Да нет же, дорогая. Знаешь ли, факты, улики — все это дается не сразу. Чтобы их собрать, надо идти ощупью. Сейчас ты их нащупываешь, вот и все.

Потом я спустился за газетами. Ни в одной из них не сообщалось об обнаружении трупа полицейским дозором в районе моста Толбиак.

— Кто-то звонил, — сказала Белита, когда я вернулся. — Я ответила. Может…

— Кто звонил?

— Представилась твоей секретаршей.

— Очень хорошо.

Я позвонил Элен.

— Доброе утро, патрон. Минут пять назад я пыталась вам позвонить, но, наверно, не туда попала.

— В самом деле? Почему?

— Мне ответила женщина. Если судить по голосу, молодая женщина. Голос не очень приятный, но молодой.

— Это девушка, которой негде было переночевать.

— И вы ей оказали гостеприимство. Какой вы молодец, что ее приютили. Нельзя же было оставлять ее на улице, где столько слоняющихся сатиров. Понятно, почему вы сейчас не в конторе.

— Эту причину моего отсутствия вы можете назвать Флоримону Фару, если он поинтересуется мной. Кстати, комиссар не объявился?

— Нет.

— Тем лучше.

— У меня есть кое-что для вас от некоего Фореста. Он только что звонил.

— Наконец! И что?

— Он не из болтливых. Всего только назвал фамилию. Доктор Эмиль Кудера. Я думаю, вам этого достаточно?

— Надеюсь. Эмиль Кудера?

Я записал.

— Очень хорошо. Спасибо, Элен.

Я повесил трубку и повернулся к Белите.

— Фамилия Кудера тебе что-нибудь говорит? Было ли что-нибудь похожее на рецепте?

Цыганка с сомнением покачала головой.

— Не знаю. Не могу вспомнить.

— Ну ничего. Это, во всяком случае, тот доктор, которого хотел видеть наш друг в больнице Сальпетриер в ту ночь, когда ты его туда привезла.