Шерлок Холмс. «Исчезновение лорда Донерли» и другие новые приключения

Бледный от холода Браун долго не отвечал, отогреваясь у огня. Когда его щеки порозовели, он признался:

– Что ж, вы правы, мистер Холмс, вы как всегда правы. Нам только предстоит выяснить местонахождение тела.

– Но вы хотя бы уверены, что мясник мертв? – спросил я.

– Судя по тому, что турецкий ковер в его кабинете был насквозь пропитан кровью и заляпан мозгами, иначе и быть не может, доктор Ватсон. Ни один человек не пережил бы столь чудовищного нападения.

Я заметил, что при этих словах глаза Холмса подозрительно сверкнули. Чиркнув спичкой, он прибавил огоньку в трубке и пустил в потолок аккуратное кольцо дыма.

– Судя по всему, трубочист провел вечер в пабе «Кестрал» на углу Брик-Лейн. Убийство было совершено где-то между половиной первого ночи и ранним утром во вторник. Особняк Кланторпа находится через дорогу, на Нортальт-авеню. Полиция обнаружила следы сажи на ковре и самое главное – на французском буфете, где под замком хранится золотая посуда. В тот день Альберт Лок имел несчастье посетить дом Кланторпа, где чистил трубы и камины. Верно я говорю?

– Совершенно верно, – поддержал я. – В полиции уверены, что это дало ему возможность ознакомиться с расположением помещений в доме и помогло спланировать последующее ограбление.

– А по-моему, это весьма спорный аргумент, – заявил Холмс. – Но дело тем не менее любопытное. Думаю, стоит съездить в Брикстон. Вы составите мне компанию, Ватсон?

– С удовольствием! – согласился я.

Приехав на Нортальт-авеню, мы увидели красивый георгианский особняк вблизи железнодорожной насыпи, отделенной высокой стеной из красного кирпича. К крыльцу вела песчаная дорожка. С правой стороны была калитка, ведущая в сад позади дома.

Дверь была приоткрыта. Когда мы вошли, я обратил внимание, что для жилища миллионера обстановка довольно скромная. Тишину в доме нарушал лишь ход больших позолоченных часов на стене. Когда констебль вел нас в кабинет, Холмс успел заглянуть в гостиную.

– Ага! Картины висят криво. Очевидно, преступник сдвигал их, ища сейф. Боже мой, все стены в следах сажи. Большой палец, указательный, средний и безымянный. Чувствуете, чем это пахнет, Ватсон? – Холмс провел тростью вдоль плинтуса. – Здесь произошло чудовищное убийство, но полиция не может отыскать труп! Просто фантастика!

– Вот кабинет, мистер Холмс, – сказал Браун, отпуская констебля.

Ковер у камина и впрямь пропитался кровью. Кровавые разводы также темнели на стене с левой стороны. Но внимание Холмса сразу привлекли французские окна, выходящие в сад. Преступник проник в кабинет через эти двери – замок был сломан, щеколда погнута, одно из стекол треснуло по всей длине. Так и сказал нам инспектор Браун, осторожно поворачивая бронзовую ручку и открывая для нас дверь в патио.

– И обратно он ушел тем же путем, – заметил Холмс. Он вдохнул свежего воздуха, огляделся и прибавил: – Я сейчас, Ватсон. Только прогуляюсь по саду, полюбуюсь вон теми розами у стены.

Послышался пронзительный свисток паровоза. Повернув голову, я увидел пассажирский состав, медленно ползущий по насыпи. Когда поезд исчез за поворотом и дым рассеялся, я с удивлением увидел, как мой коллега карабкается на садовую стену и спрыгивает с другой стороны. Вскоре он уже стоял на вершине насыпи, в своем элегантном дорожном пальто и охотничьей шапке, и осматривал пути.

Вернувшись в дом, Холмс продолжил обследование французского буфета, где хранилась золотая посуда. Когда он опустился на четвереньки и с лупой полез под буфет, Браун ехидно поинтересовался:

– Неужели вы хотите найти там тело Кланторпа, сэр?

– Нет, – отвечал мой коллега, вставая и отряхиваясь. – Но кое-что я все-таки нашел. Взгляните – оловянная пуговица.

Находка ничуть не заинтересовала инспектора. Вместо того чтобы рассмотреть ее, он предпочел поделиться с нами своими соображениями относительно хронологии событий:

– На данный момент нам известно, что из пивной трубочист покатил свою тележку через дорогу на Нортальт-авеню. Как вы помните, стоял густой туман, но Хэрриет Уимпол, живущая напротив в доме номер 49, видела, как Кланторп, в домашнем халате, расхаживает у себя в гостиной и курит сигарету. Времени было около одиннадцати. Лок, должно быть, прокрался в сад через боковую калитку, а затем проник в кабинет, сломав дверной замок. Но хозяину удалось застать вора на месте преступления, поскольку тот, судя по повреждениям замка и щеколды, не мог действовать бесшумно. В возникшей схватке трубочист убил старика. Затем он погрузил тело и посуду в тележку, вышел тем же путем и где-то их спрятал. Наверное, на одной из садовых делянок поблизости…

– Прошу прощения, – перебил инспектора мой друг. – Но стена в дальнем конце сада запачкана кровью. А за стеной я нашел вот это! – Он вынул из кармана и показал нам вторую оловянную пуговицу – точь-в-точь такую же, что и первая.

– Вы меня разочаровываете, мистер Холмс, – вздохнул Браун. – Невдалеке высокая железнодорожная насыпь, а за насыпью – жилые дома. Одному человеку ни за что не удалось бы переправить тело и посуду через стену и дальше.

– А что, если у него был сообщник?

– Как бы там ни было, Альберт Лок заслуживает виселицы, – самоуверенно заявил Браун. – Не кто иной, как комендант Пентонвильской тюрьмы рассказал мне, что две недели назад, когда его доставили, он был в грязном пальто по колено, на котором не хватало двух пуговиц.

Поскольку в прошлом мне уже доводилось сопровождать Холмса в эту тюрьму, я знал, насколько это безрадостное место и что редкому узнику удается покинуть ее стены. Пока кеб вез нас по Каледониан-Роуд, я невольно жалел Альберта Лока, для которого, виновен он или нет, Шерлок Холмс оставался последней надеждой. Солидные улики, собранные против него полицией, и тот факт, что компания убитого Кланторпа пользовалась услугами королевского адвоката сэра Чарльза Биддлингтона, не прибавляли трубочисту шансов на спасение. Скорее они равнялись шансам слепого и однорукого инвалида попасть из винтовки в яблочко.

После кратких переговоров с комендантом тюрьмы нас проводили в камеру, где содержался Альберт Лок.

Когда мы вошли, трубочист понуро сидел на грубой деревянной скамье, опустив голову и теребя рукав полосатой куртки. На столе перед ним стоял нетронутый обед – суп и картофель. Видно было, что он совсем пал духом.

– Я скажу вам, господа из Линкольн-Инн, что говорю всем: я ни в чем не виноват, – устало произнес Альберт Лок. – Я никого не убивал, и меня вздернут за преступление, которого я не совершал.

Сказав так, он схватился за голову, и здесь, в этой мрачной камере, мне снова стало жаль его, ибо выражение страшного отчаяния и тоски на его лице было не передать словами.

– Что вы притащили? – грубо спросил он, увидев у Холмса сверток в коричневой бумаге. – Опять какие-то поповские книжки?

– Вовсе нет, – ответил Холмс и развернул бумагу. – Мне бы хотелось услышать, что вы скажете насчет этого старого пальто, мистер Лок.

– Это мое пальто, сэр. Другого у меня и нет. Я давным-давно купил его у одного еврея, торговца рыбой.

– Хм… вы видите, что тут не хватает двух пуговиц?

– Что ж, если меня не повесят и не засыплют потом известью на тюремном дворе, то я попрошу жену пришить пуговицы.

Холмс вынул из кармана две пуговицы, что нашел ранее, и сравнил их с теми, что были на пальто. Нельзя было не заметить, что пуговицы, хотя и отлитые из одного дешевого сплава, отличаются.

– Видите, Ватсон? На тех по краю бурая кайма, а эти и размером меньше, и кайма у них зеленого цвета.

– Не тот размер! – проворчал Альберт Лок. – Но я все равно благодарен вам, сэр, за подарок.

– Что ж, других вопросов к вам пока нет, мистер Лок. Спасибо, что уделили нам время. До свидания!

– Могу я знать ваше имя, сэр? – спросил озадаченный трубочист.

– Меня зовут Шерлок Холмс, а это мой коллега доктор Ватсон, – ответил Холмс, в то время как я уже колотил в дверь, давая знать надзирателю, что наша краткая беседа окончена.