Шерлок Холмс. «Исчезновение лорда Донерли» и другие новые приключения

В тот же день мы отправились к миссис Мунн. Туман ненадолго рассеялся, и в небе блеснуло призрачное солнце, освещая землю своим бледным светом. Когда мы прибыли, входная дверь была распахнута.

– Дорогая миссис Мунн, я принес вам добрые вести! – с порога закричал Холмс, бросил на вешалку шапку и пальто, мельком взглянул в зеркало и бодро направился в гостиную.

Хозяйка все так же сидела на стуле у клетки с попугаем, скрытой под черной тканью. «Неужели она никогда не снимает эту тряпку? – думал я. – Зачем она держит бедную птичку в темноте?» Из клетки, однако, раздавалось веселое чириканье и слышалось биение крылышек. Миссис Мунн пригласила нас к столу и угостила свежезаваренным чаем. Холмс показал ей письмо.

– Ну вот, это все объясняет, – пробормотала она, прочитав ответ из Индии.

Перед нашим уходом она, насколько я понял, решила отблагодарить Холмса. Схватив его руку, она повернула ее вверх ладонью и стала предсказывать ему будущее:

– На этой неделе вы получите известие от мистера Пирса Чоупа. Он медиум. У нас с ним невидимая духовная связь, джентльмены, поскольку церкви спиритуалистов связаны друг с другом. Так вот, он покажет вам кое-что, чего вы еще не видели, и вы уверуете, как верую я, в присутствие мирового духа. Он выведет вас на новые уровни существования, которых мы все стремимся достичь.

– Пирс Чоуп, – повторил я, чувствуя в воздухе холодок. Отчего-то захотелось поскорее уйти.

И тут черная ткань, покрывавшая клетку, сама собой соскользнула, и я понял: птица, что сидит на жердочке и без выражения глядит на меня – заводная.

Пирс Чоуп оказался бледным худощавым человеком лет тридцати пяти, в одежде не по размеру, висевшей на нем, точно на вешалке. Седеющие виски, холодные черные глаза и тонкие усики над верхней губой не позволяли заподозрить в нем теплоты и человеческого участия, однако держался он довольно дружелюбно.

Жил Чоуп в одном из бедных районов Лондона, в квартире на третьем этаже. Под окном проходила дорога, а дальше виднелась станция метрополитена.

Он пригласил нас на ужин и по-холостяцки угощал жилистыми котлетами. На десерт был осевший пудинг с комковатым заварным кремом.

После ужина мы сидели в гостиной у камина, курили и вели дружескую беседу. Обстановка в маленькой комнате отражала презрение хозяина к благам земного мира: голый линолеум, выцветшие бумажные обои и книжный шкаф в углу, где стояло всего несколько книг по спиритуализму. В камине слабо мерцал дымный огонек.

– Я сейчас принесу портвейн, – сказал Чоуп, – у меня есть бутылка отличного «Кокбурна».

Он поднялся из истертого кресла с засаленным подголовником.

– Джентльмены, я считаю, что вы мои истинные друзья, и предлагаю сегодня вечером совершить путешествие в метро.

– В каком направлении, мистер Чоуп? – удивленно спросил Холмс.

– Станция «Арчвей», сэр.

Холмс потер длинным пальцем переносицу своего орлиного носа.

– «Арчвей» – это же ваша Северная линия. От Кэмдена всего несколько остановок к югу. «Кентиш-Таун», «Тафнел-Парк», а затем и «Арчвей». Здесь, в конце линии, дорога довольно извилиста, поезда несутся как бешеные, вагоны так и бросает из стороны в сторону. Более того, тут самые длинные и темные перегоны. Бывает, едешь в тоннеле и задыхаешься от нехватки воздуха. Словом, ничего хорошего. Я бы лучше покатался по Кольцевой или Метрополитэн. А вы что скажете, дорогой Ватсон?

– Все, кроме старой линии на «Сент-Джонс-Вуд», меня вполне устраивает! – заявил я, приканчивая портвейн. – Вот уж где вонь и духота!

Надев шляпы и пальто, мы спустились на улицу и быстро пошли к метро. Туман сгустился пуще прежнего. Тускло горели фонари, освещая старые мрачные дома Кэмдена, дорогу запрудили омнибусы и экипажи, двигавшиеся с черепашьей скоростью.

Зачем ему понадобилось тащиться куда-то на метро в такую темень? Наверное, он хочет познакомить нас еще с одним медиумом, активистом их спиритуалистической церкви на севере Лондона. Мне казалось, что Холмс молчаливо разделяет мое мнение.

Монотонный перестук колес притуплял мысли. Я сидел, сонно уставившись на собственное отражение в стекле напротив, пока поезд не остановился на «Кен тиш-Таун». Яркий свет, движение пассажиров разогнали дремоту, но ненадолго. Лицо Холмса у меня перед глазами задрожало, начало расплываться, менять форму, точно резиновое. Наблюдая эти странные трансформации, я одновременно понимал, что он спокойно читает рекламу леденцов от кашля, висящую над головой Чоупа, ничуть не меняясь в лице. Наш медиум всю дорогу просидел смежив веки, точно пребывал в глубоком трансе.

На станции «Арчвей» мы покинули душный вагон и направились к эскалаторам, поднимавшим пассажиров на поверхность. Но не успели мы ступить на эскалатор, как Чоуп схватил меня за руку и потащил в другую сторону, на платформу северного направления. Признаться, я нетвердо держался на ногах и с трудом понимал, что происходит.

– Мы возвращается в Кэмден? Так скоро? – удивился Холмс.

– Спокойствие, сэр, – огрызнулся Чоуп. – Мы находимся в присутствии неугомонного духа, который должен вечно вертеться на чертовом колесе. А теперь, доктор Ватсон, и вы, мистер Холмс, взгляните вон туда – в тоннель!

Приближался поезд. Волна зловонного воздуха из тоннеля и звенящие рельсы привлекли одного из пассажиров, стоявших на платформе, как огонь привлекает мотылька. Бедняга, сорвав с головы цилиндр, бросился прямо под поезд.

– Эй! – закричал я и замахал руками. – Дежурный! Человек прыгнул на рельсы!

Кричать и махать руками было нелегко, потому что язык заплетался, а руки не слушались.

– Прекратите, Ватсон, – донесся до меня будто из-под земли требовательный голос Холмса. – Никто никуда не прыгнул. Это мираж.

Потом я услышал, как он в крепчайших выражениях отчитывает Чоупа:

– Вы шарлатан, мистер Чоуп. Вы используете дешевые опиаты, чтобы вызвать галлюцинации. Я узнаю эти симптомы. По счастью, я не пил ваш портвейн с настойкой опия. Считайте, что вам повезло, а ведь я мог бы переломать вам все кости за то, что вы сотворили с моим другом. Идемте на эскалатор, дорогой Ватсон, вам необходимо выйти на свежий воздух, проветрить голову. Что касается вас, мистер Чоуп, то я надеюсь, что мы больше не увидимся. Я запрещаю вам приходить на Бейкер-стрит, а также присылать вашу спиритическую литературу. Это мое последнее слово. Прощайте.

Какие необычные чувства я испытывал, находясь на платформе «Арчвей», в новом для себя состоянии. Замечу, что, в отличие от Холмса, я ни тогда, ни впоследствии не питал неприязни к мистеру Чоупу. Мне понравилось наше путешествие. Хочется верить, что наш медиум использовал опиаты как средство, помогающее открыть для человеческого разума присутствие мира духов и фантомов, а призрак джентльмена в цилиндре и по сей день продолжает посещать станцию «Арчвей».

Прибавлю, что через несколько лет я был очень огорчен, узнав из колонки некрологов в «Таймс» о кончине Пирса Чоупа, который совершил самоубийство, бросившись под поезд на станции «Онор-Оук-Парк».