Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа (полная серия)

Шерубен невольно вздрогнул при этих словах, но так как он глубоко веровал в свою звезду, то быстро оправился от смущения.

– Вы правы, граф, – пробормотал он и поклонился.

– Прощайте, – ответил ему граф. Они раскланялись и разошлись.

Граф вышел из клуба и спокойно отправился сначала к себе, а потом к Баккара.

Шерубен вошел в игорную залу, проиграл около двух часов в вист и ровно в половине одиннадцатого встал со своего места и направился к выходу из клуба.

В дверях он столкнулся с Рокамболем.

– А! – заметил он. – Вы едете, верно, за пятьюстами тысячами франков.

– Да.

– Не забудьте только духов, которые я вам дал.

– Не беспокойтесь.

– Завтра мне положительно некогда, – добавил Рокамболь, – смотрите же не увлекитесь своим счастием и будьте к назначенному времени у госпожи Маласси.

– Будьте спокойны, я знаю хорошо свою роль и добросовестно сыграю ее.

– В эту минуту ваше письмо уже в руках маркизы… Прощайте, но не забудьте, что малейшая ошибка испортит все дело и через сутки вы будете убиты.

– Знаю, знаю!.. Прощайте.

Рокамболь вошел в клуб, а Шерубен вышел из него. Он отправился пешком до улицы Монсей и пришел туда ровно в одиннадцать часов.

Рука его сжимала склянку с духами, и он уже мысленно считал себя обладателем пятисот тысяч франков.

– Что это, – подумал он, – она пишет, что калитка будет отперта в одиннадцать часов, а на самом деле она заперта… подождем несколько минут.

Прошло около четверти часа, а калитка не отворялась.

– Тем хуже, – подумал он, – я звоню. И он действительно позвонил.

Калитка отворилась, и он вошел в дом к той, к которой он нес, сам того не зная, яд, данный ему виконтом де Камбольхом.

Ровно за час перед этим Баккара сидела в кабинете с графом Артовым.

Баккара рассказывала графу про Андреа и его мерзкие дела.

– Так вы узнали его вчера? – спросил граф.

– Да, по его взгляду, который он не может изменить… Андреа, – добавила она, – знает или, по крайней мере, должен знать Шерубена, и я уверена, что между ними есть какой-то отвратительный союз.

– Мы это узнаем, – сказал граф, – так как Шерубен умрет, если он только не выскажет нам всей своей тайны.

В эту минуту раздался звонок. Часы били одиннадцать с четвертью.

– Это он, – сказала Баккара и указала рукой на свою уборную.

Граф тихо встал, вошел в уборную и запер, за собой дверь.

Жидовочка спала, не раздеваясь, в этой же самой комнате, на диване. Она спала тем странным сном, во время которого Баккара советовалась с ней, как с каким-нибудь оракулом. Оставшись одна, молодая женщина опустилась на кушетку.

Но скоро дверь ее комнаты отворилась, и в ней показался Шерубен.

При виде ею Баккара пожала плечами.

– Как? – проговорила она. – Вы являетесь сюда без позволенья?

Шерубен невольно вздрогнул, но в эту минуту молодая женщина улыбнулась, и он принял эту улыбку за признак своего будущего торжества.

– Но, – заметил он, – разве я когда-нибудь ослушивался вас?

– Но ведь я сказала вам третьего дня, – возразила Баккара, – что я не хочу видеть вас раньше трех дней.

– Вы очаровательно притворяетесь.

– Я притворяюсь? Шерубен подал ей письмо.

– Что это? – спросила Баккара.

– Это мое оправдание.

Она прочла.

– Да кто же вам это писал?

– Вы…

– Я? Никогда!

– В таком случае вы, вероятно, продиктовали это письмо кому-нибудь, – пробормотал смущенный Шерубен.

Она ничего не ответила, и это-то молчание Шерубен счел за полупризнание и успокоился.

– В таком случае меня обманули и подшутили надо мной, – сказал он, – а так как я здесь…

– То и можете остаться, – докончила она за него и опять улыбнулась.

Шерубен почувствовал тогда, что пятьсот тысяч франков находятся уже в его кармане.

– Положительно, – подумал он, – духи моего друга виконта совершенно не нужны, но раз уже они со мной, то нужно воспользоваться ими.

И при этом он вынул из кармана пузырек с духами.

– Что это? – спросила Баккара, невольно вздрогнув.

– Это смиренный подарок, который я повергаю к вашим ножкам, – ответил Шерубен и подал ей герметически закупоренный флакон.

Баккара взяла его и посмотрела на него на свет. – Что в нем такое? – спросила она.

– Индийская эссенция, – ответил Шерубен, голос которого невольно дрожал.

– Для чего она?

– Для туалета… она распространяет вокруг себя великолепный запах.

Подозрение невольно промелькнуло в голове Баккара.

– Это какое-нибудь наркотическое средство, – подумала она, и при этом перед ней встала тень сэра Вильямса.

– Нужно посмотреть, – проговорила она и, сделав вид, что хочет открыть флакон и понюхать, неожиданно приостановилась и громко сказала: – Однако я положительно забываю свои дела с вами… погодите, я сейчас же вернусь.

И сказав это, она улыбнулась и вошла в свою уборную.

Там сидел граф Артов, перед которым лежали две пары пистолетов.

– Тсс! – прошептала молодая женщина, указывая на флакон.

Затем она нагнулась к дивану, где спала маленькая жидовочка, и, положив руку на ее голову, сказала:

– Я тебе приказываю видеть.

Ребенок пошевелился, вытянулся, но не открывал своих глаз. Он спал сном ясновидящих.

– Смотри, – повторила Баккара настоятельным тоном, – туда, в ту комнату, – и при этом она указала на стену, за которой сидел Шерубен.

Ребенок сделал испуганный жест.

– Что ты видишь? – спрашивала молодая женщина.

– Человека, который был в беседке, – ответила маленькая жидовочка.

– Это верно, – прошептала Баккара, между тем как граф смотрел с немым изумлением на эту сцену.

Затем Баккара сунула флакон в руки ребенка и спросила:

– Кто мне дал это?

– Он.

– Что в нем находится?

Ребенок крепко сжал его в своей руке и, казалось, сосредоточил на нем все свое внимание.

– О! – прошептала, наконец, с ужасом девочка.

– Говори… я требую этого, – настаивала Баккара.

– Это ликер, который сводит с ума людей.

– Когда его пьют?

– Нет, когда нюхают, – ответила, нисколько не колеблясь, молодая жидовочка.

– Итак, нюхая его, можно потерять рассудок?

– То есть, – ответил ребенок, – от него делаются очень веселым и выдают все свои тайны.

Баккара и граф были поражены.

– Спи! – повторила она, кладя ребенка на диван. Затем она простилась жестом с графом и возвратилась в гостиную.

И в это же время граф отворил потайной шкаф, чтобы слышать все, что будет происходить в будуаре.

Баккара, войдя к Шерубену, села около него и сказала:

– Итак, вы попались в ловушку, дорогой Верни!

И, произнося эти слова, тон ее голоса сделался резок и насмешлив.

Шерубен вздрогнул.

– Да, – продолжала молодая женщина тем же насмешливым тоном, – если только судить по письму, которое вы только что показывали мне.

– Но… – пробормотал было Шерубен.

– Ну-с, продолжайте!..

Замешательство Шерубена увеличивалось все больше и больше. Баккара засмеялась сардонически.

– Неужели вы могли предполагать, – сказала она, – что довольно бросить два или три притворно чарующих взгляда на женщину, чтобы заставить ее мгновенно влюбиться в вас?

– Но ведь, – пробормотал он, – вы все-таки дозволили же мне прийти сюда опять.

– Вы хотите, чтобы я была откровенна? – заметила серьезно Баккара.

– Да, – пробормотал Шерубен, начиная понимать, что над ним насмехаются.

– Господин де Верни, знаете ли вы, почему я не велела моим лакеям выкинуть вас прямо в окно, как бы следовало это сделать с человеком, который осмеливается держать пари о женщине, с дураком и фатом, который, одержав несколько успехов у гризеток, вообразил себе, что у него такой чарующий взгляд, что он сразу обольщает всех?

Обольститель затрепетал.

Баккара уже не смеялась больше, а, наоборот, смотрела на него самым презрительным образом.

Он почувствовал, что его постыдное пари проиграно.