Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа (полная серия)

Затем она обернулась к Фернану и рассказала ему, что все то, что произошло с ним и с Ролланом. было устроено нарочно с целью погубить их обоих.

– Я узнала это, – добавила она, – от горничной, которую я подкупила.

– А! – вскрикнул тогда Роллан. – Теперь только я все понимаю; но… этот человек!

– Какой?

– Который приезжал за Тюркуазой и хотел убить меня.

– Это был третий актер; вас обманывали обоих, и развязка этой комедии без меня была бы кровавая.

Они оба вздрогнули.

– Идите же, бедные безумцы, – проговорила Баккара, – и возвращайтесь к истинному счастию… и предоставьте, – добавила она с волнением, – заботу охранять вас тем людям, у которых нет в этом мире ни детей, ни любви…

Посмотрим теперь, что делал несколько часов тому назад граф де Шато-Мальи.

Мы помним, что после ухода сэра Артура от молодого графа этот последний написал к госпоже Роше, прося ее позволенья быть у нее.

Это было как раз за несколько часов до только что описанных нами потрясающих сцен, театром для которых послужил отель в улице Виль л'Евэк.

В восемь часов вечера граф де Шато-Мальи был у Эрмины Роше, которая видела в нем самого искреннего и доброго друга.

Он молча поцеловал поданную ему Эрминой руку и остановился перед нею.

– Боже! – заметила она, – что с вами, граф, вы так бледны? Уж не случилось ли какого-либо несчастия?

Он покачал головой и опустился на колени.

– Успокойтесь, я пришел поговорить с вами и открыть вам страшного преступника.

– Преступника? – переспросила она, не доверяя своим ушам.

– Да, меня самого…

– Вы просто с ума сошли, – заметила она, улыбаясь, – но в чем же состоит ваше преступление?

– Оно не имеет даже названия.

– Но что с вами?

– Вы только тогда поймете, – сказал он, – когда выслушаете меня.

– Я вас слушаю, хотя, право…

– Вы скоро убедитесь в том, что я говорю правду. Но позвольте мне раньше всего задать вам один вопрос?

– Задавайте.

– Не встречали ли вы где-нибудь и когда-нибудь англичанина по имени сэр Артур Коллинс, он ходит постоянно в синем фраке и нанковом жилете.

– Да, сколько мне помнится, – ответила она, подумав, – я видела его однажды на бале у маркизы Ван-Гоп.

– И видели его только там?

– Да.

– Вы никогда не встречали его раньше?

– Никогда.

– В таком случае он нагло лгал, – заметил граф, – и это чрезвычайно странно.

Эти последние слова удивили до крайности госпожу Роше.

– Что вы этим хотите сказать? – спросила она.

– Он уверял меня, – ответил граф де Шато-Мальи, – будто бы он любил вас и долго преследовал своим обожанием.

Она невольно улыбнулась.

– Он просто фат, – сказала она, – и я только раз видела его.

Но граф продолжал быть мрачным. – Нет ли у вашего мужа врагов? – спросил он.

– Не думаю, – ответила она, – Фернан очень добр для того, чтобы иметь врагов.

– Однако, – продолжал граф, – я уверен, что у вас или у него есть ужасный и смертельный враг.

– Боже! – прошептала Эрмина.

– И этот-то враг, – продолжал он. – это не кто иной, как сэр Артур Коллинс!..

– Это немыслимо! – заметила Эрмина.

– Однако – это верно…

– Но ведь это человек, которого я почти не знаю…

– Может быть, ваш муж знал его?

– Нет, – сказала она, – этого не может быть… я теперь вспоминаю, как Фернан указал мне на него на бале у маркизы Ван-Гоп и сказал: «Вот странная личность!..»

– Непонятно! – подумал граф и рассказал Эрмине все то, что произошло между ним и сэром Артуром Коллинсом.

Эрмина слушала его с возрастающим удивлением, мысленно спрашивая себя, не бредит ли он и возможно ли, чтобы этот человек мог быть виновен перед нею.

Сначала она не находила даже слов для ответа и смотрела на графа де Шато-Мальи с грустным удивлением.

– Женщина, на которую я осмелился поднять свой дерзкий взгляд, – продолжал тихо граф, – были вы…

Эрмина продолжала молчать.

– Англичанин сказал мне, – говорил между тем граф де Шато-Мальи, – что женщина, за которой я должен ухаживать, будет именно та, муж которой поссорится в этот вечер из-за карт.

Эрмина вздрогнула.

– Итак, вы видите, – продолжал граф, – что сэр Артур знал наперед, что произойдет… да, я негодяй и достоин вполне вашего презрения… но раскаяние мое искупает мою вину, и на этот раз я вас спасу.

В его голосе было столько искренности, безнадежности и угрызений совести, что молодая женщина была глубоко тронута.

– Послушайте, – сказала она, – встаньте, ваше раскаяние исправляет и сглаживает вашу вину.

Граф де Шато-Мальи радостно вскрикнул.

– О, теперь, – сказал он, – этот человек может обесчестить меня.

– Обесчестить вас? – проговорила она с ужасом.

– Да, – ответил граф и рассказал ей всю сцену, которая произошла вчера между ним и сэром Артуром.

Когда он замолчал, Эрмина протянула ему руку.

– Граф, – сказала она, – я вас охотно и от всей души извиняю… Хотите остаться моим другом?

Граф молча опустился перед ней на колени.

– Вы ангел доброты и невинности, – прошептал он.

– Нет, – заметила она с ласковой улыбкой, – я не ангел, а просто честная женщина, не забывающая своих обязанностей.

И она подняла его и посадила около себя.

– Вы меня назвали своим другом, – сказал он, – так позвольте же доказать мне это на деле и отдать свою жизнь до последней капли крови за исправление моей ошибки.

Она грустно покачала головой.

– Фернан, – проговорила она, – бедный больной… и его излечение может быть только со временем… Будем ждать и надеяться.

– О, вы правы, – прошептал граф, – надейтесь, так как положительно немыслимо, чтобы не настал тот час, когда он почувствует, что истинное счастье возможно только у ваших ног…

И, сказав это, граф поцеловал руку Эрмины и, простившись с ней, уехал домой.

– Мне кажется, – прошептал он, – что я остался по-прежнему честным человеком.

Когда граф вышел, Эрмина залилась слезами.

Она провела одна остаток этого вечера… Как мы знаем, он обедал у Тюркуазы.

Часу в десятом вечера раздался звонок и заставил невольно вздрогнуть молодую женщину. Вскоре послышались знакомые шаги, и на пороге комнаты показался Фернан. Он направился прямо к молодой женщине и опустился перед ней на колени.

– Если я поклянусь вам теперь, – прошептал он, рыдая, – посвятить всю свою жизнь на исправление тех мучений, которые я причинил вам, – простите ли вы меня тогда и будете ли меня опять любить?

Она вскрикнула и страстно обняла его.

Счастье снова входило под кров Фернана и Эрмины.

Мы потеряли из виду сэра Вильямса с той самой минуты, когда он выпрыгнул в ок" но, рискуя сломать себе ноги. Но и на этот раз судьба была за него, он соскочил самым благополучным образом и, не раздумывая, отправился на квартиру к Рокамболю, который, как мы уже знаем, счел за самое удобное возвратиться к себе домой еще в начале той трагедии, которая произошла в отеле Тюркуазы. Сэр Вильямс застал своего достойного ученика сидящим в мягком кресле и спокойно покуривающим сигару.

– Я нисколько не забочусь об участи моего хозяина, – думал он, – вероятно, он уже ушел с векселями… Тюркуаза тоже как-нибудь поладит с убийцей – а мне положительно нечего было там делать.

Это спокойствие ученика сразу показало сэру Вильямсу, что он ничего не подозревает о том, что произошло.

Рокамболь в свою очередь, видя бледность сэра Вильямса, невольно вскрикнул:

– Боже, дядя, что с вами? Что случилось?

– То, что мы разбиты… – Разбиты?..

– Женщиной, – добавил сэр Вильямс с горькой иронией.

– В самом деле, – пробормотал Рокамболь, побледнев от ужаса при одной только мысли о том поражении, которое потерпел сэр Вильямс, в гений которого он так глубоко верил.

Несколько минут продолжалось глубокое молчание.

– Да, – вздохнул через несколько минут сэр Вильямс, догадываясь о том, что происходило в душе его ученика, – мы побиты женщиной, но еще ничего не потеряно, и я, клянусь адом, выиграю это дело.