Компания дьявола

— Отойди от кошелька, старый козел, не то испробуешь моего сапога.

— С превеликим удовольствием отойду, — ответил я, — тем более что это не мой кошелек, а твой.

Я поднял голову и посмотрел прямо в лицо уличного мальчишки по прозвищу Кривой Люк.

— Будь я проклят, — сказал другой мальчишка. — Не иначе тот самый парень, что надавал пару раз этому задавале Эдгару!

— Он самый, — сказал Кривой Люк и внимательно осмотрел меня, словно лакомство, присланное в подарок врагом, который неоднократно пытался его отравить. — Значит, звон монет был приманкой. Так, что ли?

— Так, — признался я. — Мне надо с тобой поговорить. Можешь поговорить и делать что захочешь. Можешь помочь мне, можешь отказаться. Кошелек все равно твой.

Кривой Люк кивнул одному из своих товарищей, сопливому мальчугану, которому на вид было не больше семи или восьми. Когда тот подошел ближе, я увидел, что он старше, но очень худой. Он рванулся вперед, схватил кошелек и вернулся на место.

— Мы тебе нужны для чего-то? — спросил Кривой Люк.

— Нужны. После нашей первой встречи я спросил у вашего приятеля Эдгара, почему он так вас ненавидит. Он сказал, что вы воры — можете залезть в дом и вылезти непойманными.

Мальчишки засмеялись, громче всех смеялся Кривой Люк.

— Да, это ему не по душе, — согласился Люк. — Это выводит его из себя.

— Они очень гордятся тем, что их дом неприступен, — сказал я с намеком.

Люк понимающе кивнул.

— Точно. Мы стащили парочку вещей, спорить не буду, но скорее ради забавы. Больше не получалось — они всегда дома, да еще любят палить в нас из мушкета почем зря. Но мы все равно устраиваем рейды, словно дикари-индейцы, и они не знают, как мы к ним попадаем.

— Мне нужно пробраться внутрь, — сказал я, — и я хочу узнать ваш секрет.

— Но это же наш секрет.

— Это так, но у меня тоже есть парочка секретов. Может, обменяемся?

— А что за секреты?

Я улыбнулся, так как понял, что он заинтересовался.

— Мистер Кобб уехал. Мистер Хаммонд тоже скоро уедет. Не сомневаюсь, что через день после исчезновения мистера Хаммонда придут кредиторы и приберут дом к рукам. Но если кое-какие сметливые молодые люди будут знать, когда точно действовать, они смогут гулять по дому и брать, что им захочется, безнаказанно.

Люк переглянулся с парой своих товарищей.

— Вы не врете?

Я протянул Люку карточку.

— Если вру, знаешь, где меня найти. Я дам тебе пять фунтов, если я вру. Я пришел просить вас о помощи, молодой человек, и надеюсь, что вы не оскорбите мое великодушие неверием.

Он кивнул.

— Я кое-что о вас знаю, — сказал он. — У меня нет причин думать, что вы врете, а если ошибаетесь, обещайте исправиться. Так что я принимаю ваше предложение.

Он обернулся к товарищам, они серьезно покивали. Я не льстил себе надеждой, что они согласились с оценкой Люком моего характера. Скорее они сгорали от нетерпения прибрать к рукам ценности богатого дома.

— Так ты мне покажешь? — спросил я.

— Ага, покажу. И надеюсь, вы не так уж дорожите одеждой, что на вас надета, а то скоро она будет совсем негодной.

Человек, который, как я сам, совершил побег из самой знаменитой тюрьмы в Лондоне, вряд ли станет огорчаться, если порвет бриджи, зацепившись за гвоздь, или испачкает руки гарью. Больше всего я боялся, что тайный ход, подходящий для мальчишек, окажется слишком узким для взрослого мужчины, но мои опасения не оправдались. Люк повел меня к небольшому дому по соседству с Коббовым. Я сразу понял, что это пансион, чистый и респектабельный, куда оборванцев вроде моего приятеля Люка на порог не пускали.

— А теперь слушайте меня внимательно, сэр, так как это наш фокус, и, если вы его испортите, вам несдобровать. Мы пользуемся им уже несколько месяцев, и хозяин заведения ни звука от нас не слышал. Обещаете ступать осторожно?

— Обещаю.

— Так когда дом опустеет?

— Завтра к заходу солнца, — сказал я, — если все пойдет, как я думаю, мистер Хаммонд, Эдгар и все, кто имеет к этому дому хоть какое-то отношение, будут в бегах и сюда не вернутся. Конечно, — добавил я, — если никто из них не попадется мне на глаза сегодня.

— А если все пойдет не так, как вы думаете? — спросил Люк.

— Тогда мне придется вмешаться. Стоит мне кое-что шепнуть об их секретах, и с ними будет покончено.

— Вы насчет того, что они французские шпионы? — спросил Люк.

Я открыл рот от изумления.

— Откуда ты знаешь?

— Не забывайте, я ведь был в этом доме. И я кое-что видел и кое-что слышал. Да и буквы я знаю.

В пансионе имелась дверь, ведущая в подвальный этаж. Я мог бы справиться с замком, но он оказался старым и нехитрым, и я позволил Люку открыть его в знак уважения к нему как хозяину территории. Люк дал мне на удивление краткие и четкие инструкции. Путь был свободен, он попрощался, и мальчишки тотчас исчезли из виду.

Оказавшись в подвале, я закрыл за собой дверь и по просьбе Люка снова запер, чтобы хозяева ничего не заподозрили. Потом сел на ступени и сидел там минут десять, ожидая, пока мои глаза не привыкнут к темноте. Сквозь щели в дверях проникало немного света, и, присмотревшись, я смог различить ориентиры, которые мне дал Люк.

Я спустился по ступеням и начал осторожно двигаться по грязному полу погреба. В дальнем углу, как было обещано, я обнаружил старую ветхую полку, на которой ничего не стояло, кроме таких же старых керамических кувшинов. Я снял кувшины и легонько потянул полку на себя. За ней была дыра в стене, о которой сказал Люк, прикрытая доской.

Я опасался, что мне придется пробираться ползком, но оказался в ровном, прохладном туннеле, по которому можно было идти, лишь слегка пригнувшись. Он был таким широким, что, будь у меня при себе свеча, можно было бы не касаться стен. Я гадал, откуда мог взяться подобный туннель, и только много лет спустя, когда я рассказывал друзьям эту историю, один джентльмен, знаток исторической географии города, все мне объяснил. По его предположениям, большой дом, в котором жили Хаммонд и Кобб, был построен человеком, чья ревнивая и сварливая жена хотела жить только в отдельно стоящем доме. И вот этот джентльмен поселил свою любовницу в доме, в котором теперь пансион, и по ночам, когда жена спала, они с любовницей могли беспрепятственно переходить из одного дома в другой. Когда жена спрашивала слуг, не выходил ли хозяин из дому, они без задней мысли говорили, что он никуда не отлучался.

Я не сомневался, что когда этот джентльмен пользовался туннелем, у него, в отличие от меня, хватало ума взять с собой свечу. Я также подозревал, что в те далекие дни стены были значительно чище, возможно, их даже регулярно чистили. Теперь же за ними давно никто не ухаживал, и Люк был прав, предупреждая, что мой костюм пострадает. Всякий раз, натыкаясь на стену, я чувствовал, как на одежде становится все больше грязи. Я слышал, как разбегаются крысы, и чувствовал прикосновение паутины. Но это была всего лишь грязь, а человек, который живет в большом городе, привыкает к подобному. Я дал себе слово не беспокоиться о таких мелочах.

Путь по туннелю занял минут десять, хотя, будь у меня свет, на это ушло бы не больше минуты или двух. Я шел, вытянув вперед руку, и наконец нащупал еще одну доску, которую, согласно наставлениям Люка, сдвинул в сторону; установленная на направляющих, она двигалась легко. Я шагнул вперед и задвинул доску обратно. Мне было не видно, встала ли она на место, но я услышал характерный щелчок. Люк был прав. Если не знать, что это дверь, догадаться было невозможно.

Мои проводники предупредили, что я окажусь в кладовке. Поэтому очень осторожно, чтобы ничего не уронить, я пошел в сторону двери, открыл ее и вышел в тускло освещенную кухню.

В этом доме кухня располагалась в подвальном этаже, по замыслу первоначального хозяина. Для меня это не имело значения. Я осмотрелся и, стряхнув с одежды самую неприемлемую грязь, стал подниматься по лестнице.