Орудья мрака

Маленькая команда неуверенно двинулась во мрак. На черном небе виднелись оранжевые пятна — над теми местами, где бушевали многочисленные пожары. Мимо путников, торопясь, шли люди — этакие сгустки из полумрака и страха; когда свет фонарей выхватывал их лица, было видно, что они поблескивают от пота; эти прохожие словно бы сошли с картин Караваджо. Грейвс поторапливал друзей. Хорошо известные улицы и неровная мостовая у них под ногами, казалось бы, знакомая, как пять пальцев, переменились, будто в кошмарном сне. Джонатан оступился еще до того, как они прошли мимо дверей первого соседа; Грейвс обернулся и увидел, что Клоуд поднял мальчика на руки. Ребенок повис на шее молодого человека, изо всех сил пытаясь устроиться поудобнее, и сомкнул ладони под темными волосами Клоуда.

Грейвс огляделся. Кругом было множество лиц — в такой тьме он не мог отличить друга от врага. Молодой человек спешно двинулся вперед, осознавая, что мисс Чейз и Сьюзан отстают от него на шаг; Клоуд замыкал процессию — одной рукой он поддерживал Джонатана, другую предусмотрительно держал в кармане. Грейвс догадывался, что пальцы его нового товарища лежат на рукоятке мясного ножа, поскольку его собственная рука сомкнулась на точно таком же оружии.

Они свернули и двинулись через Сохо. Казалось, все площади потонули в голодных языках пламени и пьяном смехе. Какой-то человек, качнувшись назад, почти упал ему на руки, от незнакомца пахнуло бренди и сажей. Грейвс оттолкнул его в сторону.

Справа от него раздался крик. Развернувшись, он увидел молодую женщину, простоволосую и взъерошенную, с младенцем на руках; она пронзительно вопила, глядя на крышу захудалого домишки, который располагался на другой стороне площади. Строение было окутано дымом и словно бы изгибалось в оранжевом пламени.

— О Боже! Куда же я пойду! Куда же я пойду? — кричала она, пока двое мужчин, чьи синие кокарды еще можно было разглядеть в отблеске огня, выбирались из ее дома. Один грубо пихнул ее в грудь, и женщина растянулась на мостовой.

— Вернешься в Рим, блудница! — воскликнул он, поворачиваясь, чтобы посмеяться вместе со своим товарищем. Женщина покрепче обхватила ребенка руками, качаясь из стороны в сторону.

Сьюзан высвободила руку из хватки мисс Чейз и побежала к женщине. Девочка сунула ей свой маленький кошелек.

— Возьмите! Найдите безопасное место.

Женщина подняла глаза и перекрестилась, затем сказала, всхлипывая:

— Благослови вас Бог, мисс! Но спрячетесь ли вы сами?

— Да, в Графском дворе. Однако всем нам придется уйти отсюда.

— Сьюзан, ради всего святого, встань! — закричала мисс Чейз.

Женщина кивнула.

— Я уйду, — торжественно пообещала она. — И больше никогда не вернусь сюда.

Мисс Чейз подняла девочку на ноги и потащила вперед.

— Сьюзан, идем сейчас же. Больше никогда не отпускай меня!

Сьюзан посеменила рядом с ней туда, где, наблюдая за толпой, их ожидали двое мужчин.

— У нее младенец, мисс Чейз! — задыхаясь, проговорила девочка.

Грейвс оглядывался в темноте.

— Хорошо, Сьюзан, — сказал он. — А теперь пойдем. — Он заметил, что Клоуд вздрогнул. — Что случилось?

— Ничего. Я не знаю. Идемте.

Краудер распахнул дверь своего дома чуть позже полуночи, зажег свечу, которая дожидалась его в передней гостиной, и понес свет в кабинет. Там его поджидало письмо. Он прочитал текст, держа лист бумаги за краешек, словно опасаясь, что ему на пальцы может попасть яд, а затем аккуратно положил его на стол. Придвинув к себе свежую бумагу, Краудер принялся писать, занося наблюдения о каждом теле, как если бы он осматривал их для собственного интереса или выставлял на суд своих коллег. Затем, снова заточив перо, анатом принялся записывать все, что они с Харриет знали об обитателях и истории замка Торнли. Краудер воображал, что его слова образуют своего рода разрастающуюся паутину, и пытался сделать так, чтобы связи между людьми и событиями обернулись нитями и ячейками этой сети, обрели определенную форму. Он полагал, что в центре всего Уикстид, однако тот, похоже, лишь стоял посреди паутины с грозным видом, и ни одна из сплетавшихся вокруг нитей не касалась его. Прямое отношение к нему имели лишь бутылка и обрывок вышивки, что вполне объяснимо, однако Пейшнс уже уехала.

Краудер поднял взгляд и перевел его на высушенную черную руку, повернутую вниз пальцами, которая стояла на его шкафу с препаратами. Она была черной от смолы, однако вены и артерии, питавшие ее при жизни, и мышцы, дававшие ей возможность двигаться, были выделены синим и желтым воском. Когда эти мышцы сокращались, рука превращалась в кулак. На мгновение анатом расправил собственные кисти, а затем принялся перечитывать записи. Где же следует надавить? Какое движение заставит паука в ярости подпрыгнуть, закружиться и повеситься на нитях собственной паутины?

Здесь улицы были тише. Они отступали перед полями, что тянулись вдоль Новой королевской дороги к Кенгсинтону. У Дэниела онемела рука, которой он поддерживал Джонатана; молодой человек автоматически следовал за двигавшимися перед ним силуэтами и считал шаги. Он вспомнил о госпоже Уэстерман и мисс Тренч из Кейвли, и ему стало интересно: что бы они подумали, увидев его сейчас, когда он, весь в саже и дорожной пыли, нес на своих руках наследника богатства и роскоши? Клоуд надеялся, что они подумали бы о нем лишь хорошее. Дэниел оступился и упал, больно ударившись о мостовую. Толчок пробудил Джонатана от дремы, сморившей его полчаса назад. Ребенок зашевелился и удобнее обхватил руками шею Клоуда. Дэниел рос без младших братьев и сестер, а потому ощущение полнейшего доверия, с коим мальчик обнимал его, было абсолютно новым. Он начинал завидовать мужчинам, уже имевшим собственных детей. Джонатан что-то пробормотал.

— Что такое, Джон? Я не слышу тебя.

— Я спросил: вы видели замок Торнли?

Клоуд улыбнулся во тьме.

— Видел. Впрочем, внутри я не был.

— Там есть лошади?

— Во множестве.

Мальчик удовлетворенно вздохнул, но вдруг его тельце напряглось.

— Вон там! — крикнул он.

Клоуд развернулся, вытащив нож из кафтана. Он слышал, как Грейвс помчался в их сторону. Джонатан сполз на землю, но остался рядом, под прикрытием правой руки Клоуда.

— Что такое, Джонатан?

— Я видел его, я уверен! В том конце улицы, где стоит фонарь.

Шум мятежа казался приглушенным и далеким; когда подхваченная легким ветерком ставня стукнула о раму, создалось впечатление, будто только что выстрелили из ружья. Грейвс приставил руку ко рту.

— Покажись, если осмелишься! — крикнул он.

Фонарь продолжал тихо колыхаться, но больше никакого движения на улице заметно не было.

Наклонившись к Дэниелу, Грейвс прошептал:

— Двигайся дальше со всеми остальными. Я подожду здесь, посмотрю, не преследует ли нас кто, а затем пойду за вами.

Не сводя глаз с участка улицы, расположенного прямо напротив него, Дэниел покачал головой.

— Нет. Ты знаешь эти дороги лучше меня, а кроме того — охрана не должна разделяться. Если нас преследуют и они проскользнут мимо тебя, то наши с мисс Чейз силы против того человека и его приятеля окажутся неравными, а это мне не нравится.

Грейвс продолжал сомневаться. Шагнув к нему, мисс Чейз с легкостью положила свободную руку на его предплечье.

— Он прав, Грейвс. И давайте двинемся по более людным дорогам. Это место слишком уединенно.

Ее прикосновение подействовало на Грейвса, словно заклинание. Он кивнул. Клоуд снова поднял Джонатана на руки и улыбнулся ребенку.

— Ты наш дозорный, мальчик мой. Не закрывай глаза и кричи, если увидишь что-то еще.

Мальчик слегка побледнел и крепче обнял Дэниела, но все же кивнул.

Издалека до них донесся звон одного из больших колоколов, знаменующий начало нового часа. Грейвс снова положил нож в карман кафтана и повернул в сторону Рыцарского моста.

— Час ночи. Идемте же, нам нужно торопиться.